Почему-то пони начинают вставать на дыбы.

Это не входит в их расчеты. Согласно планам, тщательно разработанным в Англии и отчасти в домике в проливе Мак-Мёрдо, пони вовсе не должны вставать на дыбы. Дома, в Англии, совсем другое дело. Там это красиво. В этом даже есть свой смысл: всадник должен учиться управлять лошадью. Но вставать на дыбы во льдах, при остром ветре с поземкой, никуда не годится. Знаток лошадей Оутс теряется. Скотт привык со всеми вопросами касательно пони обращаться к наиболее сведущему члену отряда. На сей раз Оутс не знает ответа.

Туго приходится погонщику, когда понуро бредущий пони вдруг встает на дыбы. Следующий погонщик вынужден остановиться. До впереди идущего доносятся сзади невнятные крики, он сбивается с ритма, и вот уже весь караван стоит. И таких эпизодов сколько угодно. Повседневно мелкие неурядицы тормозят продвижение. Они на трое суток отстают от разработанного Скоттом графика.

Погода сносная. Но Уилсон заболевает снежной слепотой. Бредет по снегу, держась за сани, в глазах сильная резь, но он уверяет, что ничего страшного, плохо только, что зрение отказало, нет возможности вечером в спальном мешке делать записи в дневнике. Шутка довольно натянутая, но он бодрится. Знает, что через несколько дней боли пройдут и зрение вернется. Ему бы побыть в покое в темном помещении, сразу стало бы легче. Но до полюса тысяча километров — и столько же обратно. Погода хорошая на здешнюю мерку: над ледовым континентом высокое ясное небо, ярко светит солнце.

По следам пони бегут собаки. Они сокращают разрыв. Чуя запах мяса впереди, мчатся во всю прыть. Их взяли, чтобы доказать, что они не нужны. Мирз досадует. Ответственный за собак, он знает, что получит приказ возвращаться, прежде чем они достигнут полюса. А ведь ему тоже хочется быть в числе его покорителей.

Всем известно, что штурмовая группа будет состоять всего из пяти человек. Одним из них будет Скотт. Кто войдет в четверку?

Они не знают, что именно этот вопрос мучает самого Скотта. Больше всего его беспокоит моральная сторона проблемы. Как оценить людей справедливо, чтобы я мог сказать себе, что сделал правильный выбор. Лишь тогда смогу я со спокойной совестью приказать остальным: «Возвращайтесь».

Он исподволь присматривается к ним. «Вон тот — никудышный лыжник. А этот копается, разгружая сани. Но вот что существенно: с кем легче общаться? Кто обладает сильным характером, который позволит выдержать самые тяжкие испытания? Я наблюдал их всю долгую зиму. Но тогда мы жили под крышей».

Они находят пустой бидон из-под керосина. Под крышкой записка — «Все в порядке».

Настроение второго отряда поднимается, то же происходит с группой, которая мчится следом за ними на собаках. Если моторные сани, вопреки всем ожиданиям, выдержат, путь к полюсу будет легче. Сейчас они отстают от графика на четыре дня.

Впереди на снегу лежит еще один бидон, он даже красиво смотрится. Уилсон сдвигает повязку с больных глаз, чтобы они насладились видом черного предмета. Не иначе, новая добрая весть. Скотт выдергивает из-под крышки записку. Лопнул один цилиндр…

Сердце сжимается от сильного разочарования. Собравшись с мыслями, он говорит себе: «Моторы все одинаковые? Если один вышел из строя, скоро откажет и другой?» Чуть дальше им встречаются и сами брошенные моторные сани. Судно, потерпевшее крушение в снегах… Эванс и его люди перенесли груз на другие сани и продолжили движение.

Долг Скотта как начальника не выказывать своего разочарования, во всяком случае, держать его в узде. Если он обнаружит свои чувства, это передастся его людям и станет для них дополнительным бременем. Он превосходно справляется с задачей. Недаром прошел флотскую школу. И вообще эта способность у него врожденная, составляет часть его нравственной силы. Он хлопает по спине своего друга Уилсона и смеется:

— Вот тебе еще один темный предмет! Погляди на мотор, какой он черный от масла и нефти!

Идет на лыжах назад ко второму отряду, чтобы лично предупредить его членов. Так им будет легче перенести разочарование. Тем временем первый отряд остановился на привал.

Рано утром следующего дня все двигаются дальше.

Вскоре группа Скотта замечает на снегу очередной бидон. Одно из двух… Прежде чем прочесть записку, Скотт говорит своим товарищам:

— Договоримся не расстраиваться. Они кивают.

