— Нет, тебе не жаль. Тебе глубоко плевать, как я себя чувствую. Ты просто злишься, потому что вчера вечером я не легла с тобой. Тебе нет дела до того, как я себя чувствую, ты просто злишься из-за того, что я не плюхнулась в постель с тобой.
— Айрис, послушай. Я сказал тебе — это старая история. Она меня не волнует. Она просто больше не волнует меня.
Она молчала, и он закончил одеваться. Злость испарилась, и поэтому он чувствовал себя неуверенно. Его план — быстро одеться, спуститься, позавтракать и поехать в лагерь — больше не казался таким хорошим, как раньше. Он нервно теребил штору, глядя из окна на разбитый у отеля парк.
— Поспи еще, — сказал он наконец. — Поспи, а я вернусь и поведу тебя завтракать. Хорошо?
Она не ответила.
— Ну, в чем дело? — Он подошел к постели и встал над ней. Она тихо, беззвучно плакала. Тотчас же им овладели жалость и стыд. Он сел на постель и погладил ее по голове.
— Я так одинока, — прошептала она. — Я так чертовски одинока.
— Ах ты, бедное дитя. — Он похлопал ее. Вместо ужасного раздражения он ощущал теперь мучительную любовь. Он вздохнул и покачал головой. На одиночество он не мог не обращать внимания. Каждое утро оно, как банный пар, застилало его зеркало для бритья.
— Прости меня, малышка, — прошептал он. — Не надо быть одинокой. Давай, перестань плакать. Я ненадолго.
— Обними меня, — прошептала она. Он наклонился и прижал ее голову к себе.
— Я замочу тебе всю рубашку.
— Ну и что, я надену другую рубашку.
— О, Джуджу, ты такой хороший, а я такая дрянь. Почему ты заботишься обо мне?
— О, — он улыбнулся. — Не думай об этом. Ты не дрянь. Ты просто немножко запуталась, вот и все.
— Я чувствую себя немного лучше, тогда ты просто держишь меня вот так. Я понимаю, что тебе нужно идти, но просто побудь еще чуть-чуть.
— Ладно, — сказал он. — Я рад, что тебе лучше. — Он почувствовал, как в нем шевельнулось желание, и попытался подавить его.
Несколько мгновений Айрис молчала, а потом погладила его руку и поцеловала ее.
— Джуджу, — сказала она мягко. — Ты не хочешь сейчас заниматься любовью со мной, да?
— Нет, — сказал он. А потом: — Да! Какого черта я говорю нет? Конечно, хочу. Что в этом плохого?
— О, Джуджу, ты не можешь просто обнять меня?
— Конечно могу. Я могу сделать и это тоже. Но дело в том, что я хочу любить тебя. Почему нет? Итак, если да, то да, а если нет, то нет. Но я не понимаю, почему я должен стыдиться этого.
— Дорогой, я не говорю, что ты должен стыдиться. Просто — неужели тебе все равно, что я думаю об этом?
— Послушай, глянь на это честно. Всегда что-то находится. Ты либо слишком пьяна, либо недостаточно пьяна. Ты слишком занята, или слишком устала, или нехорошо себя чувствуешь, или сердишься на меня. Всегда что-то находится.
— Сейчас ты на меня злишься, не так ли?
— Нет, — вздохнул он. — Я не злюсь. Я просто не понимаю, как я так увяз.
— Ложись со мной.
— Но я только что оделся…
— О, пожалуйста, Джуджу. Просто ляг и обними меня.
— Хорошо. — Он быстро снял одежду и скользнул в постель. Она лежала спиной к нему, свернувшись калачиком. Почувствовав его тело рядом со своим, она изогнулась и тесно прижалась к нему спиной. Он положил руку ей на живот и начал ласкать ее.
— Нет, не сейчас. Пожалуйста. Обними меня.
— Айрис, Бога ради! — закричал он на нее, и она вздрогнула, уронив голову на грудь.
— Эй, не кричи. Люди услышат, — прошептала она.
— Меня это не волнует. — Он грубо сжал ее плечо и попытался повернуть ее к себе лицом. — Черт побери, чего ты от меня хочешь?
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него, в ее хриплом голосе звучало спокойное презрение:
— То есть, ты просто хочешь трахнуть меня, а? Не имеет значения, как я себя чувствую или что чувствую. Ты привез меня сюда, ты платишь за этот отель, поэтому тебе причитается твой фунт мяса, так?
Джули сел и уставился на нее. Его горло перехватило от злости.
