Организованно, плотными рядами шли к Техническому училищу рабочие делегации с далекой Пресни и из Хамовников. Над ними развевались знамена и наспех написанные огромными четкими буквами лозунги:

«Долой самодержавие!»

«Долой подлых убийц:»

«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

«Да здравствует диктатура пролетариата!»

«Смерть царизму и его агентам!»

Красные ленточки, красные цветы, чаще всего бумажные, виднелись на отворотах пиджаков и на пальто рабочих. Решение Московского комитета большевиков о превращении похорон Баумана в грандиозную политическую демонстрацию вызвало единодушный отклик трудовой Москвы — с каждым часом прибывали и прибывали рабочие, студенты, интеллигенты.

В полдень в зале Технического училища, где стоял гроб с телом Баумана, состоялась последняя гражданская панихида.

Медленно, под звуки оркестра, игравшего траурный марш, подняли члены Московского комитета большевиков покрытый широким яркокрасным полотнищем гроб Баумана.

Тысячи голов склонились перед прахом верного ленинца, когда гроб показался в дверях старинного здания Технического училища.

В. Л. Шанцер (Марат) произнес последнюю речь. От волнения и скорби о погибшем соратнике он говорил прерывающимся, глухим голосом:

— Прощай, наш дорогой товарищ, наш друг!..

Выстроились рабочие колонны. Рабочие образовали прочную двойную цепь с обеих сторон колонны, крепко взяв друг друга за руки. Можно было опасаться предательского нападения черной сотни из-за угла — многочисленные узкие и кривые переулки давали полиции и провокаторам возможность внезапного налета, создания паники. Руководители похорон, члены Московского комитета, приняли все меры предосторожности. Процессия вышла из Технического училища около часу дня и через Красные ворота, Мясницкую улицу и центр города направилась к отдаленному Ваганьковскому кладбищу.

Во главе шли члены Московского комитета большевиков, принявшие все меры к организованному, внушительному движению этой невиданной в истории Москвы демонстрации рабочего класса. Красное знамя на двух древках с надписью: «Порядок охраняют граждане», было видно издалека. И участники похорон Баумана обеспечили строгий порядок. Громадная, все увеличивающаяся толпа была разделена на десятки. Десятки составляли группы в 200–300 человек. Такая организация шествия лучше всего обеспечивала порядок и служила надежной защитой от возможных провокационных нападений черносотенцев.

Большое красное бархатное знамя Московского комитета большевиков, с золотой каймой, золотыми кистями, реяло над процессией. Оно, как бы указывало путь десяткам и сотням тысяч московских рабочих, пришедших отдать последние почести, последний долг одному из своих самых верных товарищей…

Гроб попеременно несли члены МК большевиков — распорядители демонстрации. Группа военных, присоединившаяся к похоронной процессии и все время шедшая неподалеку от знамени МК, также несла гроб в районе Красных ворот и Мясницкой улицы. Это объединение рабочих и солдат производило большое впечатление на всех участников демонстрации. Впереди и сзади процессии шли летучие отряды студентов-медиков с повязками красного креста на рукавах. В самом конце ехали три фуры «Красного креста» Старо-Екатерининской больницы. Заводы, фабрики, мастерские, больницы, школы — десятки учреждений и предприятий Москвы старались хоть чем-нибудь принять участие в похоронах верного сына партии пролетариата. Остановки в движении процессии производились по указанию распорядителей.

Градоначальник пытался было «убедить» руководителей похорон «не следовать, для безопасности провожающих, через центральные улицы», но большевики уведомили градоначальника, что он на этот раз напрасно беспокоится о безопасности десятков тысяч московских рабочих. Если же последуют новые насилия со стороны полиции или руководимых ею убийц, то рабочие сумеют дать должный отпор. И градоначальник должен был, увидев огромный размах протеста рабочих, отступить от своего «предостережения-совета». На протяжении всего пути демонстрация не встретила препятствий со стороны напуганных властей.

Городовые, филеры, жандармы, казаки — все слуги самодержавия были буквально смыты разгневанным рабочим морем. Московский пролетариат под руководством большевиков впервые в истории своей борьбы стал фактическим хозяином города. Во время похорон Баумана — с полудня до глубокого вечера — рабочие шагали по центральным улицам столицы с развернутыми красными знаменами, с революционными лозунгами и песнями.

На пути шествия демонстрации к рабочим колоннам подходили все новые пополнения. Присоединялись не только рабочие и студенты, — подошло еще несколько делегаций от воинских частей, а это по тому времени было весьма важным показателем.

Одна из участниц похорон Баумана вспоминает: «Вот усеяли весь забор железнодорожники Московско-Казанской линии и ждут. Чего они хотят? Присоединятся или нет? С таким внутренним вопросом встречалась всякая новая, неизвестная группа. Но только поравнялась с ней процессия — «Ура!» — и она вливается в наши ряды за красным гробом.

А вот отряд солдат-саперов смело марширует по направлению к нам и занимает место около самого знамени МК. Их особенно приветствуют демонстранты».

Из Петровской сельскохозяйственной академии приехали студенты и немедленно присоединились к траурной процессии. У многих из них были в руках внушительного размера палки, похожие скорее на дубины, и крепкие, рослые петровцы посматривали на ворота и в переулки, готовясь дать отпор черносотенцам, если те вздумали бы напасть на окружающих гроб руководителей похорон. Студенты Петровской сельскохозяйственной академии не раз уже вступали в настоящие сражения с полицией, и поэтому шпики и дворники хорошо знали, какую силу представляют в руках «земледелов» их традиционные, весьма солидного вида, палки. При приближении траурной процессии к Земляному валу, к ней присоединился новый отряд — студенты Межевого института.

Когда процессия проходила мимо чайной, где обычно ютились черносотенцы, кто-то сообщил руководителям похорон, что там затаилась засада под руководством переодетых полицейских. Немедленно члены МК большевиков направили в эту чайную отряд дружинников-большевиков. Дружинники вошли в чайную, держа под полой маузеры. Это предостережение подействовало: ни «молодцы» «королей» Гавриковой хлебной биржи, ни черная сотня из чайных Разгуляя и Елоховской не посмели напасть на демонстрацию всей рабочей Москвы. Полицейские поспешно покидали свои посты при приближении процессии. Улицы не вмещали многотысячные колонны демонстрантов, — балконы, даже крыши домов были полны народа.

пела многотысячная рабочая масса.

Трудно в точности указать, сколько человек участвовало в похоронах Баумана. Все источники — и архивные материалы и опубликованные воспоминания участников похорон — указывают, что число демонстрантов превышало двести тысяч человек. В самом деле, о грандиозности процессии можно судить даже по одному красноречивому факту: когда передние ряды колонны шли уже по Большой Никитской (теперь улица Герцена), последние шеренги демонстрантов находились еще у Красных ворот. Поэтому нельзя считать преувеличением цифру в двести тысяч человек рабочих, студентов, интеллигентов, служащих, следовавших за гробом Баумана.

По мере приближения к центральным площадям города демонстрация приобретала все более внушительные размеры.

Траурные флаги, алые знамена появились на балконах и в окнах некоторых домов на Мясницкой и Никитской улицах, на Театральной площади.