Русские усыпили бдительность шведов подписанием желанного для Стокгольма мирного договора. Правда, царь Петр последнее время поднял шум из-за якобы оказанного ему в свое время недружественного приема в Риге, но расследование однозначно показало, что все в Риге было сделано правильно, а неправильно вел себя только один царь.

Итак, везде господствовали тишина и мир. Кроме, конечно, Ютландского полуострова. И Т. Пулюс по старой шведской традиции держал в поле своего зрения Копенгаген, полагая, что главная неприятность для Швеции будет исходить от датчан, и совершенно «расслабился» в отношении Москвы и Дрездена.

Но и на военные приготовления Дании в Стокгольме взирали довольно спокойно. Большой опасности для королевства датчане не представляли, тем более что Швеция заключила оборонительные договоры с Англий и Голландией, которые являлись гарантами безопасности Голштинии, и планомерно приводила армию и флот в состояние готовности. Никаких признаков тревога и беспокойства в Швеции заметно не было[36]. Зимний сезон 1699/1700 года в Стокгольме, как никогда прежде, отличался интенсивной дворцовой жизнью, приемы сменялись балами, балы — маскарадами, маскарады — фейерверками, и было почти так же весело, как в достославные дни правления королевы Кристины. Карл XII в честь голштинского зятя и своей сестры пригласил из Парижа театральную труппу, устраивал один праздник за другим и сорил деньгами направо и налево...

Так продолжалось до 16 марта 1700 года.

В этот день в Кюнгсэре, в нескольких милях к западу от шведской столицы, куда король Карл XII выехал испытывать новый вид охоты на медведей — с помощью дубинки, появился фельдъегерь, капитан Нюландского пехотного полка Юхан Браск. Он скакал из Риги вокруг Финского залива и привез с собой известие от графа Эрика Дальберга. Лифляндский генерал-губернатор сообщал, что саксонская армия под командованием генералов Флемминга и Карловича 21 февраля без объявления войны перешла границу Лифляндии и 22 февраля осадила Ригу.

Мирная передышка, самая длительная для Швеции за последние пятьдесят лет, закончилась. По стране поскакали курьеры с уведомлением полкам немедленно выступать к местам сбора.

Драматизируя известие о вторжении саксонцев в Лифляндию и о создании тройственного союза Дании, России и Саксонии, Вольтер пишет, что оно повергло Госсовет в ужас. Ф. Г. Бенгтссон, наоборот, сообщает, что неожиданное появление нового противника в лице саксонцев не рассматривалось в качестве события, существенно усугублявшего положение Швеции, потому что она заранее, считаясь с возможностью войны с Данией из-за голштинского вопроса, провела мобилизационные мероприятия и в любой момент была готова к выступлению как против датчан, так и против саксонцев. На помощь подвергнувшейся нападению саксонцев Риге выступили финские полки, в то время как шведские собирались на главной морской базе в Карлскруне против датчан.

В реальности реакция шведов на появившиеся угрозы мало соответствовала и представлениям Вольтера, и бодрому оптимизму Бенгтссона. Госсовет был явно встревожен перспективой ведения войны на два фронта, в то время как Карл XII воспринял новость о войне вполне спокойно, хотя внутри он испытывал глубокое удовлетворение. Эго подтверждает граф Пипер, который потом говорил, что весть о нападении датчан на голштинцев была «...для Его Величества чрезвычайно приятной». Жажда воинского подвига во имя отечества, подвергнувшегося коварному нападению врага, давно снедала его душу. Он только что прибыл с медвежьей охоты, развалился в кресле и выглядел рассеянным и молчаливым. Когда кто-то предложил предотвратить войну с помощью переговоров, он поднялся с видом человека, принявшего решение:

— Милостивые государи, я решил никогда не вести несправедливой войны, а справедливую — кончать лишь гибелью противника. Я нападу на первого объявившего мне войну, а когда одержу над ним победу, этим, надеюсь, наведу страх на остальных.

