Вернувшись из путешествия по островам Океании, Миклухо-Маклай обнаружил, что в Австралии все обстоятельства, связанные с «охотой на черных дроздов» и жестоким обращением с островитянами на квинслендских плантациях, зачастую замалчиваются или намеренно искажаются. Во время пребывания в Квинсленде он писал: «Очень немногие желают видеть настоящее положение дел, которое для них самих или друзей их выгодно, почему всякий протест против этой бессовестной эксплуатации темнокожих встречает здесь положительную непопулярность. Большинство не хочет знать правду, что не помешает, однако же, этому большинству, когда будет уже слишком поздно, притворяясь, уверять, что никогда и не подозревало истинного положения дел, и негодовать против торга человеческим мясом и варварского насилия»[724]. Еще меньше правдивой информации по этим вопросам появлялось в газетах Нового Южного Уэльса и Виктории. По словам Томассена, Миклухо-Маклай был поражен «весьма односторонними сообщениями о событиях на островах южных морей, публикуемыми в печати» и поставляемыми «капитанами судов, участвующих в торговле с островами, и другими лицами, от которых вследствие их занятий и интересов нельзя ожидать сколько-нибудь беспристрастных известий»[725]. Эта тенденциозная кампания в печати еще более укрепила решимость ученого выступить с протестом против совершающихся злодеяний.

Находясь в Мельбурне, Миклухо-Маклай опубликовал в местной газете «Аргус» открытое письмо коммодору австралийской морской станции, командующему британскими военно-морскими силами в юго-западной части Тихого океана Дж. Уилсону. Это письмо, датированное 8 апреля 1881 года, было вскоре перепечатано в нескольких австралийских газетах.

«Что вывоз рабов (ибо только справедливо назвать это деяние надлежащим именем) в Новую Каледонию, на Фиджи, Самоа, в Квинсленд и другие места, посредством похищения и увоза туземцев под прикрытием фальшивых утверждений и лживых обещаний, все еще продолжается в значительных размерах, — писал путешественник, — я готов заявить и подкрепить фактами. Поведение многих белых по отношению к аборигенам островов южных морей никак не может быть оправдано, что подтверждается множеством примеров, имеющихся в моем распоряжении, и я не удивляюсь, что имеют место акты возмездия со стороны туземцев. <…> Самое меньшее из того, что черные имеют право требовать от цивилизованных народов, есть не жалость, не сочувствие, а справедливость, и я уверен, что это может быть им предоставлено. <…> Было бы желательно, чтобы в скором времени было достигнуто международное соглашение по этому вопросу»[726].

В развитие процитированного нами письма ученый через несколько месяцев представил Уилсону подробную, тщательно документированную «Записку о похищении людей и рабстве в западной части Тихого океана»[727]. В ней он ополчился против всей системы работорговли и подневольного труда, процветавших тогда в Австралии и Океании. Миклухо-Маклай рекомендовал в записке принять ряд неотложных мер, чтобы устранить или хотя бы смягчить наиболее бесчеловечные проявления этой системы. Что же касается ликвидации самой системы, то, понимая, что для этого необходимы «всеобщее согласие и единообразная политика» держав, действующих на Тихом океане, он вновь, как и в открытом письме Уилсону, призвал заключить международное соглашение по данной проблеме.

Ученый неоднократно возвращался к мысли о необходимости такого соглашения. Будучи недостаточно сведущ в вопросах международного права, он обратился к своему гейдельбергскому профессору И.К. Блюнчли, выдающемуся юристу-международнику, с просьбой указать путь, по которому можно достигнуть «международного принятия правил», касающихся уважения человеческих прав народов южных морей[728]. Но его письмо Блюнчли вернулось нераспечатанным ввиду смерти адресата.

Выступая в защиту всех угнетаемых народов Океании, русский исследователь по-прежнему принимал наиболее близко к сердцу судьбу обитателей Берега Маклая.

