Я чувствовала, как у меня по спине пробежал холодок, несмотря на еще высокое солнце.

Нарочно меня выслеживала, чтобы в назидание рассказать легенду?

Я не отрываясь смотрела на каменное изваяние. И в самом деле, очертания его отдаленно напоминали женскую фигуру. Она словно тянула руки — ко мне! Это я возжелала чужого мужа! Вот еще глупость. Сначала потерялась в лесу и ударилась в панику, потом, усталая и перегревшаяся, раскрыла уши перед невежественной старухой, злобным созданием, пышущим ненавистью ко мне.

Или она гипнотизировала меня?

Этого я не могла ей позволить.

— Как, однако, изнуряет эта духота, — зевнула я. — Никак не могу привыкнуть. Пойду-ка потихоньку обратно.

Она молча кивнула.

Я поднялась. Удаляясь, я чувствовала неодолимое желание обернуться и убедиться, смотрит ли она мне вслед, — и еще раз глянуть на торчавшую из воды скалу.

Но чем дальше я уходила от Щуки и ее «Роковой женщины», тем больше ко мне возвращался мой здравый смысл.

Темные сказки! Неужто поддамся им?!

Я не удержалась, рассказала о происшедшем Шантели.

— Старая колдунья пыталась нагнать на тебя страху.

— Должна, признаться, мне было не по себе. Надо же, такое совпадение: набрести на то место и сразу после этого наткнуться на Щуку, словно нарочно поджидавшую меня там. Она сама напоминала каменного идола мщения.

— Это входило в ее намерения. Не хочешь ли успокоительную таблетку?

— Нет, благодарю. Я совершенно спокойна.

— Как всегда! — Она улыбнулась. — Верней, почти всегда. Анна, ты сама на себя не похожа, с тех пор как сюда приехала. Позволяешь, чтобы тебе бередили душу.

— Сказывается это место. Оно такое странное.

— Ты ведь родилась в Индии. Должна бы быстрей приспособиться. Или рассчитывала, что на острове царят нравы английского городка?

— Все здесь какое-то не такое. Чуть шагнешь в сторону, сталкиваешься с первобытной дикостью.

— Да уж, тут не до условностей, столь любезных нашей дорогой королеве, — иронизировала она. — Ну, хватит хмуриться, нам осталось терпеть недолго.

— Что будет с Моник после твоего отъезда?

Она пожала плечами.

— Меня наняли, чтобы доставила до места. Я не обещала, что останусь. Она может умереть завтра, а может протянуть еще годы. Смею тебя уверить, я не желаю растрачивать свою золотую юность в этом Богом забытом уголке. Полно хмуриться. Можешь быть уверена, мы с тобой отбудем на доброй «Невозмутимой леди».

— По-моему, ты что-то замыслила.

Она замялась. Наконец, сказала:

— Я чувствую, тут что-то затевается… можно сказать, нутром чую. Разве я не говорила тебе, что у меня потрясающая интуиция?

После Щуки беседа с Шантелью была равнозначна возвращению в цивилизацию. Между тем она спросила:

— Ты-то хочешь отсюда уехать, Анна?

— Я была бы в полном отчаянии, если бы меня здесь оставили. Все равно что очутиться в темноте, быть отрезанной от людей. Шантель, как поведет себя твоя пациентка, когда узнает, что муж надолго уезжает?

— Крови потребует, — шутливым тоном ответила Шантель.

— Я могла бы попробовать найти работу в Сиднее.

— Зачем? Впрочем, можешь не отвечать. Похоже, ты в самом деле без памяти от своего капитана. И, в своем духе, решила, что единственным порядочным выходом для тебя было бы поскорее убраться из его жизни.

Я не отвечала, и она ласково шепнула:

— Бедненькая Анна! Вот тебе мое слово: я не дам тебя в обиду. Все будет в порядке.

— Я могла бы дать объявление в газете…

— Ты паникуешь, Анна.

— Кажется, да. Это из-за Щуки и того, что она наговорила о каменном изваянии. Что если что-нибудь случится? Вдруг умрет Моник, и…

Я могла не продолжать. Шантель перебила:

— Я этого не допущу. Во всяком случае, не так, как ты опасаешься. Я не дам этому случиться.

— Послушать тебя, ты всемогуща. Эта женщина мне угрожает. Моник откровенно ненавидит. Что если покончит с собой, представив дело так, будто это я…

— Анна, что у тебя за понятия!

