— Ну, — ответил Лес, морща лоб, — в Индии есть река под названием Ямуна, или Джамуна, или Джамна… Немного напоминает «джем». Она течет с отрогов Гималаев через всю Центральную Индию, мимо Агры, а потом сливается с рекой Гангом, или Гангой. А на берегу Ганга стоит удивительный, загадочный, священный город Варанаси, по-другому — Бенарес, Город Света. Я уверен, что этот сумасшедший Вакт туда заедет.

— Видимо, в Варанаси он собирается в ноябре, — заключил Рокки. — Он отправится туда по реке.

— А Вакту понадобится вернуться в Агру, чтобы оказаться на реке? — спросила Молли.

— Думаю, да, — ответил Лес.

— Что ж, — сказала Молли, — тогда едем в Агру. Может, там мы его нагоним.

— Агра на востоке, примерно в ста тридцати пяти милях отсюда, — сообщил Оджас — Я спрашивал у портье в отеле. Если делать четыре мили в час, а это нормальная скорость для слона, то путешествие займет примерно… — Оджас умолк на мгновение.

— Тридцать четыре часа, — подсчитал Рокки. — То есть три дня ходу. — Он переждал, пока Оджас ткнет анком в навес и сольет воду на спину Амрит. — У нас есть два варианта: отправиться в Агру сейчас, чтобы добраться туда раньше Вакта, или сдвинуться назад во времени до марта и застать его здесь, в Джайпуре.

— С этим кристаллом невозможно точно почувствовать время, — объяснила Молли. — Он плохо работает. Поэтому безопаснее будет поехать в Агру.

— В таком случае давайте двигаться, — сказал Оджас, легонько пиная Амрит ногой. — Вон, на нас уже дети в окошко глядят. Мы вообще-то в их саду.

И они снова тронулись в путь сквозь пелену дождя. Амрит проплыла через зеленый сад, прошла под каменной аркой и очутилась на улице. Но улица… она превратилась в реку!

— Всё залило! — воскликнула Молли.

— Это нормально, — ответил Оджас. — В этой части Индии мусонные дожди льют по десять недель. И люди радуются, потому что в мае, июне и начале июля здесь царит невыносимая жара. Если засуха продлится, все посевы погибнут, и начнется голод. Поэтому, когда небеса разверзаются, все вокруг очень-очень счастливы.

Через десять минут дождь кончился. Люди вышли из домов и совершенно спокойно направились кто в школу, кто на работу — по колено, а то и по пояс в воде. Мимо промчались, поднимая тучи брызг, четыре мальчишки. Они кричали что-то Оджасу, показывая на щенка. Из мастерской вышел портной и зашагал по делам, закинув на плечо рулон материи. Молодая женщина пробиралась сквозь поток, толкая перед собой по воде две половинки бочки, в каждой из которых сидело по смеющемуся ребенку. Проплыла мимо собака, дружески помахивая хвостом.

Друзья выбрались из города и очутились на проселочной дороге, где воды было меньше. Сквозь тучи пробилось солнце и высушило путешественников. Спустившись с Амрит, все набрали широких пальмовых листьев, чтобы прикрываться ими вместо зонтов. Но очень скоро небеса вновь потемнели. Тучи опустились так низко, будто собирались раздавить землю, и пошел дождь. Поля по обе стороны дороги были залиты водой, и серебряные капли весело плясали на серой водной глади. Шум дождя оглушал. Капли колотили по провисшему навесу. Время от времени высоко в небе то рокотал, то погромыхивал гром.

— Смотрите, — сказал Оджас. — Сезон дождей, должно быть, подходит к концу, потому что уже распустились вон те красные цветы. И те, желтые. И грибы повылезали. Наверное, сейчас конец августа.

Молли подумала о Петульке.

— Молли, — спросила она у шестилетней себя, — ты помнишь собачку, черную собачку? Она жила у великана, когда ты была маленькой?

Девочка нахмурилась. Одиннадцатилетняя Молли догадалась, что у малышки остались лишь обрывочные воспоминания о том времени, когда ей было три года и она путешествовала с Вактом. Но вдруг она запомнила.

Маленькая Молли морщила лобик и изо всех сил напрягала память.

— Я помню, как мы ходили в большой дворец, сделанный из безе.

