— Друг, — как можно более проникновенно произнес Дикий. — ты же знаешь, какие мы близкие тебе люди.

— Близкие люди, — тупо повторил уколотый. — Конечно, близкие. Друзья.

— Ты скажи своим друзьям — кто вас послал?

Сперва пленный еле говорил, но постепенно его речь сделалась членораздельной и он стал отвечать на вопросы обстоятельно.

Под препаратом человек не может думать, он просто говорит то, что знает. И — все. Мысли же его Дикого не интересовали. Интересовала информация.

Дикий поглядывал на часы. Сломанноносый выдержал десять минут. Затем его речь стала путаться, он стал сбиваться на какие-то детские воспоминания.

— Все. Сорвался. Но и то, что сказал, хорошо. Интересная информация. Очень интересная!

— Другого тащить? — спросил Сергей, который все это время находился в комнате.

— Да. Давай другого и в другую комнату. Только горбоносого не надо. Он постарше, посолидней. Я с ним так поговорю. Тащи курносого.

— Хорошо, Дик, — усмехнулся Сергей и вышел.

Психотропные препараты — вещь хорошая. Иногда даже слишком хорошая. Клиент может сразу сорваться и погрузиться в свое бессознательное, а бессознательное — оно бессознательное и есть. Начнутся истории детского мочеиспускания и первых поцелуев. Эдипов комплекс, одним словом, как не крути…

Разговор с курносым подтвердил информацию, которую выдал сломаноносый. Психика у него оказалась покрепче — курносый выдержал двенадцать с половиной минут.

С оставшимся горбоносым Дикий решил поговорить просто, как человек с человеком, без химии.

Он сел напротив пленного и начал:

— Вы знаете — почти во всех цивилизованных странах местные «конторы» не рекомендуют своим разведчикам подвергать свой организм насилию? Когда их захватывают, то им разрешается говорить все, что они знают.

— Мне это известно, — ответил горбоносый.

Это был мужчина лет сорока с темными чуть волнистыми волосами. Такой тип встречается в южных областях России.

— Что с вашими людьми? Сколько их засело вокруг усадьбы?

— Я вас не понимаю.

Дикий поморщился, как от зубной боли.

— Понимаете вы меня, — сказал он. — И тратите драгоценное время. Зачем вам? Я с вашими коллегами быстро разобрался.

— Скополамин?

— Скополамин. Совершенно верно! Но я не хочу его к вам применять, поскольку прошлое мне известно. Но я еще и настоящим интересуюсь. Вы людей отозвали или там еще идет бой?

Горбоносый молчал всего несколько секунд. Наконец, он решился говорить.

— За десять минут до вашего появления я дал команду отходить. — Мужчина кивнул на рацию, лежащую возле коньячной бутылки. — Но там возникли какие-то трудности. Остальное мне неизвестно. Никто больше на связь не вышел.

— А зачем ваши люди ввязались в бой? Вы ведь заранее знали, получив условное сообщение, что в доме ловушка?

Горбоносый отвечал почти лениво, тихо, безучастно даже.

— Н-да… Когда сняли ваших снайперов, то мы поняли — дом взяли не спецслужбы. Ваши снайпера, кстати, живы. Кроме одного… Да у нас и выбора-то не оставалось — мое новое начальство состоит из непрофессионалов и операция не дублировалась… Вы к ФСК или правительственной охране какое-нибудь отношение имеете?

«Он еще и вопросы задает!»

— Я — не имею, — Дикий решил ответить. — А с другими вы чуть позже сами познакомитесь. Я вам ответил. Теперь вы мне скажите. Для чего этот идиотский план? Что он может дать?

Опять пауза. После такой же меланхолический ответ:

— Можете мне не верить… Я считаю, что никакая акции ничего не изменит ни в лучшую, ни в худшую сторону. Ну усилится напряженность между правительствами. За этими правительствами народ не стоит. Другое дело, если под видом террористических актов уберут каких-то лишних людей. Возможно, в каком-либо конкретном регионе готовится провокация. Слышали про Чечню? О том, что там готовится выступление?

«У-у, блин, опять он мне вопросы задает?»

— Слышал. Так… Вообще. Разве так все серьезно?

