Мои дела в Осаке шли хорошо, совершенно нормально. Оглядываясь назад, я начинаю думать, что все начало разваливаться, когда появился Тацу.

Пришла мысль, а не убрать ли его. Есть дюжина причин, по которым мне не хотелось бы этого. Проблема в том, что он сознательно начал действовать так, как мне не хотелось. А это нехорошо.

Мне нужно вернуться в Осаку, как можно скорее закончить все приготовления и уехать. Тацу справится один. Гарри безнадежен. Мидори узнала то, зачем приехала. Наоми мила, но она уже выполнила свою функцию.

Я встал. Ноги затекли от долгого сидения на земле, и, чтобы восстановить кровообращение, я помассировал их. Я поклонился могиле отца, потом еще некоторое время постоял.

— Jaa, — сказал я наконец. — Arigatou.

Повернулся и пошел прочь.

На следующее утро я вышел и из таксофона позвонил Гарри. Он так много сделал для меня за эти годы, и у меня остался тяжелый осадок от того, как мы расстались. Знаю, его это тоже должно беспокоить.

Ответил незнакомый мужской голос:

— Moshi moshi?

— Moshi moshi. — Я нахмурился. — Харриоси-сан дома?

Пауза.

— Вы друг Харриоси? — спросил голос по-японски.

— Да. Все в порядке?

— Это дядя Харриоси. Сожалею, должен сообщить вам, что сегодня ночью он умер.

Я изо всех сил сжал трубку и закрыл глаза. Вспомнились последние слова Гарри: «Послушайте, я встречаюсь с ней сегодня вечером. Я буду внимательно наблюдать за ней».

Он пошел на встречу с Юкико. Но он ничего не запомнил.

— Извините за вопрос, — сказал я, все еще не открывая глаз. — Не могли бы вы сообщить, как это произошло?

Снова пауза.

— Похоже, Харриоси слишком много выпил и забрался на крышу своего дома прогуляться. Очевидно, слишком близко подошел к краю крыши и потерял равновесие.

Я сильнее сжал трубку. Гарри никогда не пил. По крайней мере чрезмерно. Хотя знаю, что он мог и не отказаться от этих новых штучек, если бы Юкико была рядом и подначила его.

— Спасибо, что проинформировали меня, — проговорил я. — Прошу принять мои глубочайшие соболезнования по поводу этого печального события. Прошу передать мои сожаления родителям Гарри. Я помолюсь за его душу.

— Благодарю вас.

Я повесил трубку.

Предчувствие подсказывало мне, что все услышанное правда. Тем не менее, чтобы до конца убедиться, я позвонил в местное полицейское отделение. Сказал ответившему копу, что я друг Харриоси Фукасавы и что я слышал, что есть какие-то плохие новости. Коп подтвердил, что Гарри погиб. Падение. Очевидно, несчастный случай. Он выразил сожаление. Я поблагодарил и повесил трубку.

Еще какое-то время я продолжал стоять не двигаясь, чувствуя себя несчастным и одиноким.

Они добились от него всего, чего хотели. И стали обрезать концы.

Что ж, теперь я ничего для него сделать уже не могу. Я пытался, когда в этом был смысл. Сейчас слишком поздно.

В таком-то смысле это моя вина. Я знал, что Юкико опасна для Гарри, но все, что я сделал, — это рассказал ему о своих подозрениях. Следовало бы ничего не говорить ему, а с ней устроить небольшой несчастный случай. Гарри погоревал бы, зато остался бы в живых.

Я поймал себя на том, что скриплю зубами.

Как он был счастлив, когда впервые рассказывал мне о ней! Как стеснялся, каким глупым и влюбленным выглядел!

Вспомнилось, как эта сука попеременно то поддразнивала, то ублажала Мураками. Как сказала Наоми: «Ее устраивают такие вещи, на которые я никогда не соглашусь».

Я представил, как она накачивает Гарри алкоголем, к которому его организм совершенно непривычен. Представил, как Гарри пьет, чтобы доставить ей удовольствие. Представил, как она предлагает прогуляться по крыше. А Мураками уже ждет там.

А возможно, она проделала все сама. Это было бы несложно. Юкико не раз бывала в этом доме, знала его ритмы, режим, расположение камер слежения. И Гарри доверял ей. Даже после того, что я ему рассказал, если он был достаточно пьян, он бы не задумываясь прошелся по краю. Может, просто ради смеха. Может, на спор.