— Похоже на Тадж-Махал в Агре, — заметил Лес.

— Еще помню большой дом посреди моря. Там была куча людей в фиолетовой одежде, они скакали вокруг. И шел дождь, и младенец намок.

— А это, видимо, Удайпур. Дворец там стоит посреди озера.

Неожиданно старшей Молли в голову пришла смелая мысль. Если она помнит то, что было с десятилетней Молли, значит, десятилетняя должна помнить то, что происходило с шестилетней. Шестилетняя Молли может передать «сообщение» десятилетней. Стоило попробовать! Молли быстренько разъяснила свой план остальным.

И они начали разучивать вместе с шестилетней Молли что-то вроде песенки. В этой песенке не было рифмы, зато она была ужасно прилипчивой, а именно это и требовалось. Шестилетняя Молли могла распевать ее до бесконечности:

Молли и ее друзья ехали на слоне в Агру, к реке Джамуне. Пока Амрит шлепала по лужам, все хором распевали «спасательную» песню, так что она крепко засела в голове у шестилетней Молли.

Кроме песенки, старшая Молли подкинула ей еще кое-каких воспоминаний. Однажды вечером, когда Лес спал, одиннадцатилетняя Молли пошла прогуляться с малышкой по мокрой дороге и всё время ужасно ее смешила. Сначала она изобразила жареного цыпленка, потом танец верблюдов, а потом копировала Леса так, что маленькая Молли просто визжала от хохота уж Молли-то знала, как рассмешить саму себя. А потом, когда они уже возвращались к слонихе, одиннадцатилетняя Молли вдруг очень смутно вспомнила, как ее когда-то давно смешила взрослая девочка. Подробности стерлись, но все равно это было одним из самых ярких ее воспоминаний. И ощущение тепла и любви тоже сохранилось. Молли была поражена, что эти пять минут смеха оставили такой неизгладимый след в ее душе. Глядя на друзей, она вдруг подумала: как важно время от времени вот так веселиться! Потому что добрые воспоминания навсегда останутся в твоем сердце.

Вакт сидел в огромной ладье, опираясь на многочисленные пышные подушки. Очень смуглый индиец в белой одежде подстригал волосы у него в ушах, подставляя под ножницы золотое блюдце. Когда на махараджу надели новую чалму, он выпрямился и хлопнул в ладоши.

К нему подвели десятилетнюю Молли. Вакт кивнул, и слуги сняли у нее с глаз повязку. Молли потерла глаза, привыкая к свету. Пока она сидела взаперти, у нее появилась куча воспоминаний о том времени, когда ей было шесть лет. Больше всего ей запомнилась песенка, которую она постоянно напевала Молли посмотрела на гиганта и подумала, что, может, большая Молли спасет ее прямо сейчас.

Слуги внесли в комнату серебряные блюда, накрытые крышками. Еда в них пахла необычайно вкусно.

— Ешь! Эта гадостная еда — для слостей, то есть для тебя, Ломми.

Десятилетняя Молли помедлила. Почему махараджа так ласков с ней? Она опасливо начала жевать.

И сразу поняла, какая для нее приготовлена пытка — пища была наперчена до невозможности. Девочка закашлялась и схватила салфетку, чтобы выплюнуть в нее еду.

— Я сказал, ЕШЬ!

Молли попыталась. Она еще никогда не ела таких острых блюд. Во рту горело, как в адском пекле.

— Не могу! — проговорила она

— Сможешь. — Вакт приблизил к ней свое огромное лицо. — Ешь, или умрешь, — сказал он с улыбкой.

И Молли стала есть. Во рту всё онемело. Она выдула три кружки воды, но огонь не унимался.

— Вкусненько, остренько! Вкустренько, осненько! — издевательски приговаривал Вакт.

Это было настоящее истязание. И чем больше она мучилась и пила, тем веселее смеялся гигант.

— Ты хорошо запомнила? — спрашивал он снова и снова. — Хорошо позамнила?

Молли не понимала, что он имеет в виду.

Одиннадцатилетняя Молли проснулась в холодном поту. Она ненадолго задремала в хоуде после обеда, и во сне у нее всплыли ужасные новые воспоминания. «Ты хорошо позамнила?» — Вакт спрашивал это у нее теперешней, она точно знала. Он разговаривал с ней через десятилетнюю Молли.