20 марта Николай Николаевич вместе с мичманом В.Л. Баршем совершил на паровом катере поездку к «материку» в район, где обитали людоеды племени эремпи, а на следующее утро отправился туда в каноэ вместе со своим старым приятелем Каином — тамо боро острова Били-Били. Путешественник проплыл несколько миль по речке и посетил деревню Эремпи, где приобрел копье, лук и стрелы, отличающиеся от тех, которыми пользовались другие обитатели Берега Маклая. Эта речка на карте, составленной офицерами «Скобелева», названа рекой Миклухо-Маклая.

Как подметил Копытов, климат на архипелаге Довольных людей, где бросил якорь «Скобелев», суше и здоровее, чем в бухте Порт-Константин — месте стоянки «Витязя» и «Изумруда». Но, помня, что десятки моряков на этих судах заболели «перемежающейся лихорадкой», Николай Васильевич решил поскорее покинуть берега Новой Гвинеи, пока у него на борту не появились заболевшие этой коварной болезнью.

Миклухо-Маклаю понравился необитаемый островок Маласпена, покрытый пышной растительностью. Путешественник решил закрепить его за собой — на всякий случай. Узнав о скором отплытии корвета, Маклай через Каина спросил 22 марта у владевших Маласпеной жителей острова Сегу, «согласны ли они дать мне этот остров для того, чтобы поставить там дом в случае моего возвращения». «Все оказались не только согласными, но даже очень довольными, — рассказывает он, — услышав, что я поселюсь недалеко от них»[811]. Никакого столба или знака на Маласпене, подтверждающего его «права», путешественник не поставил. Впрочем, островитяне едва ли поняли истинный смысл его вопроса. При расставании Миклухо-Маклай обещал своим друзьям не оставлять их в беде и «со временем» поселиться в этих местах. На рассвете 23 марта «Скобелев» покинул Берег Маклая.

Корвет отправился на север к меланезийским островам Адмиралтейства и 25 марта бросил якорь у северо-восточной оконечности Мануса — главного острова этой группы. Миклухо-Маклай впервые побывал здесь в 1876 году на шхуне «Си берд». Воспользовавшись случаем, он съехал на берег со свободными от вахты офицерами и осмотрел несколько деревень. Между тем Копытов остался недоволен местным рейдом, рекомендованным путешественником, и так как опись этого рейда уже была сделана английским океанографическим судном «Челленджер», он, дождавшись возвращения путешественника и его спутников, приказал немедленно сняться с якоря и направиться к следующему пункту, включенному в программу экспедиции — лежащим примерно в 100 милях от Мануса островам Хермит, где Маклай высаживался в 1876 и 1879 годах.

26 марта корвет вошел в лагуну, образованную несколькими небольшими островками группы Хермит. «Впечатление, произведенное этим портом, — написал в отчете Копытов, — делает его весьма удобным опорным пунктом военного времени, и перегрузка угля и других запасов с судов здесь всегда легко может быть исполнена, особенно если эти острова будут принадлежать частным русским лицам»[812]. Так в отчете впервые прозвучала его главная рекомендация: не захватывать какие-либо территории, а способствовать водворению на них доверенных лиц.

Два дня русские моряки обследовали лагуну, выявляя удобные проходы в нее через кольцевой риф. Николай Николаевич использовал это время для осмотра местности и общения с островитянами. То, что он узнал на берегу, не только глубоко опечалило его, но и нашло взволнованный отклик у адмирала — человека консервативных взглядов, свысока смотревшего на островитян южных морей: «По существующим порядкам, англичане, немцы, американцы, в случае если на каком-либо из островов будет кто-либо из их нации убит туземцами — наказывают такой остров, стреляя их и сжигая их селения, почти не входя в разбирательство, кто прав, кто виноват, несмотря на то, что в большинстве случаев виноваты торговцы-европейцы своими безмерными злоупотреблениями, насилиями, обманом и проч. По рассказам жителей г-ну Миклухе-Маклаю, такая экзекуция на этих островах была произведена американскими и германскими военными судами, причем сожжено две деревни, убито 7 человек»[813]. В досье путешественника, содержавшее факты злодеяний европейских и американских моряков и торговцев на островах Океании, добавился новый хорошо документированный эпизод.