Не думая, я схватил трубку и поднял над головой, чтобы размозжить о телефонный аппарат. Да так и застыл, с задранной рукой, дрожащим телом, не желая ни устраивать сцен, ни привлекать внимания.

Наконец я повесил трубку, закрыл глаза, сделал глубокий вдох и выдох. Еще раз. И еще.

Я нашел другой таксофон и позвонил Тацу. Попросил его проверить нашу доску объявлений, потому что мне надо с ним увидеться. Потом пошел в интернет-кафе, чтобы сообщить, где и когда.

Мы встретились в деловом районе Нихонбаяси в кафе «Пешаворл», совмещавшем кофейню и бар, — еще одно место, где я любил бывать в Токио.

Как обычно, я прибыл туда раньше. «Пешаворл» имеет форму латинской буквы «I», и я расположился в углу одного из коротких концов этого «I». Меня не было видно со стороны входа, зато я видел бар, красные стальные весы для взвешивания кофейных зерен, батареи мерных чашек для кофейной машины, с вмятинами, как у перегонных кубов, в которых созревают лучшие односолодовые виски. Может быть, поэтому в «Пешаворле» такой уникальный вкус кофе; а еще эта удивительная утварь, ошарашивающая своеобразием дизайна, несомненно, созданная исключительно для приготовления самых достойных смесей напитка, а как их правильно использовать, неизвестно никому, за исключением посвященных в ремесло.

Я заказал фирменную кофейную смесь «Роа» и, пока ждал появления Тацу, слушал, как Моника Борфорс поет «Пожелание августа». Сразу же после двенадцати я услышал, как открылась и закрылась дверь, после чего послышалась шаркающая походка Тацу. Он сел так, чтобы мы были под девяносто градусов друг к другу и могли разговаривать с максимальной конфиденциальностью. Он пробурчал приветствие, потом заговорил:

— На основании твоей недавней встречи с Кавамура-сан могу предположить, что ты пригласил меня сюда либо чтобы поблагодарить, либо чтобы убить.

— Я здесь не для этого.

Некоторое время Тацу молча смотрел на меня.

Подошла официантка, и он заказал молоко с чаем, больше, подумал я, из лояльности к окружающей обстановке, нежели из реального желания.

Пока мы ожидали его чай, Тацу сказал:

— Надеюсь, ты понимаешь, почему я сделал то, что сделал.

— Конечно. Ты манипулирующий, фанатичный мерзавец, который считает, что результат всегда оправдывает средства.

— Теперь ты говоришь как моя жена.

Я не засмеялся.

— Не стоило втягивать Мидори во все это.

— А я и не втягивал. Я надеялся, что она захочет убедиться, что ты мертв. Если бы она хотела поверить — поверила бы. Если нет — устроила бы расследование. Она достаточно настойчива.

— Мидори сказала, что угрожала тебе скандалом.

— Блеф.

— Она не блефует, Тацу.

— Не важно. Я сказал ей, где тебя можно найти, потому что продолжать обманывать ее было бесполезно. По сути, она и не была обманута. Кроме того, я подумал, что эта встреча будет тебе полезна.

Я отрицательно покачал головой:

— Ты на самом деле думаешь, что она могла уговорить меня помочь тебе?

— Конечно.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

— Не тяни, Тацу.

— Ладно. Сознательно или несознательно, но тебе хочется быть достойным ее. Я уважаю тебя за это чувство, потому что в Кавамура-сан есть многое, достойное уважения. Но здесь ты можешь пойти не той дорогой, и я хотел дать тебе возможность понять это.

— Ты не прав.

— Тогда почему ты здесь?

Я посмотрел на него:

— Я собираюсь помочь тебе. Это не имеет никакого отношения к Мидори. — На секунду я представил себе Гарри, потом сказал: — Нет, это ты поможешь мне.

Официантка принесла чай и снова ушла.

— Что случилось? — спросил Тацу.

Первой реакцией было не говорить, прикрыть Гарри, как я всегда это делал. Но в этом больше не было необходимости.

— Мураками убил моего друга, — сказал я. — Мальчишку по имени Харриоси. Ямаото использовал его, думаю, чтобы выйти на меня. Когда они получили все, что нужно, они избавились от него.