С высоты двести футов весь древний Теотиуакан был виден как на ладони. К западу от пирамиды Солнца тянулась прямая улица шириной сто футов и длиной около полутора миль. Так называемый «Путь мертвых». Начинаясь у полутораста футовой пирамиды Луны, улица пересекала весь центр города и заканчивалась у длинной несуразной полуразрушенной постройки, именуемой Цитаделью. В глубине ее виднелись развалины еще одной небольшой пирамиды. Как пояснил Хоакин, некогда это был храм Кецалькоатля.

По «Пути мертвых» прошлись до широкой площади перед пирамидой Луны. «Площадь Смерти». Двенадцать ступенчатых платформ окружали четыре акра земли, где посредине возвышалась еще одна, теперь почти полностью сравнявшаяся с поверхностью, платформа, служившая людям древности для пышных представлений и религиозных обрядов.

На Элизабет пирамиды Теотиуакана произвели мрачное впечатление. В отличие от египетских, имеющих радостный, солнечно-желтый цвет, ацтекские постройки, сооруженные из базальта и вулканических туфов, были лиловато-серых тонов. Цвета смерти.

И если по каирским плато Гиза или Саккара, Долине Царей в Луксоре мисс МакДугал могла бродить без устали практически сутками, то трех часов, проведенных в Теотиуакане, ей хватило с головой.

Она чувствовала здесь мощный выброс отрицательной некробиотики.

Такое с ней случалось и раньше. В принципе, каждое древнее сооружение сохраняет частицы ауры давно умерших людей. В зависимости от того, какой личностью был покойник, чьи останки хранятся в гробнице, некробиотика данного места бывает положительной или отрицательной. В публичных местах, например, храмах, или в скоплении гробниц (некрополях) определить направленность некробиотического потока намного сложнее. Тут уже все базируется скорее на ауре самого человека, попавшего под воздействие такого потока. Если ему комфортно, значит для него здесь положительная некробиотика. И наоборот.

Например, Элизабет помнит, как ей вдруг стало дурно в гробнице фараона Сети II в Долине Царей. Ни с того, ни с сего сжалось сердце, стало нечем дышать. Пришлось ей в спешном порядке ретироваться из усыпальницы. И надо же, в соседних захоронениях Рамсеса III и Рамсеса VI с самочувствием все было в полном порядке. Чем это объяснить? Возможно, тем, что дух Сети II, умершего скоропостижно, так и не успокоился. Ведь его гробница так и осталась недостроенной.

Так вот нечто сродни тем своим болезненным ощущениям Бетси почувствовала здесь, в Теотиуакане. Мгновенно пересохло горло, закружилась голова, свинцовой тяжестью налился затылок.

Девушка посмотрела на своих спутников. Регентруде было хоть бы хны. Весело щебечет, повиснув на руке Хоакина.

«Как птица кецаль на ветви ауэуете», – пришло в голову Элизабет сравнение.

И отчего бы это ей вспомнилась зеленая хвостатая птичка? Бог весть.

– Может быть, для первого раза достаточно? – тяжело дыша, спросила она у парочки.

Труди попыталась было воспротивиться, но Хоакин, бросив на Бетси внимательный взгляд, кивнул и решительно направился к стоянке.

За ними робко увязалась фигура в грубошерстном серапе и широкополом соломенном сомбреро. Когда молодые люди уже вышли за ограду, мексиканец приблизился и, тревожно оглядываясь по сторонам, предложил «прекрасным сеньоритам» совсем недорого подлинные предметы ацтеков, которые он якобы раскопал неподалеку, в старинной гробнице, еще не известной археологам.

Он развернул узелок. Там оказались замечательные обсидиановые ножи, черепки посуды с орнаментом, наконечники стрел и пара нефритовых фигурок. Бетси опытным глазом сразу же определила, что все это типичный новодел, которым обыкновенно промышляют жители таких вот археологических центров. Она не стала мешать кузине, которая решила облегчить кошелек, разумеется, не свой, а Хоакина, на несколько песо. Сувениры и впрямь были сработаны профессионально. Будет хорошая память о посещении Теотиуакана.

