На недостаточно взвешенную мотивировку объявления войны сразу обратил внимание Й. Р. Паткуль и сообщил царю свои соображения на этот счет. По его рекомендации в европейских столицах получил хождение новый документ, в основу которого были положены некоторые мысли лифляндца. В нем делалась попытка с точки зрения международного права обосновать право России на возвращение своих исконных земель в Лифляндии, Карелии и Ингерманландии и определить Швецию как захватническое государство, использующее незаконные методы расширения своей территории (на ученой латыни — vivitur ex rapto).

Vivitur ex rapto достиг Карлсхамн одновременно с известием об объявлении войны. Международное право только лишь формировалось, и кто же тогда мог воспринимать это vivitur ex rapto не иначе как насмешку над здравым смыслом? И какое было дело шведам до того, что русские были отгорожены от Европы плотным забором? России шведы отводили роль сырьевого придатка, который в первую очередь через лифляндские порты Ревель (Таллин) и Ригу должен был подпитывать Швецию. Некоторые излишки русские купцы могли продавать на других европейских рынках. А чтобы поток русских товаров на Балтике не иссякал, король решил перекрыть другую русскую торговую отдушину —в Архангельске — и отправил туда свои военные корабли. Устанавливать заборы и держать в узде слабых, естественно, входило в право сильных, и каждое посягательство на него должно было наказываться силой. Понятие «исторической справедливости» для многих и сейчас не очень понятно, потому что с помощью этого понятия можно довести мир до полного абсурда. С высоты нашего сегодняшнего положения кажется, что лучше всего царю Петру было просто заявить о своем желании «воевать шведов», чтобы добыть старые русские земли и получить доступ к европейской культуре и цивилизации.

Но нам сейчас легко рассуждать подобным образом, а триста лет назад все выглядело по-другому, и шведский король вполне имел право реагировать на события так, как он среагировал. В припадке гнева Карл XII приказал немедленно арестовать князя Андрея Хилкова, а заодно и всех русских, которые оказались в это время в Швеции. (Шведский резидент в Москве Томас Книпперкруна уже подвергся той же участи.)

Приготовления к переброске в Лифляндию экспедиционного корпуса приказано было завершить как можно быстрее. Но еще в сентябре Карл XII разрабатывал план нападения на Саксонию с территории Померании, для чего шведам необходимо было получить разрешение на проход через Бранденбург. Узнав о том, что Бранденбург намерен защищать свой суверенитет с оружием в руках, король, однако, этот план оставил и сосредоточился на подготовке экспедиционного корпуса в Лифляндию.

11 октября 1700 года шведский флот вышел из Карлсхамна в море, держа курс на портовый город Пернау (Пярну), расположенный в северной части Рижского залива примерно на одинаковом расстоянии от Нарвы и от Риги. Это давало возможность выбрать направление удара на месте. На первом судне «Вестманланд» плыл Карл, плохо переносивший морскую качку и потому ненавидевший море.

16 октября король одним из первых сошел на берег. В Дерпте (ныне Тарту), университетском городе, профессора, поэты, купцы и власти устроили ему теплый прием, подчеркивая настоятельную необходимость его личного прибытия в Лифляндию в такой трудный для провинции час. Карл с достоинством и без всякой аффектации встретил своих заморских подданных и сразу занялся делом. Пока он плыл, Август с частью своего войска отступил от Риги и ушел на зимние квартиры в Курляндию, чтобы возобновить свои развлечения. Это означало, что взятие Риги им не предполагалось и непосредственной необходимости в том, чтобы спешить на выручку рижскому гарнизону, пока не было.

Вызвав к себе О. Веллингка и дав ему нагоняй за нерешительность и инертность, Карл 19 октября велел ему маршировать со своими частями на юг, но, убедившись в том, что переброска войск из Швеции по погодным условиям (на морге начались шторма) частично срывалась, 24 октября отдал ему новый приказ о выдвижении к Везенбергу (ныне Ракваре), находившемуся на полпути от Ревеля к Нарве. После некоторых раздумий о направлении удара Карл XII остановился на противнике, который объявил ему войну самым последним. Саксонцы подождут, с ними он будет разбираться особо. А вот московитов надо было отлупить как следует и немедля. К тому же небольшой гарнизон Нарвы с полковником Хеннингом Рудольфом Хорном (Горном) мог и не выдержать массированного штурма русской многочисленной армии, которая наняла для осады крепости саксонского фортификатора генерала Халларта (Алларта). Под Нарвой собственной персоной находился царь Петр, и, сдается, его намерения после взятия Нарвы устремлялись в направлении Везенберга и Ревеля.

Итак, решено: сначала Нарва.

Король почти ни с кем, кажется, не советуется и принимает решение самостоятельно. Отныне он будет так поступать всегда или почти всегда. Что толку во всех этих мудрых советах,, если мудрость эта замешана на устаревших понятиях, на перестраховке и боязни ответственности?

К Везенбергу стягивались прибывшие морем шведские полки. «Радетелю» дворянских интересов генералу О. Веллингку было приказано наперед обеспечить город запасами продовольствия, что, впрочем, было нелегкой задачей в стране, опустошенной набегами русской конницы и летучих казацко-калмыкских отрядов. Король смог убедиться собственными глазами, таковы были последствия «прогулок» корпуса русского фельдмаршала Б. П. Шереметева по лифляндским мызам и хуторам. Согласно шведским, да и русским описаниям Северной войны, велась она с обеих сторон обычным для того времени способом: жестоко, немилосердно, беспощадно как по отношению к гражданскому населению, так и к пленным и раненным в бою. Петр I на первых порах не имел планов присоединять Лифляндию к России — это ему запрещалось и договором с Августом II, который намечал ее включить в состав Речи Посполитой на правах автономии. Поэтому отряды Б. П. Шереметева во время своих рейдов по шведской провинции осуществляли тактику выжженной земли. По словам Ф. Г. Бенггссона, картина, представшая шведам, взывала к мщению.

В Везенберг привезли первый русский трофей — псковский стяг ручной вышивки — не имевшая ценности для русских реликвия, захваченная шведской флотилией на Чудском озере, когда караван русских судов шел с грузами к Нарве. Стяг, сделанный из красной камки, был вышит серебряной и золотой нитями и изображал Спасителя, а также другие «плохо различимые образы».

О. Веллингк, которого королю все время приходилось понукать и подталкивать к активным действиям, проявил-таки энергичность и напал на отряд «черкасов» из корпуса Шереметева. Он выслал против них двух майоров, лифляндцев Паткуля[47] и Тизенхаузена с 600 кавалеристами. Шведы окружили русских в каком-то населенном пункте и попытались выманить в открытое поле, но, потерпев неудачу, стали выкуривать оборонявшихся с помощью огня. На помощь «черкасам» пришли регулярные части Шереметева и выручили своих, разгромив при этом шведов и взяв в плен офицеров.

Противник кусался.

Но это были детали, которые вряд ли волновали короля. 5 ноября Карл XII выехал в Ревель, где губернаторствовал дряхлый шведский хитрован и лукавец Аксель Юлиус де ла Гарди (Делагарди), бездарный потомок своего знаменитого рода, оставившего свой печальный след на полях и в лесах России. Непригодность де ла Гарди для решения насущных задач провоцировала неудовольствие короля — особое возмущение у Карла вызвало то, что де ла Гарди не справился с выполнением его указания о приеме из Финляндии полков, вызванных на помощь осажденной Риге. Впрочем, никаких «карательных» мер в отношении старика со стороны короля пока не последовало — вероятно, его военный гений был слишком занят предстоящими нарвскими задачами.