Он схватил меня за волосы и повернул лицом к себе.

– Ты заплатишь за каждое вонючее слово, уродец!

Очередной удар в нос болью отозвался во всем теле. Тогда в моей голове что-то перемкнуло. Больше сдерживаться я не мог.

– Предупреждаю, лучше отстаньте!

– Ух ты! Сопля нам угрожает? – развеселился Уэйд.

– И что ты сделаешь? Затопишь нас слезами? – заржал Митчелл.

– Нет, кровью забрызгает, – присоединился к приятелю Уэйд и стянул с меня ботинки. Тем временем Митчелл взялся за ширинку. Я отбрыкивался и извивался.

– Хватит елозить! – рявкнул Джек. – Иначе заберём все шмотки, и потопаешь до дома голышом.

– Да отвалите уже! – снова закричала Тейлор.

– Митч, сдёргивай с него штаны. В темпе! – заволновался Уэйд.

Меня накрыла волна неконтролируемой ярости. Раздалось громкое потрескивание – как будто на раскалённую сковороду швырнули ледышку. В воздухе мелькнула электрическая вспышка – и Джек с прихвостнями, охнув, повалились на землю.

Перекатившись на спину, я вытер разбитый нос тыльной стороной ладони, встал и подошёл к корчившемуся в судорогах Джеку.

– Сказано ведь было, отвалите! – Меня буквально трясло от злости. – Тронете снова, пожалеете. Ясно? Или повторить?

Я угрожающе замахнулся.

– Нет, пожалуйста, не надо… – срывающимся от страха голосом пробормотал Джек. Его товарищи катались по траве, жалобно причитая. Уэйд вообще хныкал, как баба.

– Больно… Мамочка, как больно, – стонал он сквозь слёзы.

– Больно? – спросил я. – Это ещё цветочки! Вздумаешь обидеть меня или моих друзей, узнаешь, что такое настоящая боль.

Оставив поверженных врагов валяться на земле, я надел ботинки и вдруг вспомнил о Тейлор. Господи, только бы она забежала в школу и ничего не видела! Я обернулся – увы, Тейлор по-прежнему стояла в дверях и, судя по ошарашенному виду, не пропустила ни единого момента. Чёрт, чёрт, чёрт! Мама меня придушит! Впрочем, чего сейчас сожалеть… Подхватив рюкзак, я помчался домой.

По дороге левый глаз заплыл окончательно. Зайдя в квартиру, я бросил рюкзак на кухне и поспешил в ванную. В зеркале отразился огромный фингал, напоминающий спелую сливу. «Да, от мамы такую красоту не спрячешь», – размышлял я, вытирая мокрым полотенцем кровь с носа и подбородка.

Мама обычно возвращалась не раньше половины седьмого. Разогрев в микроволновке банку «Спагетти-Оз», я достал из морозилки голубой пакет со льдом, который мама держала на случай мигрени, и приложил его к глазу, параллельно рубясь в приставку. По идее надо было готовиться к контрольной на завтра, но после сегодняшнего инцидента мозг отказывался воспринимать информацию. Особенно не хотелось разговаривать с мамой, поэтому, услышав, как в замке поворачивается ключ, я бросился к себе, потушил свет и юркнул под одеяло.

– Майкл? – раздался из прихожей её голос.

Секунд через двадцать мама уже стучала мне в дверь. Не дождавшись ответа, вошла. Я притворился спящим, но она на этот дешёвый трюк не купилась.

– Ты почему в постели?

– Плохо себя чувствую. – Я натянул простыню повыше.

– Что болит?

Она включила свет и моментально заметила окровавленную рубашку на полу.

– Майкл, в чём дело? Посмотри на меня.

– Не хочу…

– Майкл!

Пришлось скинуть одеяло.

– О Господи! – У мамы от удивления приоткрылся рот. – Что стряслось?

– Джек с компашкой привязались… – Я сглотнул вставший в горле тугой комок.

– Бедный. – Мама осторожно присела на краешек кровати. – А это… это произошло? – поколебавшись, спросила она.

Признаваться не хотелось, чтобы не расстраивать её сильнее.

