Боль во взгляде Йена сменилась улыбкой, за которой последовал новый поцелуй, еще горячее прежнего…

Эсме прижалась к Йену всем телом, словно желая слиться с ним в одно целое…

– Я ведь так до сих пор и не объяснил тебе, для чего тогда покинул дом… – начал он.

– Не важно, я и так уже все знаю. – Эсме кивнула. – Ты ловил Чена, верно?

– Да, но сначала я пошел разыскивать Годфри…

– Надо полагать, на то у тебя были веские основания! – Эсме уже успела забыть, что тогда стало причиной ее разочарования.

– Да, но не те, о которых ты подумала. Я хотел выпытать у него, кто первый начал распускать эти мерзкие сплетни. Черт побери, надо было мне хотя бы подождать до утра, но мною тогда владели эмоции… и в результате я подверг тебя такой опасности! Разумеется, Годфри все воспринял «в меру, своей испорченности», и этой его проклятой фразе «Расскажешь, как ты уломал эту недотрогу» суждено было сыграть роковую роль… Но и это еще не все… Теперь я должен признаться, что сплетни, пожалуй, не главная причина моей слепоты – просто я не верил в женскую честность и порядочность. Когда-то я встречался с одной особой, на которой едва не женился, и эта женщина во многом была похожа на тебя…

Эсме с любопытством посмотрела на него.

– Да-да, она была такой же независимой и эмоциональной, как и ты, вот только в отличие от тебя в этом мире для нее вообще не было ничего святого…

– Ты хочешь сказать, она изменяла тебе?

– А ты на удивление догадлива! – Йен печально улыбнулся. – Именно это я и имел в виду.

– Но разве я такая? Тебе стоило бы сперва хоть немного узнать меня, а уж потом делать выводы…

– Вот именно, – губы Йена саркастически скривились, – стоило бы… В том-то и дело, что в глубине души я преотлично понимал, какая ты на самом деле, но боялся признать это из упрямства и из глупой гордости. Вот почему, родная, сейчас я говорю тебе: прости, если можешь!

Эсме с нежностью посмотрела на него:

– Я уже сказала тебе, что не могу не простить тебя! – Руки ее принялись ласкать его мускулистую грудь. – Мне только хотелось бы узнать одну вещь…

– Какую, любовь моя?

– Помнится, в тот вечер ты обещал открыть мне что-то и даже сказал, что это изменит все. Что именно ты имел в виду?

– Я полагаю, – лукаво улыбнулся он, – ответ тебе уже известен!

– Да. Но я так хочу услышать его из твоих уст!

Йен прижал ее руку к своей груди.

– Я люблю тебя! – торжественно произнес он. – Люблю так сильно, что даже не могу выразить это словами.

– Я тоже люблю тебя, Йен! – Глаза Эсме просияли. Йен коснулся губами ее шеи, рука его ласкала грудь Эсме, а его слова продолжали звучать в ее ушах волшебным эхом. Весь мир словно исчез для них, и поэтому они не сразу расслышали, как кто-то, поднявшись по сходням, ступил на палубу.

Очнулись они лишь тогда, когда дверь каюты громко хлопнула.

– Оставь мою дочь в покое, негодяй! – прогремел сердитый голос.

– Папа? Ты? – удивилась Эсме.

– Я к вам обращаюсь, сэр! – Пылающий взгляд Джеймса Монтроуза по-прежнему был устремлен на Йена. Посол решительно шагнул вперед.

– Мистер Монтроуз, – торжественно произнес он, – я прошу руки вашей дочери и надеюсь, что вы не откажете мне в этой просьбе!

Отец Эсме застыл в нерешительности, взгляд его упал на кровавое пятно на полу.

– Что здесь случилось? – подозрительно спросил он. Чтобы не дать ему вновь обрушиться на Йена с упреками, Эсме вкратце пересказала отцу историю своего побега, упомянув о Чене и о Майклзе и, разумеется, умолчав о том, что провела две ночи в доме Йена. Некоторые незначительные моменты ее повествования Джеймс воспринял скептически, но в целом рассказ дочери полностью вписывался в то, что он уже знал о Майклзе. Когда Эсме дошла до признания Майклза в том, что это он убил Рене Монтроуз, голос ее сорвался, ноги подкосились. Рыдая, она бросилась к отцу…

– Господи!.. – Голос Джеймса был полон горечи. – И я еще хотел выдать тебя за этого человека!