Сама мисс МакДугал тоже заинтересовалась одной из статуэток. Она взяла на ладонь маленького нефритового идольчика, имевшего национальные ацтекские черты лица. Пышная шевелюра божка была выкрашена в соломенно-желтый цвет, а лицо было дихромным: половина черная, а половина красная.

– Цонкоцтли! – услужливо подсказал торговец.

– Да, я догадалась, – ответила Элизабет и хотела было показать фигурку кузине, чтобы в очередной раз подколоть ее, но брюнетка была всецело поглощена своими новыми приобретениями.

– Сколько?

– Тридцать песо! – заломил цену мексиканец и испуганно уставился на белокожую девушку, ожидая, что та сейчас же двинет его в челюсть или, хотя бы, плюнет в лицо.

Но полоумная «гринго» молча достала кошелек и протянула ему пять долларов – почти вдвое больше запрошенной им цены. Старик поспешно выхватил банкноту и быстренько ретировался.

Фигурку Цонкоцтли мисс МакДугал почему-то оставила себе…

Сеньор Васкес к вечеру так и не вернулся из столицы.

Поужинав в компании все того же Хоакина, девушки разошлись по своим комнатам.

Перед сном Бетси решила еще раз взглянуть на золотое сердце Уицилопочтли.

Положила его на большое металлическое блюдо, стоявшее на комоде. Подвинула ближе старинный бронзовый шандал с тремя зажженными свечами. Свечи она любила с детства. Никакое электричество не может сравниться с этим неровным, колеблющимся сиянием, придающим всем вещам вокруг некий романтический налет.

Посмотрела в зеркало, поправив чуть растрепавшуюся челку. Ее белокурые волосы отливали тем же тусклым золотым отливом, что и старинный артефакт на блюде. Элизабет вгляделась в произведение искусства. Но не в оригинал, а в зеркальное отражение. И чем больше девушка всматривалась в серебристую гладь, тем все явственнее ей казалось, что поверхность зеркала… «дышит» и даже… дымится.

Дымящееся Зеркало. Кажется, это тоже из области ацтекской мифологии? Как же это звучит-то. Да, точно!

– Тескатлипока! – громко воскликнула Элизабет.

Серебристая поверхность пошла паром. Пару мгновений, и от зеркала осталась одна рама.

Но что это?

В стене, ранее скрываемая зеркалом, темнела неглубокая ниша.

Девушка протянула руку. В тот момент, когда ладонь соприкоснулась с плоскостью стены, Бетси почувствовала, как кожу обожгло холодом. Рука нащупала что-то.

Этим «что-то» оказался пергаментный манускрипт.

Осторожно, чтобы не повредить находку, девушка развернула ее и впилась взглядом в неровные, нервные строчки, написанные явно мужской рукой.

Староиспанский. Приблизительно, конец XVI века…

…Так рассказывают. А правда ли это, ложь, кто знает?

30 июня 1520 года Монтесума II, который до последних дней своей жизни оставался пленником испанцев, умер, забитый камнями во время колоссального восстания в Теночтитлане. Правитель ацтеков был убит своими же соплеменниками. Человек с богатым военным прошлым, он принимал участие в девяти сражениях. При нём государство ацтеков достигло наивысшего могущества. Но после вторжения «светлолицых богов» Монтесума проявил себя совершенно безвольным монархом, пойдя на поводу у захватчиков.

Освободительную борьбу с испанцами возглавил один из братьев Монтесумы Куитлауак.

Кортес с остатками своих войск бежал из охваченной пламенем восстания столицы. Тем не менее, эта маленькая победа ацтеков ничего не значила. Их цивилизация была уже обречена. Вскоре произошло решающее сражение при Отумбе, когда небольшая горстка отчаянных испанцев разбила двухсоттысячную армию индейцев. Однако яростное сопротивление захватчикам продолжалось и после того.

Брат Монтесумы Куитлауак правил всего-навсего четыре месяца, после чего умер от оспы. Его преемником стал двадцатипятилетний Куаутемок. Он ожесточённо защищал столицу своего государства и нанёс большой урон, получившему подкрепление Кортесу. Однако, в конце концов, Теночтитлан оказался разрушен, а сам Куаутемок захвачен испанцами в плен.