Всё это развитие произошло в неестественно короткие сроки, и иногда старые технологии даже бывали не поняты, поскольку копировались вслепую. Само собой разумеется, что такой темп развития способствует развитию преждевременных напряжения в социальных и политических структурах Призраков руин. Они едва выжили во время пяти последовательных мировых войн, которые сотрясли их планету и две из которых были термоядерными.

Они прошли через всё это; их крещение огнём укрепило и пробудило их. Войны объединили их политически и подняли их технологические возможности даже выше уровня Звёздного Народа. По совпадению, у них также развилась опасная форма аборигенного безумия. Призраки руин стали полагать, что они являются единственными потомками и истинными наследниками Звёздного Народа. И они были готовы и желали сделать что-нибудь, чтобы заявить о своём вымышленном, ушедшем в прошлое Золотом Веке.

Всего лишь через тысячу лет после ухода Ку человек из числа Призраков руин бродит среди разрушенных остатков города Звёздного Народа. Доминирующая форма ещё большей пирамиды Ку видна на заднем плане.

Если какой-то вид периодизации может быть применим к истории человечества, эра после нашествия Ку, эпоха появления человеческих животных, может быть уподоблена ряду тёмных веков, длившемуся тысячелетия. Однако, как и любые «тёмные века», эти периоды затишья имели конечную продолжительность. Одна за другой, словно звёзды, появляющиеся из тумана, новые цивилизации рождались на разрушенных останках человечества.

В некоторых редких случаях восстановление было быстрым и прямолинейным. В большинстве других ситуаций оно происходило лишь после долгого ряда адаптивных радиаций, вымираний и вторичного роста видового разнообразия.

На протяжении развития этих родословных линий дистанция между изначальными пост-людьми и их разумными потомками была столь же велика, как между первыми меховыми существами мелового периода и Homo sapiens.

Рано или поздно человеческий разум вернулся в космос. Но, помимо общего происхождения, эти новые люди не имели ничего общего не только с «людьми» наших дней, но даже друг с другом.

Однако, это случилось не со всеми человеческими животными. Фактически, следует понимать, что большинство людей, живших после Ку, вымерло во время переходной эры. Вымирание, полная и абсолютная гибель всей семьи, всего сообщества, всего вида, свирепствовало в галактике.

Во всём этом не было ничего жестокого или драматичного. Вымирание было столь же обычно и столь же естественно, как видообразование. Иногда вид просто не мог приспособиться к конкуренции или к резкому изменению условий среды обитания. В других случаях их численность сокращалась в течение невообразимо долгих периодов времени. Так или иначе, но человеческие животные исчезли.

Во всей этой смерти, однако, заключалась новая жизнь. Когда один вид освобождал некоторую экологическую нишу, другие вскоре заполняли её, занимая его место. Далее следовала адаптивная радиация, заполняющая свободные местообитания мириадами разнообразных и отличных друг от друга форм. Несмотря на упадок, поток жизни продолжает своё течение, великолепный в своём постоянном круговороте.

Ископаемые остатки вымершего водного человеческого существа из забытого колонизированного мира. Неведомый остальному миру, его вид приспособился, процветал и вымер вскоре после ухода Ку. Его история — пример, говорящий нам, что всё, что живо, неизбежно погибнет, и что это движение, а не значимый итог.

Палящее солнце со временем остыло, и жизнь хлынула из своих подземных цитаделей обратно на поверхность. Наряду с животными всех групп, взрывообразно наполнившими наземные ниши, пустовавшие на протяжении тысячелетий, это сделали потомки Червей. На поверхности они нашли новые возможности для существования в качестве целых сообществ змееподобных травоядных, водных форм, хищников…

…и людей. Одна форма, происходящая от лазающих по деревьям змеевидных млекопитающих, вновь эволюционировала до уровня человеческого разума, который находился в бездействии столь долгое время. Они наблюдали, созерцали мир и философствовали с помощью нового, спирально свёрнутого мозга и трогали мир единственной тазовой «рукой», ведущей своё происхождение от остатков ног их предков.

Они выглядели совершенно непохожими на своих дальних человеческих предков, но их социальное развитие развивалось сходным образом; за несколькими мировыми земледельческими империями следовали промышленные революции, социальные эксперименты, мировые войны, гражданская война и глобализация. Но вновь социально-политический параллелизм в истории не обязательно подразумевал никакого схожего или хотя бы узнаваемо человеческого мира.

Новые города глобального мира Людей-змей представляли собой переплетение похожих на трубы «дорог», разветвляющихся трёхмерных железных дорог и лишённых окон зданий, похожих на норы. Хотя их узловая архитектура отличалась от области к области, эти поселения в целом напоминали шары километрового диаметра из стекла, металла, пластика и ткани, скрученных настолько туго, что человеку сегодняшнего дня было бы просто невозможно передвигаться внутри них. Площади и открытые области полностью отсутствовали, поскольку они представляли собой препятствия для ориентирования и области, где не чувствовалась безопасность. Древесные местообитания как фон для процесса эволюции поставили Людей-змей на грань агорафобии.

Ничто из этого, конечно, никоим образом не было необычным для Людей-змей. Их относительно «чужой» образ жизни был столь же специфичным для них, как наш для нас. По всему их миру магистральные города пульсировали жизнью людей, каждый из которых имел собственные радости, печали, рутинную работу, и проживал столь же человеческую жизнь, как и любые другие разумные существа.

Человек-змея дома, наслаждающийся книгой во время курения и слушающий вибрационную музыку через землю. Через открытую дверь можно видеть хаотическую путаницу города.

Плотоядные существа также вернулись к цивилизации. Их путь включал серию изменений, во время которых они потеряли адаптацию, которая позволяла им удерживать место верховных хищников своего мира. Сабельные зубы, некогда использовавшиеся, чтобы прорезать сухожилия и трахею, стали хрупкими и тонкими, пригодными лишь как части для демонстрации при установлении отношений в обществе. Крючкообразные когти на больших пальцах также уменьшились, но не пропали. Вместо них два последних пальца развернулись перпендикулярно, чтобы стать захватывающим устройством нового образца. Вся эта грацилизация, однако, не означала слабости. Хотя они больше не были специализированы для охоты, люди из Народа Убийц всё ещё могли убивать голыми руками, но только если они действительно этого хотели. Чего не могли сделать огромные когти и зубы, того они легко могли добиться с помощью лука, стрел, кремнёвой винтовки или газового нарезного оружия.

Происхождение от хищников дало Народу Убийц уникальный социальный профиль. Почти во всех их религиях присутствовали ритуалы, позволяющие устраивать периоды совершенно естественных, животных по сути охот и поединков. Эта потребность выражения тех атавистических побуждений также вела к формированию религиозной «охотничьей знати»: привилегированных воинов, преуспевших в искусствах охоты, войны и убийства. Под властью этих правящих классов образовывались целые общества; организованные общины, которые ежегодно, раз в год, буквально взрывались оргией смерти, секса и молитв. На протяжении тысяч лет кочевые воины, вместе со своими обширными стадами домашнего скота, некогда бывшего людьми, преследовали и сражались друг с другом на шахматном поле континентов.