— Рельсы? — пробормотал Дин. — Здесь?

— Помнишь тот бронепоезд? Он ходил через город, прямо здесь.

— Идиотизм, — оценил Дин. — Пошли в церковь.

Обшитое досками здание выглядело огромным и, казалось, простиралось до бесконечности во все стороны разом. Луч фонарика выхватил в стене узкий хозяйственный лестничный пролет, ведущий вниз, в конце которого оказалась простая белая с дверь с квадратным окошком. Изучив ступени, Дин вытащил плохо закрепленный кирпич, обернул его курткой и бросил в окно. Стекло брызнуло осколками, которые со звоном осыпались на пол. Стараясь не задеть сколы, старший Винчестер сунул руку в окошко и повернул дверную ручку. Хрустя битым стеклом, братья вошли внутрь. Сэм шагнул первым, обшаривая лучом фонарика стены: с потолка свисали тяжелые завесы паутины, воздух словно загустел от пыли. Они оказались на складе — в просторном, пахнущем затхлостью помещении, набитом старыми Библиями, псалтырями и ветхими одеяниями для хоровых песнопений. У стены возвышался частично разломанный орган.

Сзади что-то громко щелкнуло. Круто развернувшись, Сэм заметил нависшую над ними фигуру и направил на нее фонарик. Сердце ухнуло — перед глазами очутились окровавленные лицо и руки деревянной статуи, взирающей с распятия.

— Иисус, — выдохнул Дин. — Что он делает в подвале?

— Может, вероучения поменялись, — пожал плечами Сэм.

Дин взглянул озадаченно:

— И куда теперь?

Сэм посмотрел в дальний конец склада, где в разные стороны расходилось коридоров пять-шесть. Томми предупредил, что церковный подвал — самый настоящий лабиринт коридоров и комнат, многие из которых не расчищались больше века.

«Половина вещей в Историческом обществе — оттуда, — говорил Томми. — Но остались комнаты, в которых люди не бывали с той поры, как по городу прошла армия Союза. Если петля где и есть, то наверняка там».

Братья молча зашагали вперед, но Дин, едва сделав десяток шагов, остановился и топнул ногой:

— Внизу металл. И пустота.

— Думаешь, там еще один ярус?

Дин направил луч фонарика вниз:

— Возможно. Металл тяжелый — чугун или свинец. Вот только… — он шмыгнул носом, — …воняет, как нашатырь.

— Сульфат аммония давно известен, как огнезащитное средство, — отозвался Сэм. — С девятнадцатого века. Им пропитывали цирковые шатры и военные форты. Кто-то там внизу пытался защитить что-то важное, так что посмотри, может, найдется…

— Путь вниз? — старший Винчестер осветил пол прямо перед собой, где ясно виднелась широкая трапециевидная дверь с кольцом. — Такой?

— Ага. Точно такой.

Они вместе ухватились за кольцо и, потянув, открыли подвальный люк. Ступеньки, уходящие вниз, были как у стремянки и такие крутые, что братьям пришлось зажать фонарики под мышками, чтобы держаться обеими руками и не упасть. Ступеньки кончились внезапно, и братья обнаружили, что находятся в сырой душной камере. Стены были обшиты, кажется, листами свинца, соединенными болтами и заклепками, с верхних их краев свисали нити паутины. Не двигаясь с места, Винчестеры медленно оглядели помещение. Лучи фонариков тускнели в глубоких тенях, будто темнота пожирала свет огромными жадными глотками, поэтому не было никакой возможности рассмотреть комнату со всеми ее уголками целиком. Здесь их могло поджидать что угодно.

— Что это? — спросил Дин, и его голос прозвучал ровно и гулко, как будто он говорил в жестяной банке.

— Похоже на старую операционную, — фонарик Сэма выхватил из темноты стол, оборудованный кожаными ремнями и металлическими зажимами. — Кабинет Аристида Перси, я бы сказал.

— Под церковью?

— Никому бы даже в голову не пришло сюда лезть, правда? Док Перси, должно быть, рассудил, что здесь даже армия Союза не страшна.

Луч света скользил по стенам, и Сэм сообразил, что то, что он принимал за паутину, на самом деле вытравленные на металле линии.

— Дин, взгляни-ка.

— Схемы, — сказал Дин. — Чудесные веревочные фокусы дока Перси.

Это действительно были рисунки — дотошно детализированные, описывающие всевозможные виды узлов. Создалось впечатление, что доктор Перси проштудировал целую энциклопедию колец, петель, завитков и узлов, пытаясь найти настоящую петлю Иуды.

