— А мне кажется, что с тарелку, никак не меньше, — простонала Полли, погружаясь в горячую воду. — Я упала с лошади… не без посторонней помощи. Если коротко, то кое-кто все сделал для того, чтобы я свалилась на землю. — Она почувствовала, как слезы вновь подкатывают к горлу и, обняв колени руками, воскликнула горестно: -Ах, Сьюзан, если бы мне не помешали!..

— То у тебя были бы еще и не такие синяки! — смеясь, заметил Николас, заглядывая в комнату.

— О, Ник!.. Давно вы здесь? — растерялась Полли.

— Признаюсь, да, — весело ответил он. — Вы обе были слишком заняты, чтобы заметить меня. Однако Сьюзан права, синяки и в самом деле довольно большие.

— А по чьей вине?

— Сью, ты можешь идти, — как бы, между прочим, сказал Николас, входя в комнату.

Сделав реверанс, Сьюзан удалилась.

— Действительно, кто же повинен в этом? — спросил он, подняв бровь.

— Я бы не упала, если б вы не дернули поводья! А потом вы… вы уехали, бросив меня одну! Это было так жестоко, так несправедливо!..

— Минуточку, — прервал ее Николас. — Давай разберемся. Начнем с того, что ты взяла мою лошадь не только без разрешения, но и вопреки моим запретам, чем лишила меня возможности помешать тебе осуществить свой безрассудный замысел. В общем, должен признать, тебе удалась твоя хитрость, за что ты и понесла наказание в виде пешей прогулки до дома.

Полли задумчиво поглядела в окно, потом вздохнула, признав, как это не раз бывало и раньше, что Ник прав.

— Что там говорить, я поступила дурно. Прошу прощения за то, что взяла без разрешения лошадь. Но я не знала, как еще доказать вам, что могу и сама, без посторонней помощи, ездить верхом… — Она пожала обнаженными плечами, великолепие и совершенство коих в данный момент не были сокрыты одеждой. — Однако теперь у вас нет причин для волнений: я не стану больше ездить верхом.

— Отчего же? Синяки скоро пройдут.

— Это я не из-за них, — сказала Полли.

— А из-за чего же еще? — поинтересовался Ник, подходя к ванне и пробуя рукой воду. — Где-то здесь должно быть мыло…

Полли молча протянула ему гладкий, душистый, розовый кусочек.

— Вот оно. Его нельзя оставлять в воде, иначе растает.

— Какая, однако, бережливость! — проговорил шутливо Николас. — А ну-ка повернись, я помогу тебе.

— Подождите, я хочу еще немного посидеть просто так, — заявила решительно Полли. — Горячая вода отлично лечит синяки и ссадины.

— Я так и не услышал от тебя, почему именно ты не желаешь больше ездить верхом?

Ник стал осторожно растирать плечи и грудь Полли.

— А потому, что я отказываюсь садиться впредь на эту неповоротливую клячу, независимо от того, будете вы держать поводья или нет.

— Но позволь, я и не думал предлагать тебе ездить на пегой лошади. Должен признаться, я порядком ошибался в отношении тебя.

— О! — произнесла Полли, не зная, что и сказать.

— Отныне Кроха — твоя, — объявил Николас, приподняв подбородок своей любимой и заглянув ей в глаза. — Я дарю ее тебе.

— О! — снова вырвалось у Полли. Это известие было столь неожиданным, что она, буквально обезумев от счастья, не смогла произнести ни слова.

Николас поцеловал ее и с улыбкой посмотрел на нее, порозовевшую от радости и горячей воды.

— Скажи, детка, теперь-то ты простила меня за то, что упала по моей вине с лошади?

— Вот как, вы хотите купить у меня прощение, сэр! — Глаза ее сияли, и она, привстав, сама поцеловала Ника. — Когда тебе подносят на день рождения такой щедрый подарок, разве можно быть настолько неблагодарной, чтобы не простить любые обиды?

— На день рождения? — удивился Николас. — Что ты имеешь в виду?

Полли пожала плечами:

— То, что в среду мне исполняется восемнадцать.

— Почему ты раньше не сказала мне об этом?

Полли снова пожала плечами.

— Этот день всегда проходил незаметно. Иногда я даже забывала о нем. — Она улыбнулась. — Хотя однажды произошло чудо. Я была еще совсем маленькая, и Пруэ подарила мне тряпичную куклу.