Почти одновременно с публикацией в «Аргусе» его письма Уилсону в другой австралийской газете появилось сообщение о подготовке в Новой Зеландии колонизационной экспедиции на Берег Маклая, которую готовил известный авантюрист и наемник «генерал» Мак-Ивер. Это сообщение не могло не встревожить ученого. 13 апреля он отправил новое письмо сэру Артуру Гордону. «Узнав из недавней заметки в "Литтлтон таймс", что в настоящее время выдвинут план поселения на Берегу Маклая, в бухте Астролябия <…>, — писал Миклухо-Маклай, — я хочу привлечь внимание Вашего Превосходительства к факту, что эта часть страны густо населена и что вся земля принадлежит различным общинам, занятым возделыванием почвы, обрабатываемой в течение столетий. <…> Опять же туземцы не имеют представления об абсолютном отказе от своей земли. <…> Будет ли справедливым делом со стороны так называемого цивилизованного народа умышленно выманить у своих простодушных ближних ценное имущество за несколько бутылок рома, старых гвоздей и "торговых" топоров?» Ученый подчеркнул необходимость официально признать «право туземцев Берега Маклая на землю, в самом полном смысле этого слова»[729].

Гордон, находившийся в Новой Зеландии, вскоре ответил русскому ученому, и ответ этот был очень любезен. Он писал, что разделяет чувства Миклухо-Маклая в отношении злодеяний, совершаемых белыми торговцами и моряками на островах Океании. «Мне очень хочется, — продолжал Гордон, — чтобы Вы приехали сюда до возвращения на Новую Гвинею. Я совершенно не в курсе того, что там происходит, и очень хочу принять эффективные меры, чтобы помешать задуманной экспедиции. Вы могли бы мне в этом существенно помочь Вашей информацией и советами». Гордон сообщил Миклухо-Маклаю, что переслал его предыдущее послание британскому министру колоний и ознакомил ученого с текстом своего сопроводительного письма. В этом письме он писал, что разделяет озабоченность и соображения «знаменитого русского исследователя», но сомневается в осуществимости его рекомендаций[730].

Сэр Артур Гордон был младшим сыном известного британского государственного деятеля графа Абердина. Он многие годы служил в колониальном ведомстве, занимая посты губернатора различных английских колоний. Сэр Артур был очень высокого мнения о себе и своем предназначении, считал себя «орудием Промысла Божьего» и утверждал, что само Провидение уготовило ему важную роль в расширении Британской империи. Вместе с тем как истинный шотландский аристократ он относился с некоторым презрением к «торгашам» и испытывал чувство брезгливости, сталкиваясь со злодеяниями европейских и американских моряков и торговцев на островах Океании.

Назначенный в 1877 году британским верховным комиссаром в западной части Тихого океана, Гордон усердно пытался проводить намеченный правительством Дизраэли курс — не прибегая к аннексиям, обеспечивать британское преобладание в океанийском островном мире. Как раз в апреле 1881 года, когда Миклухо-Маклай обратился к нему со вторым письмом, в Лондоне произошла смена кабинета. Победив на парламентских выборах, к власти пришла либеральная партия, лидер которой, У. Гладстон, в своих предвыборных речах резко критиковал экспансионистские акции консервативного правительства и обещал проводить мирную политику. Гладстон, на протяжении многих лет поддерживавший дружественные связи с Гордоном, назначил сэра Артура губернатором Новой Зеландии, сохранив за ним пост британского верховного комиссара в западной части Тихого океана. В этих условиях была бы особенно неуместной новозеландская колонизационная экспедиция на Берег Маклая, ибо она могла вынудить Лондон аннексировать восточную часть Новой Гвинеи и вовлечь правительство Гладстона в международные осложнения. Неудивительно, что Гордон, как впоследствии вспоминал Миклухо-Маклай, получив его письмо, «нашел возможным помешать, чтобы эта экспедиция состоялась бы»[731], и пригласил русского ученого в Новую Зеландию. Переговоры об этом визите продолжались несколько месяцев, но по ряду причин встреча сэра Артура с Миклухо-Маклаем в Новой Зеландии так и не состоялась.