Последний мотор начал барахлить.

Через один километр они обнаруживают его.

Но Эванс и его товарищи сами впряглись в сани и пошли дальше. С мотором или без — они должны дойти до 80°30′.

И никому ни за что не позволят догнать их.

Разражается буран.

Буран из самых свирепых, и они забираются в палатки, а пони стоят снаружи спиной к ветру и дрожат от холода. В шерсть въедается влага. Люди пытаются соорудить ограду из снега, но много ли толку от этого в бурю, которая сметает все преграды и сбивает с ног человека, если ему не за что держаться. Собаки зарываются в снег. Они рождены для такой жизни и пользуются передышкой. Люди в палатках залезли в спальные мешки. Глазам Уилсона заметно лучше. Скотт сидит с трубкой в зубах; в руках карандаш и блокнот, лицо озабочено. Всем одновременно спать нельзя. Кто-то должен дежурить на случай, если ветер порвет растяжки. Они не знают, что в нескольких милях впереди Эванс и его люди продолжают пробиваться сквозь буран.

Эванс никому ни за что не позволит догнать себя. Не он ли спас «Терра Нову»? Не он ли предлагал стартовать еще зимой, чтобы увеличить шансы опередить на полюсе Амундсена? Начальник экспедиции даже не захотел как следует обсудить его план. Что ж, Эванс выжал все возможное из моторных саней, оба мотора вышли из строя, и теперь четыре человека тянут сани, не щадя себя. Кругом беснуется вьюга. Он решил до вечера не устраивать привал. Эванс обладает беспредельным мужеством, геркулесовой силой, и он умеет быть безжалостным. Он — офицер. Гонит вперед своих подчиненных и самого себя.

На другой день погода получше. Главный отряд отстает от графика на пять дней.

Скотт говорит Оутсу:

— Позволительно ли заставить лошадей идти побыстрее, чтобы мы могли отыграть хотя бы часть потерянного времени? Хотел бы вместе с тобой рассмотреть эту проблему с учетом того, что нам необходимо вернуться на базу до начала осенних штормов. Однако мысль об Амундсене не должна влиять на наши рассуждения.

— По-моему, сэр, вполне можно заставить лошадей идти быстрее.

— Тогда так и сделаем, хоть нам всем и тяжко мучить животных.

Между тем собаки догнали лошадей. Второй и третий отряды вместе продолжают движение на юг. Под 81°31′ они застают Эдварда Эванса и его людей. Эта четверка заполнила шесть дней ожидания, сооружая большую снежную пирамиду. Эванс не давал передышки себе и своим подчиненным, всех доводил до изнеможения, преодолевая трещины, борясь с бураном, обмораживая ноги, заставляя механизмы работать на износ, лишь бы не дать идущим сзади догнать свой отряд. Встреча со Скоттом проходит далеко не в дружеской атмосфере.

С одной стороны, начальник экспедиции, упрямо стоящий на своем: двигаться не спеша, беречь силы, мы должны достичь полюса, но согласно тщательно разработанному мною плану. С другой стороны — Эванс, героический спаситель «Терра Новы», твердо решивший в поединке с Амундсеном поставить на карту все, включая собственную жизнь. И он уже доказал, что к полюсу можно идти быстрее, чем полагает благоразумный Скотт.

Когда-то они были друзьями. По видимости остаются ими и теперь. Разговаривают несколько возбужденнее, чем при расставании на базе, отчасти с жаром, который заставляет их забыть про мороз. Оба офицеры. Подчиненный знает, что командир есть командир. Но они уже не восхищаются друг другом.

Есть один способ умерить недовольство: пробиваться дальше на юг. Пока они в тумане выясняют отношения, слыша вой собак и возгласы людей, ставящих палатки и разжигающих примусы, пока Эванс сдерживается, чтобы не выпалить все, о чем думал и что хотел высказать, небо вдруг проясняется. Поразительное явление. В несколько минут туман развеялся. Над снегами Антарктиды пылает солнце. Тени густеют. Один из псов поднимает голову и воем приветствует свет. Голоса людей стихают. И вдали они видят горы — прямо на юге, на пути к полюсу. На эти горы им предстоит взбираться. Предстоит обливаться потом, напрягать мускулы, бить собак, выкладываться до конца — или умереть. Сейчас они на барьере. Им надо подняться на плато. Разность высот — две тысячи метров, а то и с гаком. Через теснины, через глубокие трещины в гиблой местности, где до них побывал только Шеклтон, проходит их маршрут.