— Можно я ещё кое о чём вас спрошу, мистер Фрейзер?

— Меня зовут Тедди, сынок. Все зовут меня Тедди.

— Мне просто интересно, над чем он в последнее время работал? Все эти бумаги на столе…

— Это глубокая старина.

— Восемьдесят пятый год. Не такая уж и глубокая.

— Для некоторых — ещё какая. И я докажу тебе это, не сходя с этого места. — Фрейзер сделал паузу, готовясь посмотреть на реакцию Фокса. А потом крепко сжал ладони и произнёс имя.

— Ваша взяла, сдаюсь, — уступил Фокс, немного поразмыслив. — Кто такой Фрэнсис Вернал?

— Будет лучше, если ты выяснишь это сам.

— Но почему он так интересовал мистера Картера?

— Сомневаюсь, что он так уж сильно интересовал его — по крайней мере поначалу.

— Не понимаю…

— Алан в ту пору был полицейским — потому-то его и попросили разобраться в этом деле.

— Кто-то платил ему за то, чтобы он покопался в прошлом? Какое-то старое дело, над которым он когда-то работал?

Фрейзер воткнул в грудь Фоксу костлявый палец и отчеканил, сопровождая каждое слово крепким тычком:

— Лучше — выясни — это — сам!

С этими словами он слегка поклонился, повернулся и зашагал прочь таким бодрым шагом, которого Фокс никак не мог от него ожидать. Место, куда его ткнул пальцем этот хлипкий старичок, ощутимо побаливало. Фокс растёр грудь ладонью и вернулся в отделение. А там его уже подстерегал дежурный сержант.

— А ну-ка, вы, подойдите сюда, — окликнул он Фокса через стойку. — Надеюсь, вы ничем не обидели Тедди?

— Его обидишь, как же. Он сам кого хочешь обидит. Если я правильно понимаю, вы друг друга знаете?

— Тысячу лет.

— И Алана Картера вы тоже знали?

— Мы с ним вместе служили. — Дежурный гордо выпятил грудь. — Перед вами последний из могикан, представитель, так сказать, старой гвардии…

— Я так и понял, когда только увидел вас. Простите. Лицо дежурного дрогнуло.

— А я ведь даже не знаю, как вас зовут, — продолжал извиняться Фокс.

— Робинсон. Алек Робинсон.

Фокс протянул ему руку, и после совсем недолгих колебаний Робинсон крепко пожал её.

— Искренне рад знакомству, — сказал Фокс, и Робинсон тут же расплылся в улыбке.

— Если я чем тебя обидел, ты уж прости старика, — не остался в долгу сержант. — Тебе ли не знать, какая у нас работа…

— Бывало и хуже, уж поверьте мне. — Фокс немного помолчал. — Разрешите мне задать вам один вопрос… Последние годы вы часто виделись с Аланом Картером?

— Не очень. Разве что на футболе или на встрече однополчан…

— Как я понимаю, он всегда был при деле?

— Алан создал своё агентство буквально из ничего. — Робинсон произнёс эти слова с таким нескрываемым пиететом, что Фоксу ничего не оставалось, кроме как кивнуть в знак согласия.

— В тот день, когда мы с ним познакомились, он тоже был чем-то очень занят, — сказал он сержанту.

— Да?

— Он работал над делом Фрэнсиса Вернала.

Лицо Робинсона вмиг окаменело.

— Не расскажете мне что-нибудь об этом?

— Я тут не помощник, — признался наконец Робинсон.

— Тогда с кем я могу об этом поговорить?

— В наше-то время? — Робинсон задумался, явно затрудняясь с ответом. — Пожалуй, что ни с кем…

Вернувшись в допросную, Фокс с порога обратился к Нейсмиту:

— У тебя ноутбук с собой?

— Нет.

— Где-то здесь наверняка должен быть лишний компьютер.

— А что ты хочешь?

— Немного полазить по Интернету.

— Это можно сделать через мой телефон.

— А печатать твой телефон тоже умеет? — Когда Нейсмит отрицательно покачал головой, Фокс повторил, что подойдёт только компьютер.

— А что мне надо искать?

— Информацию о Фрэнсисе Вернале.

— Ты имеешь в виду адвоката? — вмешался Тони Кай. Фокс быстро повернулся к нему. — Погиб в автокатастрофе где-то в середине восьмидесятых.

— Продолжай.

Кай пожал плечами.

— Я тогда был ещё пацан… — Он сделал паузу. — Разве он не застрелился?

— До или после того, как разбился в аварии?

Кай снова пожал плечами, и Фокс перевёл взгляд обратно на Нейсмита. Тот понял намёк, быстро собрался и ушёл.

— А в чём, собственно говоря, дело? — спросил Кай, когда за Нейсмитом захлопнулась дверь.

