— Ах ты, сука! — заорал «велосипедист» и тоже немедленно повалился в сугроб. Третьего Коричу пришлось даже догонять, правда, тот ушел недалеко. Тут же два черных силуэта появились на едва освещенной тусклым фонарем дороге и, ухватив лежащие тела за шиворот, исчезли в кустах. Третьего Корич сам взвалил на плечо и отправился туда же.

— Можно считать, «языки» есть, — сказал тихо Васинцов, — на войне, как на войне.

— Пустите, менты! Мне еще четырнадцати нет, я жаловаться буду! — заорал «велосипедист», едва изо рта его вытащили собственную перчатку. Корич легонько ткнул его под дых, тот немедленно заткнулся.

— Тем более на малолетку пойдешь, — объяснил прапорщик спокойно, — попытка убийства.

— Хрен докажешь! — просипел, ловя воздух ртом, как рыба на берегу, упрямец.

— И доказывать не надо. — Корич отмотал пленку на цифровой камере чуть назад и продемонстрировал юнцу сцену нападения.

— А мы пошутили, — наконец восстановив дыхание, сказал любитель велосипедных цепей.

— Конечно, пошутили, — согласился Корич, — но вот прокуроры у нас вовсе без чувства юмора. «Восьмера» тебе светит, мой юный друг, а если Апостолам попадешься, и того больше.

— Апостолов давно отменили, — сквозь зубы прошипел волчонок.

— А это мы сегодня и проверим. Ладно, времени нет с тобой препираться. Сколько вас, кто главный, где место сбора сегодня?

— Ничего я тебе не скажу, ментяра… Ой…

Случайно луч фонарика осветил лицо Корича, и пацан увидел широкие надбровные дуги, глубоко посаженые глаза, мощные челюсти…

— И ты… и вы с ними? Но как же так?.. Не бей, не бей меня, дяденька, я все скажу…

— А ты пользуешься популярностью, — сказал Васинцов, забирая у Корича камеру. — Тюрьмы они не боятся, побоев не боятся, а вот как тебя увидели, «раскололись».

— Стараемся потихоньку на благо Родины, — пробурчал Корич.

— Ладно, ребята, действуем по заранее намеченному плану. «Лосят» уже окружили и гонят к старому стадиону. Наше место — раздевалка у хоккейной коробки, там все загажено, так что место выбирайте осторожнее, сигнал — зеленая ракета.

Они бежали, скользя по подмерзшему насту, поминутно оборачиваясь. Низенький мужичок в очках и полная молодая женщина с хозяйственными сумками в руках. Хохочущая и улюлюкающая толпа сзади не отставала, но и не приближалась.

— Откройте, помогите, помогите! — истошно закричала женщина, стуча в глухие ворота какого-то дома.

— Без толку стучать, без толку, бежим! — громко крикнул мужчина, увлекая спутницу вперед. — Говорил же тебе, надо было у сестры остаться!..

Толпа сзади захохотала и заулюлюкала еще громче.

— Ты как, Карин? — шепотом спросил Петрович.

— Нормально, камера только мешает и платок сбивается.

— Ладно, давай сумку, которая потяжелей, и поднажмем вон к тому переулку.

В переулке разом захохотала еще одна компания малолеток. Чувствовалась опытная рука, их грамотно обложили и загоняли в давно намеченное место…

— Ну что, что вам от нас нужно?! Деньги? У меня только триста двадцать старыми и проездной, нате, держите! — и женщина кинула к ногам толпы потрепанный кошелек. — Шапка нужна? Коля, отдай им свою шапку! — Она сорвала с головы «мужа» потертый «пыжик» и кинула его туда же.

Толпа, окружившая жертвы на хоккейной коробке, захохотала громче и подвинулась еще на шаг, сжав кольцо. Совсем юные подростки и уже усатые парни призывного возраста размахивали дубинами, утыканными гвоздями, велосипедными цепями, битами и арматурой.

— Смотри, — прошептал Васинцов, жмурясь, — у них даже освещение предусмотрено, чувствуется опытная рука.

— И хорошо, значит, «ночники» не понадобятся, — также шепотом ответил Юдин. — Теперь только прожекторов не хватает.

Словно услышав его слова, тут же разом вспыхнули прожектора на старых ржавых мачтах по углам стадиона. И одновременно толпа затихла, в одном месте она расступилась, пропуская в центр высокого парня в черной куртке.

