Когда у входа остановилось такси, Фокс поднялся на ноги и проследил за тем, как Мангольд выходит из машины; его лицо разрумянилось от выпитого в обед. Едва он вошёл, как сразу заметил Фокса и протянул ему руку.

— Хорошо провели выходные, инспектор?

— По большей части в чтении.

— Что-нибудь увлекательное?

— Говоря по правде, просто не оторваться.

Фоксу показалось, что Мангольду понравился его ответ.

— Марианна, пожалуйста, кофе — хорошего крепкого кофе, — отрывисто скомандовал он секретарше. Фокс отрицательно покачал головой, давая ей понять, что ему кофе не надо. Мангольд уже открыл дверь справа от конторки. Они вошли в комнату, которая много лет назад была прихожей частного жилого дома. Холодный камин, и широкая представительная лестница на второй этаж. Через другую дверь у подножия лестницы они вошли в комнату, служившую, как предположил Фокс, для приёма гостей. Величественный камин, над ним — старинное зеркало в раме; затейливые лепные карнизы и лепнина на потолке. Мангольд включил свет, но зажглась лишь часть светильников.

— Марианна сказала мне, что у вас что-то срочное, — начал он, приложив руку к электрическому радиатору, а затем включив его. — Скоро должно потеплеть, — добавил он, зябко потирая руки.

— Хорошо пообедали? — поинтересовался Фокс. — «Нью-Клаб»?

— «Ундина»[27], — поправил его Мангольд.

— Тогда, в тот вечер… Вы ждали гостей?

— И?

— И случилось так, что Колин Кардональд был одним из них?

Мангольд покачал головой.

— Хотя я видел его в клубе в тот вечер — он дремал, сидя на стуле с наполовину разгаданным кроссвордом на коленях. — Мангольд взглянул на часы. — Марианна уже предупредила вас?

— Она сказала, что у меня в распоряжении пятнадцать минут. — Повинуясь пригласительному жесту хозяина, Фокс устроился за отполированным до зеркального блеска овальным столом. — Но всё это имеет значение, если я работаю на вас — а это не так. Я офицер полиции, и это полицейские дела, так что я буду заниматься этим столько, сколько потребуется.

В дверь постучали; прибыли кофе, бутылка минеральной воды и два стакана. Секретарша спросила Мангольда, желает ли он, чтобы она разлила напитки.

— Да, пожалуйста, Марианна.

Они подождали, пока она удалится, закрыв за собой дверь. Мангольд, зажмурившись, пил кофе большими жадными глотками.

— Теперь я уже не могу пить так, как раньше, — пояснил он. — И у меня впереди действительно чрезвычайно загруженный день.

— Тогда я сразу перейду к сути вопроса — а точнее, двух.

— Выкладывайте.

— Я желал бы поговорить с Имоджен Вернал.

— Это невозможно, — оборвал его Мангольд, решительно взмахнув рукой. — Что ещё?

— Если я с ней не увижусь, я оставлю эти две ваши папки на выходе у секретаря и вы больше никогда обо мне не услышите.

Мангольд посмотрел на Фокса тяжёлым взглядом, выпятив нижнюю губу.

— А по какой, собственно, причине вы так рвётесь её увидеть? — спросил он.

— А по какой, собственно, причине вы так рьяно её оберегаете?

— Я уже говорил вам: она очень больна. А я не хочу, чтобы ей стало ещё хуже. — Мангольд помолчал. — Второй вопрос, — скомандовал он, выуживая из кармана большой носовой платок.

— Не раньше, чем мы разберёмся с первым.

— Уже разобрались, — отрезал Мангольд, отирая рот носовым платком.

Фокс решился попытаться объяснить:

— Я хочу, чтобы она вспомнила, хочу послушать, как она говорит о муже.

— Всё, что вы хотите знать о Фрэнсисе, вам могу рассказать я!

— И тем не менее вы не были за ним замужем.

— Я знал его так же хорошо, как Имоджен.

Фокс не стал утруждать себя ответом; вместо этого он обозначил второй вопрос.

— Все эти полувоенные группировки восьмидесятых — Шотландская республиканско-социалистическая лига, Шотландская национально-республиканская армия, спецподразделение «Чёрная жатва»… Я забыл, как там называлась гаэльская…

— Siol Nan Gaedtheal.