— Разве не может возникнуть в больном разгоряченном мозгу извращенная идея мести?

— Повторяю: я ей не дам.

— Не забывай, однажды меня уже подозревали в убийстве.

— И я тебя вытащила в тот раз.

— Да, меня спасли твои показания. Шантель, я иногда думаю…

— О чем? — тихо спросила она.

— Так ли все было?

— Я уже говорила: так могло быть.

— Но ты показала, что однажды видела, как она вставала смотреть шкафчик.

— Это был единственный выход, Анна.

— Выход?! Ты ее не видела?

— Я уже говорила, что она могла бы — думаю, так оно и было.

— Но ты показала, что была уверена.

— Что мне оставалось, делать, Анна? Я это сделала ради тебя. Или мы с тобой не подруги?

— Но ты сказала, чего не было.

— Я и сейчас уверена, что было.

— Не верю, чтобы она себя убила.

— Если не она, то кто? Элен? Ей до смерти нужно было наследство: уходил из рук мистер Орфи.

— Не поверю, чтобы Элен была способна на убийство.

— Тогда миссис Мортон. Загадочная особа. Это у нее где-то была дочь?

— Ты думаешь?..

— Анна, что толку ломать голову над тем, чего никогда не узнаешь? Было и быльем поросло. Пусть оно тебя больше не тревожит.

— Нет, такое не забывается. Я была близка к тому, чтобы сделать навет на себя. А сейчас снова возвращается это чувство. Я было думала, все забылось. Должна была знать, что никогда не забуду, сколько ни буду стараться. И вот это жуткое место, Щука с ее намеками…

— В тот раз ты была наследница, не подозревавшая, что тебе перепадут одни долги. А теперь по уши втрескалась в чужого мужа. Анна, вечно ты попадаешь в истории.

Некоторое время я молчала. Потом меня словно прорвало:

— Я не должна была сюда приезжать. Придется мне уехать. Это единственный выход. Мне страшно того, что может случиться, если останусь. Порой я чувствую, как с каждым днем надо мной сгущаются тучи. Гроза приближается. А тут еще ты рассказываешь, как она угрожает наложить на себя руки…

Она схватила меня за плечи и крепко встряхнула.

— Анна! Немедленно прекрати, или я тебя шлепну по лицу. Патентованное средство от истерики. Никогда не думала, что придется применять его к тебе. Это тебе истрепала нервы старая дура Щука. Она всего лишь глупая старуха. Не обращай внимания. Слушай меня. Стоит сюда прибыть «Невозмутимой леди», только нас здесь и видели. Тебе нечего бояться. Я позабочусь, чтобы до поры до времени Моник вела себя прилично. Осталось меньше пяти недель. Полсрока миновало. Мы обе перебираемся в Сидней. Ты будешь со мной. Возьму тебя под свое крыло. Станешь моей компаньонкой, найду тебе богатого жениха, забудешь и думать про своего капитана.

— Ты, Шантель? Но как?

— Помнишь волшебницу-крестную? Так и я: сделаю из тыквы карету и — алле-гоп! — явится Очаровательный Принц.

— Глупости, — отмахнулась я.

— Послушай, Анна, выбрось из головы капитана. Если бы не он, наслаждалась бы сейчас выпавшими на твою долю приключениями, ни о чем бы не тревожилась. Все из-за этой абсурдной страсти. Что, в сущности, было? Ну, пришел однажды в Дом Королевы. Ты была отчаянно одинока. Тебя изводила мелочными придирками тетя Шарлотта, а он показался романтическим героем. Ты наградила его добродетелями, которых у него не было и в помине. Ты живешь грезами. Он вовсе не Капитан из романа, который ты сочинила.

— Что ты о нем знаешь?

— Знаю, что с первого раза, как пришел к тебе, скрыл, что женат. Вскружил голову, дал понять…

— Ничего он не дал понять.

— Ты его защищаешь. Слабый, самовлюбленный искатель приключений. Ему осточертела жена — вот и выдумал себе любовь к тебе. Неужели не понимаешь, что, будь он свободен и выйди ты за него замуж, — и ты скоро наскучишь.

Я была потрясена. Никогда еще она не говорила со мной с такой страстью.

— Он тебе не пара, Анна, — продолжала она. — Уж я-то знаю. Поверь мне, со временем все забудется. Это от того, что ты так мало видела в жизни. Я в этом убеждена. Со временем и ты убедишься.