Жан де Рябье сжался за колонной, не рискуя высунуть оттуда нос. Ему было трудно. Чью сторону принять? Новых славян или… он ить боярин как-никак. Столбовой. Но, с другой стороны, попробуй найди в тридевятом боярина просвещенней! Жан гордо задрал нос. Нет, с бородатыми козлами ему не по пути. А эти новые… хамье, быдло! Однако с деньгами. Русский француз завистливо вздохнул. «И как это ловко у них получается! Взял товар, скинул товар, гоп, шлеп, и в кармане… может, и мне бизнесом заняться?» Перед глазами Ваньки Рябого возник шикарный кабинет, где он сидит, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, а управляющий, склонившись в три погибели, почтительно докладывает: «Ваше сиятельство, не велите казнить! Промашка вышла. Наш доход за истекшие сутки на пять целковых недотянул до предсказанного вами перевыполнения плана. Мы получили всего-навсего полтора миллиона прибыли. Но мы приложим все силы!..»

– Вор! – азартно рявкнул Жан де Рябье, на мгновение забывшись.

Кто-то бесцеремонно дернул его за рукав.

– А? Что? – очнулся Жан.

– Барыгу по-шустрому найти сможешь? – Перед Жаном де Рябье стоял посол Мандладаша, который нутром почуял, что перед ним свой в доску.

– В смысле как? – вылупил глаза Жан.

– Товар столкнуть надо.– Перед носом русского француза сверкнуло ажурное яйцо Кощея.– Не обижу. Процент иметь будешь.

Как ни странно, но Жан въехал.

– Есть такой человек,– таинственно прошептал он.– Верный. Обожает редкости. За ценой не постоит.

– Веди.

Жан, беспрерывно кланяясь, потрусил вперед, показывая Багдадскому вору дорогу к верному человеку.

Дверь в «узилище» Кощея была приоткрыта, и оттуда доносилось сердитое бормотание:

– Я этого Соловья убью!

Напомаженные кудри Жана де Рябье осторожно сунулись внутрь. Бурчало где-то в шкафу. Самого Кощея практически не было видно. Из раскрытой дверцы торчала только его филейная часть, да иногда мелькали пухленькие ручки. Во все стороны летели тряпки, шляпки, панталоны…

– Всех воров, называется, извел! Чья бы корова мычала! Под самым носом у единственного узника чалму сперли…

– Ваше Бессмертие,– деликатно кашлянул Жан.

– Ну кто там еще?! – дернул ногой Кощей.– Я занят! И вообще, пора знать – с десяти до четырнадцати ноль-ноль у меня обед.

– Ваше Бессмертие, я клиента привел. Редкостной вещичкой обладает.

Кощей с кряхтеньем выполз из шкафа, волоча за собой не первой свежести чалму.

– Тащи его сюда,– удовлетворенно крякнул он, выколачивая о колено пыль из находки.

Кудряшки Жана де Рябье дернулись назад, и в дверном проеме появился Багдадский вор. Деловито оглядевшись, он протопал к столу и вольготно расположился в кресле Кощея, забросив ноги на стол.

– Чем платить будешь?

– Товар – деньги – товар,– отчеканило Его Бессмертие, выдергивая кресло из-под нахального гостя,– вот принцип здоровой торговли.

Багдадский вор не обиделся. Он отряхнул штаны, уселся на стульчик для посетителей, сдернул с пальца массивное кольцо, украшенное кроваво-красным рубином, и шлепнул его на стол.

– Сколько дашь?

– Ты кого ко мне привел? – возмутился «узник», гневно вперившись в Жана де Рябье.

– Дак, Ваше Бессмертие,– залепетал напомаженный хлыщ,– он мне совсем другое показывал. Изумительно тонкая работа. Как минимум двадцатый век… до нашей эры…

Багдадский вор понял, что камушки здесь не в цене, и в руках его появилось яичко. То самое.

– Отдай!!! – оглушительно заорал Кощей, распластавшись в стремительном прыжке. Помешала комплекция. Живот зацепился за край стола, и Его Бессмертие оказалось на полу. Багдадский вор довольно улыбнулся. Он понял, что с пустыми карманами отсюда не уйдет.

– Сколько просишь? – прошипел Кощей, выползая из-под стола, куда занес его неудачный прыжок.

– А сколько дашь?

– Золотой… нет! Два.

– Ха-ха-ха! – картинно, несколько в нос пропел Багдадский вор. Торг за смертную душу Кощея Бессмертного начался.