— Вот именно.

— То есть «Гаэльские семена».

— Насколько Вернал был близок к ним? Мне известно лишь то, что я читал.

— Здесь Имоджен ничем не сможет вам помочь. Ни один из этих слухов не достигал её ушей.

— Но до вас они доходили?

— Разумеется.

— И вы в них верили?

— Я периодически спрашивал об этом Фрэнсиса. Но всякий раз он одним взглядом отметал все намёки.

— Но всё-таки… Как вы думаете?

Мангольд отхлебнул кофе, обдумывая ответ.

— Вы хотите спросить, принимал ли он активное участие в их деятельности? Нет, сомневаюсь. Но он мог помогать им иными средствами.

— Юридические консультации?

— Возможно.

— Что-то ещё?

— Мало было собрать средства, в коих они, разумеется, нуждались, — надо было суметь их сохранить. Фрэнк наверняка знал, как это грамотно сделать.

Фокс кивнул.

— Выходит, он был их банкиром?

— У меня нет ни единого доказательства.

— Мог ли он хранить деньги при себе?

Мангольд только пожал плечами в ответ.

— О каких суммах может идти речь?

— Тысячи фунтов, — предположил Мангольд. — В начале восьмидесятых произошло несколько крупных банковских ограблений плюс несколько вооружённых налётов на машины инкассаторов.

— И в этом были замешаны члены Шотландской национально-освободительной армии?

— Да; по крайней мере в то время так считалось.

— Все те годы, что вы работали вместе с ним, вас ничего не смущало? Подозрительные посетители, совещания за запертыми дверьми, странные телефонные звонки…

— Странностей у него было не больше, чем у других адвокатов, — отвечал Мангольд с кривой усмешкой. Он задумчиво уставился на дно чашки. — Мне и вправду пора завязывать с алкоголем за обедом. А то потом всё из рук валится. — Он поднял глаза и посмотрел на Фокса. — Мы с вами закончили, инспектор?

— Не совсем. Вы когда-нибудь слышали от него конкретные имена?

— Имена?

— Имена членов различных группировок.

— Полагаю, британской разведке известно больше, чем мне.

— Но сейчас никого из разведки здесь нет…

Мангольд не стал спорить и, наморщив лоб, углубился в размышления.

— Нет, я никогда не слышал от него ни одного имени, — заключил наконец он.

— И вам никогда не казалось, что кто-то из друзей Вернала, как бы это сказать, немного ему не подходит?

— Мы по роду своей деятельности всяких повидали, инспектор. Бывало, после двух-трёх пивных оказываешься в компании бомжей и отпетых головорезов. Никогда не знаешь, проснёшься ли ты поутру с наколкой или какой-нибудь заразой — или не проснёшься вообще.

Фокс выдавил из себя улыбку, потому что почувствовал, что Мангольд именно на это рассчитывал.

— Каковы ваши собственные политические взгляды, мистер Мангольд?

— Теперь я юнионист…

— А тогда?

— В общем и целом тогда тоже.

— Уму непостижимо, как вы при этом могли водить дружбу с махровым националистом. — Фокс немного помолчал, собираясь с мыслями. — Или именно здесь на сцене появляется миссис Вернал?

— Я бы предпочёл, чтобы она вообще не появлялась, — едва слышно произнёс Мангольд.

— Но иначе невозможно, — настаивал Фокс, отчего-то тоже понизив голос. Мангольд вдруг показался ему усталым и беспомощным. Он безвольно поднял руки, словно сдаваясь, а потом со стуком уронил их на стол.

— Посмотрим. Может, я и смогу что-нибудь сделать. — Он помолчал, уставившись на дно чашки. — Пожалуй, выпью я ещё кофе.

— Благодарю вас за то, что уделили мне время. — Фокс начал подниматься из-за стола. — Но помните: это вы ко мне обратились, а не я к вам.

— Да уж… — протянул Мангольд. Судя по его тону, он уже жалел, что ввязался во всё это.

— Да, тут вот ещё что…

Мангольд уже поднялся из-за стола и теперь стоял лицом к лицу с Фоксом.

— Алан Картер когда-нибудь говорил вам о машине?

Ему показалось, что Мангольд немного смешался.