Эта высокопарная фраза произвела на присутствующих министров впечатление. Правда, пройдет некоторое время, и никто из них не вспомнит хотя бы первой ее части, касающейся ведения справедливых войн. Войну с Польшей, которую шведский король развяжет два года спустя, вряд ли можно было назвать справедливой. Что касается второй части обещания, то тут Карл проявит удивительную последовательность.

Но до сих пор противники Швеции начинали войну без всякого объявления. Первой страной, не объявившей войну, была Саксония, второй — Дания. Король Фредрик IV, убедившись, что саксонцы уже приступили к выполнению своей задачи, ввел войска в Голштинию. Шведы узнали об этом спустя короткое время после эстафеты из Риги, извещавшей о вторжении в Лифмндию саксонской армии под командованием Я. X. Флемминга. Карл XII вопреки советам военных решил нанести первый удар по Дании, традиционному своему противнику.

Пока шла подготовка к войне, все обратили внимание на резкую перемену в поведении короля: он отказался от всех забав, во всем стал подражать Цезарю и Александру Македонскому, исключил из своего быта всякую роскошь, сократил «бесполезное» время отдыха, отверг пышные одеяния и стал одеваться, как простой солдат.

Частичная мобилизация шведской армии, как мы уже упоминали выше, началась в конце 1699 года, а в декабре мобилизация охватила всю страну. Военная реформа, проведенная Карлом XI, подверглась первому испытанию и доказала свою прочность и надежность. Первое сообщение о ней было вручено командирам полков. Пехотинцы и кавалеристы в обмундировании и при полном вооружении, с двухнедельным пищевым пайком собирались у своих капралов, капралы вели свои группы к месту сбора рот, а ротные командиры сводили роты в полк. Вот как примерно выглядело мобилизационное предписание: «Рота из Урсы собирается возле Церкви в Урсе, для чего потребуется 2 дня, и марширует к Таммуросену (2 мили[37], 1 ночь), Гъельбюну (2 мили, отдых 2 ночи), куда должна явиться и рота из Муры, потом всем собраться в Викаре, на что потребуется 2 дня, и сделать переход до Гъельбюна (1 миля); соединившись там с ротой из Урсы, идти вместе к Бъюросу (2,5 мили, отдых 1 ночь), где соединиться с ротой из Рэтгвша, за исключением 50 человек, которые будут ждать в Свэрдше и Сундборне...»

Через 14 дней полки собирались в портах для погрузки на корабли и отплывали в Бремен. Там их инструктировали и готовили для отправления в Голштинию в район военных действий, где голштинцы (пять тысяч человек) под командованием шведского генерала Ю. Г. Банера перед лицом превосходящей двадцатитысячной датской армии вынуждены были отступать[38]. Но переброску шведских полков по морю пришлось отменить, поскольку датский флот блокировал шведский и не давал последнему никакой возможности выйти в море. Голштинский герцог Фридрих IV вынужден был пока удовлетвориться помощью (десять тысяч человек), оказанной ему люнебургскими князьями[39].

Мобилизация в Швеции прошла строго по плану, без сбоев и накладок, и если бы отец военной реформы видел свои результаты; он был бы вполне доволен. За сравнительно короткую мирную передышку, выпавшую на последние годы правления Карла XI, шведские генералы не теряли времени и отлично выучили и вооружили своих солдат и офицеров. Военное ведомство позаботилось также о выдаче и финансовом обеспечении патентов на вербовку новых полков, в первую очередь драгунских. Своему бывшему учителю генерал-квартирмейстеру М. Стюарту король дал указание привести в восточных провинциях, то есть в Финляндии, Ингерманландии, Лифляндии и Эстонии, все крепости в должный порядок. Но уже в это время шведская казна была пуста, и правительству пришлось напрячься, чтобы добыть на войну нужные средства.