27 марта «Скобелев» отправился далее — к микронезийскому архипелагу Палау. Здесь 1 апреля он бросил якорь у северо-западной оконечности острова Бабелтуап. С разрешения адмирала Николай Николаевич высадился на берег и отправился в деревню Малегиок к местному правителю (раклаю) Темолю (Темолу), у которого гостил в 1876 году. Подружившись с этим вождем, он приобрел тогда два небольших земельных участка, Комис и Оберамис. Темоль и теперь признал этот дар. В Малегиоке путешественник встретился с Мирой (племянницей раклая) и Мёбли, которые прислуживали ему во время второго пребывания на Берегу Маклая. Миклухо-Маклай, как мы помним, позаботился о безопасном возвращении их на родину. Они радостно приветствовали своего бывшего господина, и Мёбли согласился присматривать за его земельными участками, засаженными кокосовыми пальмами.

В Малегиоке Николай Николаевич познакомился с натуралистом и этнографом Яном Станиславом Кубари, которого гамбургский музей, принадлежавший фирме Годефруа, послал в Океанию для собирания коллекций[814]. Он обосновался на По-напе, откуда совершал путешествия по Микронезии и другим регионам Океании, причем занимался не только собиранием коллекций и написанием статей, но и выполнял деликатные поручения своих немецких хозяев. Посещение Палау русским военным кораблем и активность Миклухо-Маклая не понравились Кубари, и он сознательно ввел в заблуждение русского путешественника, подтвердив ложный слух, что одним из островков владели англичане. На следующий день Николай Николаевич вернулся на «Скобелев» и подробно рассказал адмиралу обо всем, что ему довелось увидеть и узнать. «Я узнал, что у восточного берега острова находится за рифом близ берега удобная якорная стоянка для больших судов», — сообщил он Копытову[815]. Но когда он добавил, что, по словам Кубари, островок в бухте у южного побережья этого острова принадлежит англичанам, адмирал счел избрание Бабелтуапа «для указанных мне целей невозможным, по совместности его с английской территорией», и, отказавшись от проведения гидрографических изысканий, приказал сняться с якоря.

Архипелаг Палау был последним из пунктов, которые надлежало посетить экспедиции на «Скобелеве». Поэтому отсюда Копытов отправился в Манилу, где надеялся получить телеграмму из Петербурга.

В письме Копытову, написанном на борту «Скобелева», Миклухо-Маклай намекнул, что из осмотренных во время плавания местностей Порт-Алексей наименее пригоден для «известной цели» как ввиду «нездоровости берегов Новой Гвинеи», так и из-за опасной близости к английским колониям в Австралии[816]. Вероятно, Николай Николаевич по-прежнему не хотел форсировать решение вопроса о создании русской военно-морской станции в районе залива Астролябия.

Путешественник не подозревал, что в итоговом отчете, посланном Шестакову, Копытов, не умолчав о наличии удобных гаваней, пришел к заключению, что ни одна из местностей, посещенных «Скобелевым», по разным причинам не подходит для устройства угольного склада и использования в случае войны в качестве опорного пункта для крейсеров. Он указывал, что все предложенные пункты «не представляют вообще удобств для устройства на них угольных складов по своему удаленному положению — в таких местах, прибытие к которым, через большие штилевые пространства, потребуют расхода более нежели полного судового запаса угля и столько же понадобится для возвращения этого судна на место действия»[817]. Этот аргумент будет неизменно использоваться в будущем при обсуждении аннексионистских проектов Миклухо-Маклая.