— Рахимов, точно он! — прошептал Юдин.

Васинцов выразительно на него глянул, мол, и без тебя вижу, чего болтать без надобности…

Парень вышел вперед, остановился в пяти шагах от жертв и поднял руку:

— Братья волки! — крикнул он. — Сегодня мы принимаем в стаю новых волков. Пусть они попробуют свежей крови жертв! Пусть живут сильные, пусть слабые станут их пищей! Только когти и зубы!

Под рев толпы из нее вышло с десяток подростков, они побросали в снег свое оружие и разом завыли.

— Вот цирк! — выругался Юдин.

— Пора, командир, пора, — тронул Васинцова за руку Гулин. — Смотри, Карина сейчас не сдержится. Не появится вожак, неужели ты не понимаешь?

Васинцов отложил бинокль и кивнул…

— Че за байда, «отморозки», почему без хозяина?

«Посвящаемые» волчата были всего в трех шагах от прижавшихся друг к другу Карины и Петровича. Они, как и все остальные, обернулись на голос. Корич стоял, опершись спиной о бортик хоккейной коробки, засунув руки в карманы, и жевал «беломорину». Как по команде толпа перевела взгляд с пришельца на вожака — Рахимова. По виду того было заметно, что незапланированное сценарием явление его довольно удивило, но он быстро собрался.

— Ты что за хрен с горы? — презрительно сказал Рахимов.

— А подойди, узнаешь, или ссышь?

Был бы это обычный мужик, с обычным лицом, он не прожил бы и минуты. Корич уже видел, как сжимают руки пацанов дубины, как оскаливаются клыки в зловещих улыбках, но… звериная рожа Корича словно завораживала…

— Так что, баклан, заржавел? — с издевкой сказал Корич и плюнул на снег.

Рахимов кивнул стоявшим рядом с ним пацанам, видимо, особо приближенным, и поднял со снега чью-то самодельную биту, утыканную гвоздями. Он сделал слишком большой разбег, он начал замахиваться слишком рано, слишком широко, четко показывая, куда будет нанесен удар. Корич даже рук не вытащил из кармана, а шагнул в сторону и пропустил мимо проскочившего по инерции Рахимова. Тут же добавил ему ускорения, врезав локтем по затылку, ногой припечатал одного приближенного к бортику коробки и увернулся от цепи третьего.

— Ловко работает, черт! — не сдержался Васинцов, не выпуская ближайших к схватке пацанов из прицела.

Корич ловко уронил оставшегося приближенного на снег и наступил ногой на горло Рахимову.

— Сдохнешь, сука! — захрипел Рахимов, силясь вытащить что-то из-за пазухи. Корич быстро нагнулся, ткнул ладонью в кадык Павлу Хайруловичу и вытащил у него из-за пазухи тяжелый «ТТ». Сунув пистолет в карман, он снова повернулся к затихшей толпе и совершенно без эмоций сказал:

— Я че, не ясно выразился, уроды? Хозяин где?! Хозяина мне! — И, чтобы окончательно сломить и подчинить себе толпу, быстро прыгнул, схватил за грудки стоявшего ближе всех пацана с палицей и заорал тому прямо в лицо: — Слышь, обмылок, где хозяин, убью!

Пацан завизжал, выронил свое грозное оружие, толпа подалась назад… Краем глаза Васинцов заметил, как Петрович увлекает Карину к краю площадки.

— Здесь хозяин! — раздалось отчетливо.

Васинцов снова вскинул винтовку и заискал прицелом. Нашел быстро. Невысокий, но очень крепкого сложения мужчина в глубоко надвинутой на глаза черной шапочке вышел из толпы и остановился перед Коричем. Тот уронил обоссавшегося пацана на снег и с интересом уставился на вожака.

— Чикатил, точно — чикатил, — громко прошептал Васинцов, разглядывая лицо крепыша через прицел. — Ярко выраженный чикатил! Вот он, вожак.

Действительно, вытянувшаяся вперед верхняя челюсть с торчащими зубами, скошенный назад лоб, сросшиеся брови, по сравнению с этой мордой даже далеко не ангельское лицо Корича выглядело красивым. Вожак медленно снял с себя куртку и одним рывком содрал майку. Толпа восхищенно ахнула и даже чуть подалась вперед. Короткий торс весь бугрился от сплетений мышц. Мощная спина была покрыта густой курчавой шерстью.