— В том, над каким делом в последнее время работал Алан Картер.

— А какое отношение это имеет к нам?

— Может, и никакого…

— «Может, и никакого»! Я был уверен, что ты притащишь нам на аркане Рэя Скоулза. Джо видеокамеру подготовил, всю аппаратуру наладил…

Фокс только что заметил треножник. На столе стоял диктофон, по бокам — два микрофона.

— Он сказал, что очень занят.

— Тоже мне, он был занят! Давайте все укатим на недельку в отпуск, пока он не соизволит почтить нас своим присутствием…

— У нас есть ещё две потерпевшие, — напомнил Фокс. — Как насчёт того, чтобы встретиться с дамочками и побеседовать с ними?

— Хочешь поскорей меня спровадить?

— Мне показалось, что это ты горишь желанием поскорей приступить к работе…

— Всё лучше, чем сидеть и слушать, как скрипят мозги у тебя в черепушке.

— Так, значит…

— Хорошо. Только сначала ты должен объяснить мне, что происходит.

— Ничего не происходит. Умер один старик, он был мне симпатичен. Его гостиная была похожа на музей некоего Фрэнсиса Вернала.

— И ты захотел докопаться до истины?

— Да. И я захотел докопаться до истины. — Фокс помолчал, а потом заглянул в глаза своему коллеге и другу. — Достаточно для тебя?

— Всё отдам за спокойную жизнь[8]. — Кай поднялся со стула и набросил пальто. — Юнца прихватить с собой?

— Если он тебе пригодится.

— Разве ты уже не подбросил ему работёнку?

— Это подождёт.

— Что ж, тогда ладно. Ну а пока мы будем колесить по опасным улицам, чем конкретно ты будешь заниматься?

— Проверю, как там обстоят дела с прослушкой. Доложу Макьюэну о самоубийстве. Попытаюсь заарканить Скоулза. Не беспокойся, я найду себе занятие.

— Ну ладно… — Кай важно кивнул. — Но учти, нам будет тебя не хватать. Чёрт, может, мы даже пошлём тебе открытку.

Фокс был не виноват в том, что Эвелин Миллз не брала трубку. Та же история повторилась и с Макьюэном, а Скоулз упорно продолжал играть с ним в прятки. В результате Фокс очутился у поста дежурного, разглядывая одно из объявлений на стене. Это была рекламная листовка местной службы такси. Через пять минут Фокс уже сидел на пассажирском сиденье помятого белого «хендая». Таксист рвался узнать подробности о самоубийстве, Фокс упорно воздерживался от комментариев. Полицейский кордон был снят, и у самого домика тоже было тихо.

— Вас подождать? — спросил водитель.

— Это было бы очень кстати.

Таксист заглушил двигатель. Фоксу показалось, что он собирается выйти из машины, и полицейский остановил его.

— Там не на что смотреть, — отрезал он.

Таксист повиновался и включил радио на полную мощь. Фокс зашагал к входной двери под сопровождение бодрых эстрадных ритмов.

Однако дверь оказалась заперта.

Фокс обошёл вокруг дома, но задней двери не обнаружил. Он заглянул через окно в гостиную. На внутренней стороне некоторых стёкол виднелись капли крови. Фокс нечаянно задел цветочный горшок снаружи на подоконнике. Затем поднял его: там лежал ключ. Или это был запасной, или его там оставили полицейские. Фокс отпер дверь и вошёл в дом.

В гостиной больше не было корзинки Джимми Никола. Фокс подумал, что ему, наверное, следовало спросить Тедди Фрейзера, как поживает пёс. Правда, что собаки почти всегда уходят вслед за своими хозяевами? В комнате пахло древесным дымом. Остатки полена дотлевали за каминной решёткой, на каминной доске лежал тонкий слой пепла. Фокс подошёл к столу и начал листать разбросанные бумаги. И действительно, все газетные вырезки относились к жизни и смерти Фрэнсиса Вернала. Одна весьма пространная история носила название «Душевные терзания патриота-активиста». Создавалось впечатление, будто газеты в какой-то момент переключились с дифирамбов и славословий в адрес Вернала к кое-чему более пикантному: личной жизни погибшего. Его внимание привлёк размытый снимок эффектной супруги, а также многочисленные упоминания о «разгульном образе жизни Вернала, пьяных дебошах и череде любовных интрижек». Одна и та же фотография была напечатана в нескольких изданиях. Юрист обращался к собравшимся на митинге Национальной партии Шотландии. Манифестанты сошлись у ворот фабрики, подлежавшей закрытию. Вернал самозабвенно ораторствовал: правая рука сжата в кулак, рот широко открыт, зубы оскалены. Фокс выглянул в окно, чтобы убедиться, что таксист сидит в машине. Тот, беспечно насвистывая себе под нос, разворачивал газету.