— Думаю, мы уже близко, — прокомментировал Сэм.

— А я думаю, мы ближе некуда.

Дин указал лучом в середину помещения, и Сэм увидел среди наглухо подогнанных свинцовых листов квадрат сырой черной земли почти метр на метр величиной. В грязи поблескивали края чего-то тяжелого, а именно ящика размером с надгробную плиту. Его поверхность, как и гроб Бошама, испускала собственный неотраженный свет.

— Это реликварий[77], — проговорил Сэм. — Бьюсь об заклад, демоны именно его искали на поле боя.

Старший Винчестер приблизился и, присев около ящика, стер с него землю:

— Кто-то был здесь недавно — выкопал, вытащил и положил обратно.

Сэм наклонился, нашел на другом конце длинную металлическую ручку, и они выдернули находку из грязи. Реликварий подался легко, и братья опустили его на пол.

— Поосторожнее только, — предупредил Сэм.

— Если там окажется еще одна кучка костей, я за себя не отвечаю.

Они подняли крышку, и костей под ней не было. Медная внутренняя поверхность была так затейливо гравирована тоненькими строчками текста и символов, что живо напомнила старшему Винчестеру электросхему, бабушку современного микрочипа. Сразу же заныла голова — как будто мозг без участия глаз решил впитать в себя тысячи строк и коды с чарами начали проскальзывать в сознание. Дин зажмурился и отвернулся. «Вон, — мысленно приказал он, сильно тряхнув головой. — Пошел к черту из моей башки, ты, ящик!»

— Дин, — потрясенно проговорил Сэм. — Смотри.

Дин с ворчанием открыл глаза и опустил взгляд, старательно пытаясь не смотреть на внутренность крышки. В центре ящика на красном бархате, как змея, свернулась та самая петля. Толстая грубая веревка, жесткая, с узлами, потемневшими от времени и пролитой крови.

— Вот она, — сказал Дин. — Петля, которую завязал Аристид Перси.

— И там действительно семь шлагов, — Сэм поднял петлю. — Только седьмой — потайной, видишь? Он…

Он замер, и фонарик, выскользнув из его пальцев, ударился об пол и по дуге лениво откатился к стене. Дин посветил на брата: Сэм, все еще удерживая на весу петлю, смотрел на него широко раскрытыми глазами с выражением чистой неприкрытой паники, в котором ужасающе ясно читалось: «Я не могу дышать». Под его подбородком появился темный отпечаток чего-то, пережавшего дыхательное горло и все сильнее впивающегося в кожу, словно невидимая проволока. Сэм выкатил глаза, его рот открывался и закрывался, но выходили только задушенные горловые хрипы. Потом он упал на колени.

— Держись, Сэм, братишка. Сейчас я избавлю тебя от этой удавки раз и навсегда.

Не прикасаясь к петле, Дин фонариком вытолкал веревку из руки брата, и петля шлепнулась на пол тяжело и громко, словно пропитанная водой. Сунув фонарик под мышку, старший Винчестер схватился за висящие у бедра ножны. Но они были пусты — нож исчез.

Сэм беспомощно смотрел на брата снизу вверх, и его лицо, еще недавно белое, уже стало приобретать синеватый оттенок — первый признак необратимого кислородного голодания. Забросив петлю обратно в ящик, Дин начал вертеться вокруг своей оси, шаря лучом фонарика по полу. «Где я выронил нож?» Неужели он не услышал, как нож вывалился на металл? «А если я потерял его еще раньше? На улице или в другой комнате?» Дин оглянулся и заметил, что Сэма слегка клонит набок: он уже был не в состоянии держаться прямо. Выражение паники покидало его лицо по мере того, как начало ускользать сознание. Старший Винчестер бросился к брату и поддержал в вертикальном положении, ища в глазах искорки жизни. «Он теряет сознание! — вопил внутренний голос. — Ему не хватает воздуха! Надо что-то делать!» Дин начал усиленно припоминать, что ему как-то рассказывал водитель «Скорой»: «Если человек подавился, нельзя терять время. Чем больше времени прошло, тем сильнее страдает мозг». Времени искать нож не было. В отчаянии, совершенно не представляя, что делать, Дин развернул брата, обхватил его сзади, накрыл ладонью одной руки кулак другой и надавил Сэму на диафрагму — внутрь и вверх. Ничего не получилось. Тогда Дин попытался еще раз, посильнее. Внезапно Сэм икнул, и что-то, вылетев у него изо рта, со звоном приземлилось на пол. Сэм глубоко и шумно втянул воздух.