— Какого черта ты так говоришь? Что заставляет тебя так говорить? Неужели я когда-нибудь, хоть на минуту…
— А, ты как все мужики. — Она с отвращением отвернулась от него.
Онемевший от бешенства, с побелевшими скулами, он схватил ее за волосы и развернул лицом к себе.
— Айрис, — сказал он, медленно покачивая ее голову из стороны в сторону. — Я клянусь Богом, ты так разозлила меня — ты так чертовски злишь меня… Клянусь, я не знаю, я не знаю, что я хочу сделать. Ты… Ты…
— Ты хочешь ударить меня.
— О! — он отнял руки и содрогнулся. Его глаза были закрыты, и он качал головой, как будто бы разговаривая с собой: — Я не хочу ударить тебя. Я не хочу ударить тебя. Ты просто сводишь меня с ума, вот и все.
— Хорошо, — сказала она. Ее голос был спокойным и ровным. — Я не обвиняю тебя. Я уйду. — Она встала с постели, натянула халат и подошла к окну. Я возьму такси и на поезде уеду в Нью-Йорк.
Джули молчал. Он чувствовал себя слабым и усталым. Ему хотелось лечь и уснуть. Когда он заговорил, он слышал свой голос как будто издалека. Казалось, что его голос существовал отдельно от него самого.
— Не будь дурой, — сказал он тихо. — Я собирался уехать отсюда в три, и мы будем в Нью-Йорке около десяти.
— Слушай, если я тебе надоела, я уйду. Зачем мучиться! Я действую тебе на нервы, поэтому…
— Айрис, ты не действуешь мне на нервы.
— Именно поэтому ты и хотел меня ударить — потому что я не действую тебе на нервы?
— Ты просто… О, я не знаю, что это.
— Именно это я и имею в виду, милый, — сказала она. Она села и закурила сигарету. Халат распахнулся, обнажив нижнюю часть ее тела. — Я тебе это уже говорила. Мы не подходим друг другу. Это ни твоя вина, ни моя. Я просто поеду домой, и мы забудем все это.
— Айрис, я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Почему?
— Послушай, — он запнулся. — Я… Я привез тебя сюда, я и отвезу тебя назад.
Она пожала плечами.
— Откуда я знаю, а вдруг ты снова на меня разозлишься и ударишь меня?
Он развел руками в беспомощном жесте.
— Прости меня, я не хотел… Слушай, Айрис, я понимаю, что это звучит… звучит смешно, но я люблю тебя. Правда.
— Чушь. Ты не любишь меня.
— Самое смешное, что люблю.
Она нахмурилась и стала рассматривать ногти.
— Что ж, — сказала она ровно. — Я не люблю тебя.
Он пожал плечами.
— Поэтому мне следовало бы уйти отсюда и перестать мучить тебя, — добавила она.
— Айрис… будь добра… не уходи!
— Почему?
— Не знаю. Я просто не хочу, чтобы ты уходила.
— Какая разница?
— Ты слышала, что я сказал! — закричал он. — Я привез тебя сюда, и я увезу тебя отсюда. Все! — Он стоял перед ней, напряженно наклонившись вперед, как в официальном поклоне. Она запахнула халат, прикрыв наготу.
— Ты снова собираешься меня ударить?
— Нет, — сказал он хрипло, тяжело опустился на пол и уткнулся лбом в ее колени. Он чувствовал тепло ее тела под легким шелком и запах духов, исходивший от халата. Даже в своем отчаянии он чувствовал, как сильно ему нужен этот запах, это тепло. — Давай успокоимся, — сказал он ее коленям. — Давай, ради Бога, прекратим воевать. Я должен поехать повидать детей, уже становится поздно. Почему бы тебе не пойти в бассейн и не расслабиться, а затем я отвезу тебя обратно.
— Ты уверен, что тебе этого хочется?
— Да, я хочу этого. А ты нет? Ты с большей охотой поедешь одна?
— Милый, мне это без разницы. Я и раньше ездила на поездах. Может быть, я даже смогу найти отсюда самолет.
— Я не хочу, чтобы ты ехала на поезде или летела на самолете. Я хочу, чтобы ты осталась здесь со мной. Хорошо?
— Эй, ты не знаешь, что у тебя на шее бородавка?
Джули начал смеяться. Смех был слабый, как будто у него в груди и легких не осталось силы.
— Разве это не смешно. Я только сейчас в первый раз ее заметила, — сказала Айрис. — Она похожа на соленый арахис.
Джули пожал плечами. Его глаза были закрыты, и он улыбался.
