Мерцали в небе звезд ночных короны,
шумели глухо, как лесов сосновых кроны.
Под молнией и ветром ураганным,
что хаосом рожден был первозданным,
гремели богохульные проклятья —
и все стихии мира без изъятья
внимали знаменьям из темной бездны
и трепетали, блеск завидя звездный.
Аккорды гнева в сумрачном клавире
брал ураган
{7} на полуночной лире.
«Душа мрачится!» От такой угрозы
катились алые, сверкающие слезы
с небес, и траурный деревьев свод
был темен, как тоски смертельной гнет.
И Южный Крест пылающие руки
простер по небу в бесконечной муке
над тьмой лесов и белизною льдин;
а я средь этой жути был один,
меж вечностью и мыслью. Дантов ад
зрил среди бури потрясенный взгляд,
стонали звезды, плакали планеты,
но род людской не ждал от них совета;
сквозь мглу скакала огненная рать —
никто не смел поводья в руки взять.
Никто, стряхнув с очей оцепененье,
не разбирался в звезд хитросплетенье;
никто, умом возвышен и могуч,
не находил к их знакам тайный ключ
и не следил их путь в крови, в огне…