– Ты не виноват – это все тетя Мириам…

– Забудь о ней, дочка. Я отослал ее обратно в Лондон, так как был больше не в силах видеть эту женщину и терпеть ее ложь. А затем я сразу поспешил сюда…

– Все в порядке, папа, – прошептала Эсме. – Слава Богу, все уже закончилось…

– Когда я приехал сюда, лорд Уинтроп, – продолжал Джеймс, – то первым делом отправился в ваш дом, но там никто не пожелал мне сообщить, где моя дочь…

– Я велел слугам никому о ней не говорить, – пояснил Йен, – на тот случай, если Майклз начнет разыскивать ее.

Джеймс Монтроуз смерил лорда Уинтропа оценивающим взглядом и вдруг дружески улыбнулся.

– Я не знал, куда идти, – продолжал он, – пока наконец один сотрудник в консульстве не сказал мне, что вы во дворце. Я отправился туда, но не застал ни дочери, ни вас. Мне лишь передали какой-то невнятный рассказ о похищении, из которого я мало что понял. Вот почему я сразу поспешил сюда. – Джеймс ласково обнял дочь: – Слава Богу, Эсме, с тобой все в порядке!

– И все же, сэр, вы согласны на наш брак? – Йену хотелось получить согласие отца Эсме прежде, чем тот узнает об их близости.

Мистер Монтроуз пристально посмотрел на Йена, словно прикидывая, стоит ли ему доверять, а затем перевел взгляд на дочь: в ее глазах стояла такая мольба, что Джеймсу было трудно отказать ей.

– Хорошо, – кивнул он наконец, – если только она сама этого хочет. А то еще, чего доброго, снова сбежит – у нее ума хватит… Поверьте, второй раз я этого просто не переживу!

– Так ты хочешь этого, Эсме? – Йен затаил дыхание. – Ты станешь моей женой?

В глазах лорда Уинтропа Эсме читала невыразимую нежность и одновременно страх – по-видимому, он все еще боялся, что она откажет ему.

– Я полагаю, ответ тебе уже известен! – улыбнувшись, повторила она произнесенные им когда-то слова.

– Да, – нетерпеливо кивнул Йен, – но мне все равно хотелось бы услышать его из твоих уст!

Шагнув ему навстречу, Эсме встала рядом с Йеном, и он, взяв ее за руки, нагнулся и поцеловал ее в лоб.

– Да, любимый, – ласково произнесла она. – Конечно, да!

Ноябрь 1896 года

Бангкок, Сиам

Огромная белая луна, взойдя на небо, осветила две одинокие фигуры, стоявшие на пороге дома. Взявшись за руки, Йен и Эсме смотрели на спокойные воды реки Чао-Фиа. Эсме упивалась красотой знакомого пейзажа. Какое это все-таки счастье – вернуться в Сиам после четырех лет путешествия – сначала с Йеном, а затем и с маленьким сыном, которому недавно исполнилось два года!

– Ричард быстро заснул? – поинтересовался Йен.

– Ты же знаешь, – улыбнулась она. – Когда мы приезжаем в новый город, в первый день он обычно так устает от впечатлений, что потом спит как убитый.

– Что ж, – кивнул Йен, – на этот раз он хотя бы имеет возможность поспать в удобной кроватке.

– А здорово все-таки, что его высочество предоставил нам этот симпатичный домик на берегу реки! – Эсме положила руку мужу на плечо.

– Скорее всего, – усмехнулся Йен, – его высочество просто подлизывается ко мне. В конце концов, он больше всех заинтересован, чтобы Англия и Франция подписали мирный договор. Франция в последнее время причиняет сиамцам достаточно неприятностей…

– Как бы то ни было, я рада, что выбор его высочества пал именно на тебя – это дало нам возможность снова побывать в Бангкоке. Мне так хотелось проведать отца!

– Еще бы! – согласно кивнул Йен. – Твой старик был несказанно рад, когда узнал, что ты снова готова сделать его дедушкой!

– Да папа меня уже замучил, он все никак не решит, какое имя лучше дать ребенку, и очень страдает от этого, хотя тот появится на свет уж никак не раньше чем месяца через четыре…

Раздвинув полы батистового халатика Эсме, Йен осторожно погладил ее внушительных размеров живот.

– Как ты себя чувствуешь, родная? – заботливо спросил он.

– Слава Богу, прекрасно.

Уголком глаза Эсме вдруг заметила нечто заставившее ее повернуть голову.