«Во времена Христа жила одна женщина, которую звали Сивилла. Она часто следовала за Христом, была у его креста, когда он умирал, и прожила много лет, после того как он был распят. Но она совершила большой грех, не известно какой, и в наказание нога ее стала гусиной лапой. Крест Христа, после того как он был с него снят, положили как мостик через реку. Однажды туда вместе с другой женщиной пришла Сивилла. Та перешла по кресту через воду, но Сивилла не осмелилась ступить на крест, на котором был распят Спаситель, она сказала, что недостойна прикоснуться к нему. Поэтому она вдоль мостика перешла реку вброд, но когда дошла до другого берега, произошло чудо: ее гусиная лапа стала красивой человеческой ногой. Это случилось потому, что она смирилась перед Господом».

В датской легенде царица становится Сивиллой с гусиной лапой, но она больше не является пророчицей, так как ее встреча с крестом происходит после распятия.

Воистину фантастический масштаб приобретает фигура царицы Савской в народной книге «О сивиллином пророчестве». Древнейшая немецкая рифмованная версия относится к 1321 г… Версия в прозе имела поразительный успех и популярность вплоть до 17 в. И не без оснований! Царица Савская не ограничивается предсказанием креста и поклонением ему. И исцеление гусиной лапы вряд ли могло послужить причиной для продолжительной популярности этой книги. Первая часть, разумеется, содержит повторение легенды об обнаружении креста. Пророчество начинается от сотворения мира, продолжается историей о райской ветви, которая была принесена умирающему Адаму. Она расцвела на его могиле, использовалась при строительстве храма Соломона, но не подошла, была «отвергнута» и стала частью мостового покрытия. Это все нам известно, как и история о царице, не посмевшей ступить на дерево креста при переходе через Кедрон.

Новшеством является то, что царица делает пророчества, которые выходят далеко за рамки предсказания креста. В особенности (и это вызвало успех книги) она прозревает будущее и предсказывает судьбу немецких королей и императоров, причем на манер Сивилл она называет только начальные буквы их имен: Сивилла креста стала политической Сивиллой. Возрождаются надежды и страхи неспокойной эпохи, предсказывается апокалиптический век Видения гибели и конца света, религиозные и политические пророчества тесно переплетаются друг с другом. Об одном из пророчеств мы узнаем из рукописи 15 в., где говорится, что «царица Сивилла» прибывает в Рим и там произносит охватывающее весь мир пророчество о восьми солнцах. Каждое солнце представляет век, начиная с эпохи Августа и рождения младенца Христа. Перед нами предстает страшная эпоха после падения Гогенштауфенов, а также смут 14 в. Борьба за власть между Людвигом Баварским и Фридрихом Австрийским особенно возбуждала фантазию предсказательницы. «Осень Средневековья» описывается в апокалиптических красках. К ужасам войн добавляются чума и голод.

Но предвещается также и золотой век, возвращение всемирной монархии Гогенштауфенов, на стороне которой стоят император Фридрих Барбаросса и Фридрих II, король Сицилии. Впрочем, кажется, что Сивилла считает обоих монархов одним лицом. Апогеем предсказания является установление всемирной монархии в Иерусалиме, когда император в ожидании конца света передает свою корону в руки Иисуса.

«Потом появится царь с величественной фигурой, благородной внешностью и красивым лицом. В те дни появятся большие богатства, и земля будет в изобилии давать свои плоды, так что бочка пшеницы и кувшин вина будут продаваться за один денарий. Этот царь будет самым могущественным и будет властвовать над всеми царствами: над языческими, христианскими и еврейскими. И он призовет язычников к крещению и разрушит всех идолов… И тогда он придет в Иерусалим и вернет свою царскую власть Богу христиан, Отцу и Его Сыну Иисусу Христу и откажется от нее…»

Каким бы блистательным в конце ни оказалось пророчество царицы Савской об императорах, оно еще раз, но слишком поздно, воскрешает исчезающий мир императорского Средневековья. Предсказательнице Сивилле вложено в уста то, что в 14 в. уже давно стало недосягаемой, обращенной в прошлое утопией.