– Прости, мам. Я не специально. Просто они не отвязывались. Пытались сдёрнуть с меня штаны.

– Глупые мальчишки, – мягко произнесла она и отбросила прядь волос мне со лба. – Допрыгались! Майкл, Майкл, если бы я только знала, что делать.

На её лице застыло тревожное выражение.

– Чего они ко мне привязались? Ну чего?

У меня задёргалась щека. Мама ласково провела по ней большим пальцем и нежно поцеловала меня в макушку.

– Если бы я только знала, сынок. Если бы знала…

Таймер включил радио ровно в одиннадцать минут восьмого. В эфире шёл «Утренний зоопарк». Ведущие, Фрэнки и Отчаянный Пацан, обсуждали бананофобию – острую боязнь бананов.

Я осторожно дотронулся до глаза. Опухоль немного спала, но болело по-прежнему сильно. На душе тоже было погано. Я боялся, что вчерашним поступком предал маму и теперь нам придётся переезжать. Снова. При мысли о переезде сердце тревожно заныло. Бедная мама! Каково ей начинать всё заново?!

В ванной я долго рассматривал своё отражение в зеркале. Ну просто воплощенное раскаяние! Сойдёт. Умытый и собранный, я бочком протиснулся на кухню. Мама стояла у холодильника, одетая в фирменную оранжевую курточку продуктового магазина «Смит фуд март». Она работала там кассиром. На столе дымились свежеприготовленные вафли, политые клубничным вареньем и взбитыми сливками. Я обрадовался не столько вафлям, которые, впрочем, обожал, сколько тому, что мама не сердится.

– Как глаз? – поинтересовалась она.

– Нормально.

– Дай-ка посмотрю… Да уж, таким фонарём хоть улицу освещай. Кстати, на завтрак вафли. – Мама сняла со сковородки очередной хрустящий кругляшок.

– Отлично. Спасибо. – Я уселся на стул.

– Тебе апельсиновый сок или молоко?

– А шоколадное молоко можно?

– Конечно. – Она налила молоко, добавила порошкового шоколада из банки и стала размешивать. Послышалось громкое звяканье ложечки о стакан. Наконец мама поставила готовый напиток мне на стол и села рядом.

– Эти хулиганы…

– Джек с компашкой, – уточнил я.

– Стоит звонить их родителям?

– Сомневаюсь, что у Джека есть родители. Типичная жертва аборта.

– А его приятели? – усмехнулась мама.

– Тех вообще нашли на помойке.

– Так стоит звонить родителям жертв аборта с помойки?

– Нет. – Я сунул в рот кусок вафли. – Сделаешь только хуже. И потом, вряд ли они опять полезут.

– А болтать не начнут?

– Кто им поверит?

– Дай-то Бог… Ну и как вафли?

– Очень вкусно, спасибо. – Я взял новый кусок.

– На здоровье. Кроме них, никто не видел, что произошло? – обеспокоенно спросила мама.

– Одна девочка видела.

– Какая девочка?

– Одноклассница. Она кричала им, чтобы отвалили.

Заметив, как омрачилось мамино лицо, у меня скрутило желудок.

– Ладно, проблемы будем решать по мере их поступления. – Она поднялась и поцеловала меня в лоб. – Мне пора. До школы подбросить?

– Не надо, сам доберусь.

В дверь постучали, и мама пошла открывать. На пороге стоял Осьтин.

– Здрасте, миссис Вэй.

– Доброе утро, Осьтин. Ты такой солидный сегодня.

Польщённый, Осьтин втянул живот и расправил плечи. Мою маму он считал «горячей цыпочкой», чем бесил меня до крайности. В свои пятнадцать лет Осьтин думал исключительно о девчонках, но на личном фронте ему катастрофически не везло, что весьма неудивительно. Маленькие толстые ботаники наших ровесниц не привлекают. Уверен, в один прекрасный день Осьтин возглавит мегакрутую компанию, купит «феррари», и тогда отбою от красоток у него не будет. Жаль, пока он об этом не догадывался.

– Спасибо, миссис Вэй! – поблагодарил Осьтин. – Майкл уже собрался?

– