— Что, сука! Пиздец, котенок. И даже не думай, падаль, что это все. Это только начало. Или ты станешь мне «петь» обо всем, или я тебя по частям разрежу.

Парня вырвало от страха и боли. Он корчился на полу в блевотине, перемешанной с кровью. Парень был готов.

— Все и обо всем! Быстро!

Парень потерял сознание. Дикий приказал охраннику:

— Сделай противошоковый укол. Двойную дозу.

Охранник сдернул с рукава аптечку, прикрепленную к комбинезону фирменной липучкой, подскочил к отрубившемуся и стал приводить того в сознание. Где-то через полторы-две минуты Виктор-Витек уже мог соображать — то есть с ужасом оценивать обстановку и глазеть на отрезанное ухо, как великий постимпрессионист Ван-Гог. Охранник быстро перевязал Витьку голову бинтом, а на бедро наложил резиновый жгут.

Дикий сел на корточки и спросил почти ласково:

— Кто там сейчас за оградой? Сколько человек?

Понты у Витька давно кончились и он стал отвечать скороговоркой:

— Двенадцать… Точно, точно. Там должно быть двенадцать человек! А может и меньше. Старшего группы нет. Нет его — это я знаю точно!

— Что значит — нет!

— Его там нет. Но я знаю его координаты! Координаты знаю! Только не режьте меня! Я дам его координаты.

— Говори! Все от тебя зависит! — Дикий выхватил из куртки блокнотик с отрывными листками и авторучку. — Пиши сам!

Витек стал царапать авторучкой по бумаге. Было видно, что делает он это с трудом — силы его покидали. Забрав блокнот с адресом, Дикий наконец посмотрел на остальных пленников, среди которых отметил недавнего хозяина. Геннадий съежился под его взглядом. Дикий не хотел никого пытать и резать. Не такой уж он был кровожадный. Но ситуация требовала быстрых и решительных действий. Пленные так и должны были его воспринимать — разъяренного, бешеного, безжалостного. Дикого, одним словом. Только так добьешься правды. А ложь его людям уже слишком дорого обошлась. Несколько «двухсотых» — такова плата за ложь.

— Гнида, — процедил Дикий, вглядываясь в посеревшее от ужаса лицо Геннадия. — Отцепи мне эту суку, — приказал Дикий охраннику и тот отстегнул наручник Геннадия от трубы.

Дикий все еще сидел на корточках. Поднялся. Поднял руку с ножом.

— Что, шавка хозяйская? Сейчас я тебя разделаю на составные части. На такие маленькие и кровавые.

Неожиданно лицо бывшего хозяина дома из серого превратилось в белое. Геннадий потерял сознание и охранник еще успел его подхватить. А Дикий только сплюнул удовлетворенно.

— Падаль, — констатировал он. — Приводи его в чувство.

Охранник стал хлопать Геннадия по щекам. Дикий, не опуская ножа, надвинулся на другого пленного, на того, кто, похоже, являлся телохранителем Геннадия.

— Теперь ты. Где вход в тир?

Телохранитель держался уверенно. Он только скривил лицо и сплюнул себе под ноги.

— Попался бы ты мне, пес, раньше, — пробубнил себе под нос, но Дикий разобрал смысл сказанного.

— О'кей, мужик. — Дикий отцепил того от батареи и сделал несколько шагов назад. — Ты что-то бормотал. Давай! Давай же! — Дикий убрал нож. — Смелый какой! Ну давай! Давай же! Сделай что обещал!

Охранник не заставил себя уговаривать и бросился на Дикого, который провел встречный удар ногой, но нападавший ловко отбил удар Дикого ногой же и стал бить кулаками по корпусу и голове. То есть, пытаться. Поскольку Дикому удавалось блокировать удары. После блоков Дикий мгновенно отклонился, но сделал это так, чтобы очередной удар телохранителя прошел, попал в его корпус по касательной. Пропустив нарочно удар, Дикий встретил нападающего пяткой, на которую телохранитель сам и напоролся. А поскольку напоролся он на пятку Дикого пахом, то ничего не оставалось, как ойкнуть и на миг опустить руки. Пах, понимаете ли, место слабое. Можно сказать, что пахами все равны… Осталось только провести кулаком удар в кадык. Телохранитель стал падать всей своей стокилограммовой тушей, и Дикий ловко выдернул нож и просто подставил. Туша рухнула на клинок и умерла…

Дикий тут же сделал шаг к другому пленному и спросил:

— Как звать?

— Слава. Меня Славой зовут. — По лицу пленного было видно, что он уже не боец. — Не надо! Не надо меня! — почти закричал он.

— Что значит — не надо? Я не понял! Там наверху убивают моих друзей, а ты — не надо. А здесь я вас стану резать!

— Я! Это не я! Это — они. — В паническом нытье Славы ничего нельзя было понять, кроме одного — он смертельно напуган. — Я все сделаю, что вы хотите!

— Где оружие в доме?

— Тир! В тире есть много оружия!

— Где тир расположен? Как туда пройти?

— Это там. — Свободной рукой пленный стал тыкать куда-то в дальний угол котельной. — Я покажу. Все покажу!

«И как такое уебище работало в охране», — мелькнула мысль.

Отстегнул наручники, скомандовал, пихнув в бок стволом:

— Показывай, сучонок! Не дай бог, если какая-нибудь херня!

— Нет! Ни в коем случае! — Казалось, что у Славика от страха вот-вот начнется истерика.

— Ну! — Дикий хлопнул того по щеке. — Работаем! Никто тебя мучить не собирается. Показывай. И все будет в порядке.

— И вы не убьете?

Дикий снова начал заводиться. — Если не перестанешь выть, то я тебя прямо сейчас и кончу. Твой хозяин и сам сможет показать.

— Да. Конечно. Пойдемте.

— Вот так вот. Спокойно. Работаем. — Дикий изменил интонацию на отеческую и парень успокоился, пошел вперед по бетонному полу котельной, из которой выходил коридор. Коридор упирался в обитую железом дверь, имевшую электронный кодовый замок.

— Так, так, так, — бормотал Славик и стал набирать нужную комбинацию. Дверь открылась, и тут же за ней внутри помещения зажегся свет…

…Викинги из племени руссов стали славянскими князьями. Медленно и верно они ославянивались вместе со своей дружиной, но не теряли связи со Скандинавией, продолжая сохранять боевой бандитский дух. И зря Византия испортила при Ярославе отношения с Киевской бандитско-викинговской Русью!

Не стало у Константинополя «крыши» и сразу же на нее стали наезжать огузы и туркмены, узы и печенеги, грузины, армяне и кавказские греки. С запада терзали Византию сербские жупаны. За несколько лет до первого крестового бандитского похода достал Византию сатрап Смирны по имени Чакан. За десять лет до того он пиратствовал в Азии, попался в плен и был подарен тогдашнему императору Никифору Вотаниату. Тот, обнаружив в пленном незаурядные качества, возвратил Чакану свободу, присвоил титул протоновелиссима — что-то вроде первого зама премьер-министра. Но новый император Алексей Комнин невзлюбил Чакана, и пришлось тому снова стать бандитом. И началась война.

«Чакан как своей вотчиной распоряжался Смирной… По его примеру другие сатрапы захватывали крепость за крепостью, обращались с христианами, как с рабами, и все грабили. Они овладели даже островами Хиосом, Родосом и всеми остальными и сооружали там пиратские корабли. Поэтому самодержец решил прежде всего заняться делами на море и Чаканом…»

«Викинги, блин, все-таки служили, — возмущался Дикий прочитанному, — а эти, блин, отморозки, беспредельщики!..»

…Дикий подтолкнул провожатого вперед и сам сделал шаг за дверь. За дверью действительно располагался тир — и тир, надо сказать, отменный. Просторный. Подготовленный для упражнений по любым системам тренировок и из любого оружия.

— Где все остальное? — спросил Дикий угрожающе.

— Пойдемте в эту дверь, — моментально ответил Славик.

Он быстро зашагал вдоль стены и остановился перед очередной дверью, обитой железом как и предыдущая. Дикий следил за каждым его движением. Славик набрал код, открыл дверь. Дикий же постарался код запомнить.

За дверью располагалась оружейная комната. В больших из прозрачного оргстекла шкафах хранились всевозможные виды оружия — отечественного и заграничного.

— Живым я тебя оставляю, но к батарее пристегнуть должен, — сказал Дикий, прищелкивая Славика.