Императорская власть Гогенштауфенов давно рухнула — как минимум когда голова последнего Гогенштауфена — Конрадина — скатилась в песок (1268 г.). Больше не существовало государств-кре-стоносцев. И даже надежная поддержка папства прекратилась с тех пор, как папы и антипапы в Авиньоне воевали друг с другом. В Германской империи наступило тревожное время междоусобных войн. Соперничествующие владетельные князья оспаривали право на господство, отсутствовала центральная власть, было неизбежным развитие суверенных государств. Само собой разумеется, люди надеялись на усмирение страны, страстно желали вечного мира. Они мечтали об императорской власти, которая восстановила бы единство.

То, что предсказала на будущее царица Савская, было мечтой о золотом прошлом. Флюиды предсказания креста улетучились перед лицом таких политических пророчеств. Кажется весьма многозначительным, что царица Савская была произведена в ранг тринадцатой Сивиллы. Означает ли это число счастье или несчастье, мы оставляем на усмотрение читателя.

Если мы еще раз окинем взором христиански окрашенную «биографию» царицы Савской, то перед нами возникает многоплановый образ. Сначала почти незаметная, никогда вообще не считавшаяся историческим лицом, она приобретает индивидуальные черты только в связи с Христом. Как приносящая души она была включена в историю Христа. Как церковь язычников она была зримо повышена в своем значении. Как невеста Христа она приобрела особую красоту в сосредоточенной на внутренних, переживаниях любовной мистике. Изображалась ли она как подносящая чашу или возвышалась портальной фигурой в натуральную величину, апогея своей «карьеры» она достигла как предсказательница креста в легенде о его обнаружении.

Ее значение расширилось благодаря отождествлению с ясновидящей Сивиллой. Царица Савская, провозвестница креста, все больше и больше превращается в политическую Сивиллу, которая воскрешает мирное царство исчезнувшей, закатившейся императорской власти. То, что представляется как предсказания на будущее, отражает исторически обусловленные мечты. Словами проповеди выражаются нужда и несчастья, отягощавшие средневекового человека.

Царица Савская, когда-то отправившаяся к Соломону, стала свидетельницей ухода Средневековья с его формами жизни. Этой последней остановкой закончился средневековый жизненный путь царицы Савской, но ее жизненная сила была еще не исчерпана. Закончились только перевоплощения царицы.

Средневековая царица Савская спешила навстречу драматической судьбе: от прино сящей души до провозвестницы несчастий, катастроф, а также политических утопий. Крах политического пророчества, касающегося императоров, в другое время погрузил бы царицу в пропасть забвения. Но она снова возродилась в эпоху Возраждения и барокко и в связи с тем, что не имело ничего общего с духом Средневековья.

Ренессанс и барокко в отдельных европейских странах развивались по-разному, и в соответствии с этим образ царицы Савской был многоликим. В Италии господство бесчисленных владетельных князей существовало с усилившимся влиянием католической церкви, тогда как во Франции королевская власть находилась с ней в напряженных отношениях. Германия же, расколотая Реформацией, была сильно ослаблена Тридцатилетней войной (1618–1648). Власть императора была существенно урезана, следствием этого было разделение власти между многочисленными удельными князьями.

Повсюду, и в Англии тоже, возникли светские притязания на власть, выражавшиеся разными способами. Так, провозглашалась богоизбранность светского монарха. Теория и практика абсолютной монархии нашла всеобщее одобрение и наложила отпечаток на всю эпоху. Даже в Италии развилось особое понимание власти и ее обладателя, теоретические основы для которого заложил флорентийский ученый Никколо Макиавелли. Во Франции, и особенно в Англии, установился политический примат короля над Церковью, хотя католическая Церковь оказывала упорное сопротивление. Наконец, в католической Италии сами папы мнили себя абсолютными монархами, причем роскошь и великолепие им были дороже, чем следование заветам Христа.