Девушка засмеялась, не замечая, какое действие оказывает ее рассказ на Николаса.

— Я очень долго хранила эту куклу, пока она, обветшав, не рассыпалась на части. А потом я собрала лоскутки и обращалась с ними так, словно это все еще была моя Анни. Но это длилось недолго. Как-то раз Пруэ взяла и выбросила их. Наверное, у них был ужасный вид: ведь обычно тетка не обращала внимания на такие вещи…

— И это был единственный подарок за всю твою жизнь? — спросил изумленно Николас, не в силах постичь услышанное.

— Ну да, — ответила Полли. — Если бы были еще какие-нибудь, думаю, я запомнила бы…

— Конечно, детка, — произнес Николас, чувствуя, что в горле у него стоит ком. Он не находил слов, чтобы выразить ей свое сочувствие, слушая ее безыскусный рассказ о злосчастном детстве.

«Больше никогда день рождения Полли не пройдет незамеченным!» — дал сам себе клятву Ник.

— Стало быть, тебе вот-вот исполнится восемнадцать лет. Что ж, замечательная дата! Я должен теперь относиться к тебе как к совершеннолетней — с должным уважением.

— Вот еще! Не думаю, чтобы мне так уж было это нужно! «Уважение» — как скучно это звучит! Впрочем, оно вам никак не помешает, когда вы задумаете в следующий раз вот так же дернуть Кроху за поводья.

— Хватит об этом, детка! Кто старое помянет…

— Будь по-вашему!

— Вот и хорошо. А теперь повернись, я помогу тебе. Я отлично умею врачевать и телесные, и душевные раны!

-Надеюсь, вы вполне оправились после столь неприятного происшествия, госпожа Уайт? — спросил герцог Букингемский, ласково улыбаясь.

Они находились в одной из многочисленных уютных гостиных графа Пемброука. Повсюду слышались веселые голоса и громкий смех. Взглянув на своего собеседника, Полли обнаружила, что тот смотрит на нее с презрением и откровенной враждебностью. Она в отчаянии оглянулась, надеясь увидеть Ника, но его поблизости не было.

Заметив ее смятение, герцог пожал плечами:

— Кажется, я сказал нечто, весьма огорчившее вас. Но это всего лишь невинное любопытство, поверьте мне, дорогая моя.

— Прошу прощения, милорд, я думала о своем… Благодарю вас, со мной все в порядке. Да оно и не могло быть иначе…

— Вот как? А мне показалось, что ваш… покровитель думал совсем по-другому.

— О чем это вы, сэр?

Полли с надеждой оглянулась вокруг, словно ища спасения.

— Видите ли, лорд Кинкейд был ужасно встревожен, — ответил герцог. — Насколько я понимаю, он боялся за вас.

— А почему, собственно, это вас так удивляет, герцог? — спросила вдруг Полли, заставив себя не обращать внимания на настойчивый взгляд Джорджа Виллерса.

— О, напротив, это ничуть не удивляет меня, дорогая моя, — усмехнулся герцог. — Любовь — великая сила, не так ли?

Полли с отчаянием и испугом посмотрела на него.

— Но, само собой разумеется, мы не станем говорить об этом при посторонних, — продолжал он елейно-сладким голоском. — Это будет наш маленький секрет!

Видя, что слова его произвели должный эффект, лишив Полли дара речи, герцог поклонился ей с подчеркнутым почтением и направился к карточному столу, за которым сидели несколько джентльменов.

Полли стояла в оцепенении, стараясь преодолеть невольный страх. Что все это значило? Что такого заметил герцог? На что он намекал? В общем, надо как можно быстрее разыскать Ника.

Подобрав юбки, Полли торопливо направилась к выходу, но, пройдя несколько шагов, остановилась.

«Зачем так волноваться?» — подумала девушка. Даже если он догадался, что она и лорд Кинкейд связаны не только чисто деловыми, но и любовными узами, так что из того? Все, что ей нужно было выведать относительно герцога, она уже узнала и поэтому могла теперь ничего не бояться.

Успокоив себя таким образом, Полли вернулась в гостиную и присоединилась к группе весело беседующих дам.

— Вы выглядите таким счастливым, герцог! — проницательно заметила леди Кастлмейн, пряча лицо за черной шелковой маской.