— Разве! Я-то в этом кое-что понимаю. Чечня — это другой разговор. В данном же случае, который нас, так сказать, свел, мне выбора не предоставили. Приказ, знаете ли. А приказы не обсуждают.

Появилась возможность разглядеть собеседника. И Дикий разглядел. Нет, человеку гораздо больше сорока. Просто он мускулист и подтянут. А эти паутинки морщин под глазами, шрамики по всему лицу и на шее, как годовые кольца на стволах деревьев. И еще усталость во взгляде и голосе…

— Сколько, скажите, вы отслужили в спецподразделениях?

Услышав вопрос, пленный чуть приметно дрогнул, но ответил:

— Начинал с «вышака» в Рязани. Затем трудовые будни — Лаос, Ливан, Афганистан. И еще — много по мелочам.

— А в каком вы звание?

— По возрасту должен иметь полковника, но — майор. До сих пор майор.

— Неприятности по службе?

— У кого их нет?

— Но ведь вы давали присягу! Может, не время для таких базаров… Но вы присягали России! Теперь работаете против России в пользу Украины. Да и какая Украине польза от ваших провокаций! Может… я не знаю!.. Для семьи что ли? Для денег?

— У такого, как я, семьи быть не может.

— Не говорите ерунды!

Все-таки дядечку удалось расшевелить. Он заговорил громко, и в голосе его слышалось волнение:

— Слушайте! Молодой человек! Вы классно провели операцию и доказали мне, что я постарел для такой работы. Если б вы знали кого взяли, как сопливого мальчишку, то вам, возможно, было б приятно… Я скажу прямо. Не надо меня передавать в руки российских спецслужб. Просто убейте меня!

— Вы так этого хотите?

— Прошу понять меня. Я от всего этого просто устал.

— И вы точно этого хотите?

— Точно.

Возле двери на лестничной площадке стоял Геннадий. В голове шевельнулась интересная мысль и Дикий крикнул:

— Дай пистолет.

— Да, конечно, — быстро ответил Геннадий, сделал пару шагов в комнату и протянул оружие, стараясь при этом не сталкиваться взглядом с пленным.

Дикий выщелкнул обойму и оттянул затвор. На пол выскочил патрон. Дикий поднял его и загнал обратно в ствол, поставил на предохранитель. Обойму оставил себе, а сам ТТ протянул майору, отстегнув перед тем наручники.

— Вот! Решайте свои проблемы. Только времени у нас не так много.

Тот взял ТТ, помолчал, а после попросил:

— Вы бы хоть отвернулись. Не театр все-таки.

— Вам это так важно? Мне интересно все это увидеть.

— Что ж… — Смугловатое лицо майора стало белее свежевыстиранной простыни. — Раз так…

Движение кисти — и ствол уперся в висок. Палец нажал на курок, разбил капсюль. Грохнуло будь здоров. Майор, Дикий смотрел на него внимательно, даже не зажмурился. Секунду-другую после выстрела майор продолжал держать пистолет возле виска, затем оторвал ствол от голову удивленно взглянул на оружие, поднял голову и посмотрел на Дикого.

— Мне пришла в голову интересная мысль, — произнес Дикий так, будто ничего не произошло. — Чтобы ее изложить, я должен с вами побеседовать подробно и в другом мосте. Идет?

Геннадий стоял у дверей. У него даже челюсть отвисла от удивления. Как так? Выстрел произошел, трупа не образовалось? У майора же произошли какие-то изменения в сосудах, и лицо на глазах превращалось из белого в пунцовое.

— Я в вашем распоряжении, — сухо ответил пленный и закрыл глаза.

Дикий спустился на первый этаж и сел на стул. Тут же от напряжения ночи стали слегка подрагивать коленки. Но еще не все кончилось, и Дикий набрал номер полковника по сотовому телефону.

— Да, — раздался голос полковника.

Слышно было прекрасно.

— Я — первый. Что там у вас?

— Полный дом гостей. Почти всех взяли. У тебя что?

— Порядок. Приняли, как лучших друзей. Запомни адрес и подъезжай. — Дикий постарался как можно точнее сообщить координаты коттеджа. Закончив объяснения, спросил: — Что там с моими парнями?

Ответ прозвучал ошеломляюще: