Так куда же ушел дон… жук? Мальчик посмотрел на черную дверцу в конце коридора. Что там за ней — другое место в другом времени? Медленно поднявшись, он подошел поближе и прислушался. Ему показалось, что дверь слегка подрагивает на петлях, и хотя, возможно, он попросту это вообразил, за ней слышались далекие раскаты грома и шум ветра в лесу. Откуда бы они ни доносились, он был уверен, что они не принадлежат миру, в котором он находится.

Может, это будущее? Том подошел ближе, прислушался… Он определенно слышал шум ветра в кронах, различил даже скрип гнущихся ветвей, шелест листвы и еще что-то, похожее на журчание воды. Лес и река… Сумбурные картинки замелькали в его воображении, а следом вдруг нахлынула тоска. А если предположить, что там вовсе не будущее, если дверь ведет в лес на другом конце света, но в его собственном времени? Например, в Монголию или еще куда-нибудь… Сердце застучало быстрее. Может, именно там сейчас находится его отец, именно туда отправилась разыскивать его мать, может, поэтому-то дон Жерваз так много и знал о них. А если он не блефовал и им обоим действительно грозит опасность? Если их окружили жуки, готовые вот-вот напасть?

Том пристально смотрел на маленькую черную дверь, прислушиваясь к вою ветра. Ему нужно просто войти. Он сможет найти родителей и рассказать им обо всем, он должен предупредить их о доне Жервазе, о Лотос, обо всех остальных, должен…

Мальчик опасливо взялся за эбеновую ручку. Она казалась теплой на ощупь и как будто сама хотела, чтобы ее повернули. Всего лишь одно легкое движение. Он отчетливо представил себе родителей, сидящих на опушке огромного леса, сразу за порогом, всего в нескольких секундах от него, прямо сейчас… но замешкался. А что, если ему не удастся их отыскать? Лес может оказаться бескрайним и враждебным; вдруг он заблудится и не найдет обратную дорогу? Разве ему хочется застрять в одном мире с доном Жервазом — с этим… созданием? А оно может оказаться одним из тысяч, даже миллионов. Том может угодить прямо в Заражение, чем бы оно ни являлось. И тогда он останется один, совершенно один, в действительно устрашающем мире.

Внезапно мальчика охватила слабость. Он не мог войти в эту дверь. Какими бы ни были шансы, у него попросту не осталось сил. Ладонь соскользнула с ручки, на глаза навернулись слезы. Впервые за долгое время Том ощутил себя тем, кем был на самом деле, — худеньким, усталым и очень одиноким одиннадцатилетним мальчишкой.

— Крайне мудрое решение, — проскрипел у него за спиной чей-то голос. — И смелое.

С силой закусив губу, Том резко обернулся и посмотрел в другой конец коридора. Там, на спине тигрицы, неловко устроился огромный орел.

— Только дурак вошел бы в эту дверь, — продолжил он мягко. — А ты ведь не дурак, верно, Том?

Мальчик попытался выжать из себя улыбку, но не сумел.

— Нет, — ответил он тихонько, — я не дурак.

— Отлично, — обрадовался орел, спрыгнул с тигрицы и вперевалку направился к Тому. — Тогда ты не станешь возражать против моего предложения, в котором, по сути, больше от приказа.

— А что ты предлагаешь?

— Доставить тебя домой, приятель. Здесь тебе больше делать нечего. Все закончилось.

— Закончилось?

Огромная птица кивнула.

— А как же дон Жерваз? Он заполучил бутылочку со снадобьем Августа и…

— Не волнуйся об этом, — перебил его орел. — Тут ничего уже не изменить. Ты сделал все, что мог, даже больше. Так что давай-ка я отнесу тебя домой.

Домой… Это слово звучало так приятно, что Том даже улыбнулся. Сейчас ему ничего на свете так не хотелось, как оказаться дома.

— Ты серьезно?

— Почту за честь, — прохрипел орел и издал долгий рыдающий зов.

Через несколько секунд в коридор влетела крошечная синяя ласточка, села на картинную раму и громко зачирикала:

— Мы готовы приятель, если готов ты. Прыгай на борт и располагайся поудобнее.

Огромная птица неуклюже наклонилась вперед и Том забрался ей на спину.

— Готов?

Он кивнул и крепко обнял орла за шею. Тело приятно утонуло в теплых перьях.