А в тронном зале веселились вовсю. В стороне не остался никто. Слуги, подзаправившись эликсиром, мутузили друг друга кулаками, каждый отстаивал правоту своего хозяина. О господах и говорить нечего. Даже послы иноземных государств, аккредитованные и неаккредитованные, не выдержали искуса. Они слишком долго жили в России – кто год, кто полтора,– успели привыкнуть к русскому эликсиру и к русским забавам, а так как зуб на соседа имел каждый (поиски формулы «папы» обычно выливались в нездоровую конкуренцию), то как было упустить такой случай? Клубок послов катался по всему залу, мешая выяснять отношения новым славянам со старыми боярами. Поэтому им периодически доставалось как от тех, так и от других. Царь-батюшка, не удержавшись, выдернул из толпы первого попавшегося и занес кулак.

– Ну чисто дети,– укоризненно произнесла Василиса Премудрая.– Ванечка, ты как закончишь валять дурака, распорядись, чтоб тут прибрались.– С этими словами царица направилась в детскую.

Иван, тяжело вздохнув, отпустил шведского посла.

– Кончай базар! – рявкнул он.– Не то осерчаю,– добавил он уже тише. Но все услышали. Попадаться под руку царю-батюшке, когда он серчает, не стоило: никакая реанимация не помогла бы, тем более что в тридевятом ею еще и не пахло.

В наступившей тишине отчетливо стал слышен нервный смех Лиха, сидящего на корточках у входной двери:

– Хи-хи-хи… Ма… хи-хи-хи… Ма…

Все члены синдиката, находившиеся в зале, сразу вспомнили о своих обязанностях. Никита Авдеевич нацепил на бедолагу очки, подхватил его на руки и отволок к трону.

– По-моему, он хочет тебе что-то сказать,– таинственно прошептал воевода на ухо Илье, вываливая ему на колени тщедушное тело народного целителя.

– Что с тобой, болезный? – не на шутку обеспокоился капитан.

– Ма… хи-хи… Ма… хи-хи…

– Папа, будь спок! – Иван сдернул целителя с колен «папы» и энергично перекинул его за трон.– Вылечим.

Туда же метнулись Никита Авдеевич и Чебурашка. Илья попытался было дернуться за ними, но его деликатно тормознул Соловей:

– Царь-батюшка у нас в последнее время наукой врачевания увлекся. Только не любит, когда под рукой вертятся. Ты уж ему не мешай. Уважь брата младшего.

Илья пожал плечами и сел обратно.

– Погоди, царь-батюшка,– донесся до него сдавленный шепот Чебурашки,– дай я, у меня удар послабже.

Из-за широкой спинки трона послышались глухие удары и строгий голос Ивана:

– Ты понял? «Ма-а-арьюшку похитили!»

– А на хрена? – удивленно воскликнул за троном Лихо.

Глаза Ильи стали квадратными.

– Эликсиру давай! – громко прошептал Никита Авдеевич. За спинкой трона раздалось характерное бульканье. Нервная икота и хихиканье прекратились, и через несколько секунд перед Ильей появился народный целитель, бережно поддерживаемый друзьями.

– А Марьюшку украли,– радостно сообщил он капитану,– только я тут ни при чем, хи-хи…

– Наша главная задача,– вещал Бывалый,– нейтрализовать превосходящие силы противника, обеспечить безопасность избранницы папы и…

– Пожрать,– брякнул Балбес.

Легкий ветерок с центральной части острова доносил умопомрачительные запахи. Марьюшка стряпала. Судя по ароматам, суп из черепах был уже на подходе. Трус сглотнул слюну.

– Не ищите легких путей,– строго сказал Бывалый,– делу время…– В животе у него мучительно заурчало.– Короче, пока первую ловушку не забацаем, жрать никому не дам!

Начальник десанта лукавил. Жрать он в любом случае никому дать и не мог. Все продукты остались в распоряжении Марьюшки и врага. Тем не менее его уверенность подстегнула коммандос, и они шустро принялись за дело. Балбес взметнулся на пальму, волоча на прицепе связку лиан, которую он ловко закрепил за макушку дерева.

– Майна! – скомандовал монтажник-высотник, усаживаясь поудобнее на кроне, и принялся отдирать от нее кокосовый орех, решив между делом подкрепиться. Трус и Бывалый поплевали на руки, уперлись копытами и потянули. Пальма начала медленно сгибаться дугой. Кокосовый орех отодрался, но не грызся. Балбес напрасно разевал свою пасть. Орех туда не лез. Он заозирался в поисках подходящего инструмента, и тут в поле зрения его появилась избушка, Марьюшка с поварешкой и… Балбес ахнул. Весь отдел новых технологий адского НИИ во главе с профессором культурно стоял в очереди с мисками в руках. Марьюшка наполняла их аппетитным варевом, настолько аппетитным, что Балбес чуть не захлебнулся слюной. Получившие свою пайку научные работники, довольные, отбегали в сторону и начинали с наслаждением хлебать, хлебать, хлебать… Враги жрут их кормежку! Монтажник-высотник пылал праведным гневом.