— Тогда полетели.

В три взмаха могучих крыльев они поднялись в воздух, пронеслись по коридору, круто повернули в птичью галерею и спланировали по главному залу к выходу.

— Держись, — прохрипел орел, резко нырнул вниз следом за ласточкой, вылетел сквозь разбитую входную дверь и взмыл в холодное ночное небо.

Вскоре они уже летели под самыми звездами.

— На твоем месте, Том, я бы вздремнул, — перекрикивая свист ветра, предложил орел, пока они поднимались все выше и выше. — Полет будет долгим.

Но мальчик не расслышал ни слова — он уже крепко спал.

ДЕНЬ «D»[40]

Том с трудом разлепил веки и увидел над головой знакомый скошенный потолок крошечной чердачной спальни. Орел явно сдержал слово. Он вернулся в собственное время и собственную же постель, как и обещала огромная птица.

«Спасибо тебе, орел, и твоему бесстрашному лоцману-ласточке большое спасибо».

Том сонно зевнул, и дыхание его облачком заклубилось в воздухе. Только теперь он заметил, насколько выстыла комната. Сев на кровати, мальчик увидел, что окно снова широко распахнуто. В комнатку со свистом врывался ледяной ветер с реки. Поежившись, Том закутался во все одеяла, проковылял к окну и с силой его захлопнул.

— Прошу тебя, оставайся закрытым.

Он молчаливо пообещал себе, что, если еще когда-нибудь увидит орла, первым делом научит его закрывать окно. Это определенно не так уж и сложно, даже для огромной птицы.

Почесав во взъерошенном затылке, Том с удивлением обнаружил в волосах клочья обгорелой шерсти мамонта, а когда повернул голову, заныли плечи. Вытянув руки перед собой, он выяснил, что спал в одежде, и к тому же от нее несло, как будто она сохла над костром. Он выглядел неопрятнее, чем обычно, и, посмотрев в зеркало, увидел перемазанное сажей лицо. Еще бы. Внезапно ему припомнились все его удивительные приключения.

Смыв сажу и полотенцем стерев грязь с одежды, насколько это вообще возможно, он спустился по лестнице, с невинным видом открыл кухонную дверь и обнаружил, что там никого нет. Странно. Может, Джос с Мелбой куда-то вышли, но было всего восемь часов утра. На календаре над раковиной значилась дата — двадцать четвертое декабря, сочельник, — которую дядя обвел жирным красным кружком, а тетя украсила парой воздушных шариков.

«Значит, этот день чем-то знаменателен, — подумал Том, рассеянно взяв кусочек тоста. — Чей-нибудь день рождения?»

И тут он вспомнил: сегодня дядюшка Джос собирался продать музей дону Жервазу.

— День «D», — прошептал Том.

Да, действительно важный день. Где-то в музее гудел пылесос. Так вот куда они делись: Джос с Мелбой прибираются после вчерашнего. Мамонт, должно быть, где только не намусорил… Нет, погодите-ка. Это произошло не вчера вечером, а век назад.

«Давай же, Том, просыпайся».

Но мысли еще путались в его голове, так что он решил проверить. Торопливо пройдя по коридору к огромной дубовой двери, ведущей в музей, мальчик распахнул ее, и тут же ему в нос ударил сильный запах паленой шерсти, шерсти мамонта. Но… это же невозможно, попросту невозможно, разве нет? Странные предположения теснились в голове Тома, он ускорил шаг, а запах становился все сильнее и сильнее…

— Доброе утро, Том! — крикнула Мелба, когда запыхавшийся мальчик вбежал в зал.

Она суетилась с древнего вида полотером вокруг огромных косматых ног мамонта, стоящего ровно в той же позе, что и в течение последней сотни лет.

— Прости за вонь! — весело перекричал шум Джос. — Этот старикан имеет склонность перегреваться, и, боюсь, мы слегка подпалили нашего лохматого друга.

Он дружески похлопал мамонта по боку, и Том вздохнул с облегчением. Все в порядке, все в полном порядке. Потрепанные, поблекшие животные, как обычно, глядели на него из полумрака. Все до единого были на месте. Хотя, если подумать, бока мамонта чуть-чуть отличались по цвету от остального тела, и перья на затылке дронта выглядели иначе, чем на всей голове. Но скорее всего, так было всегда, просто Том прежде этого не замечал.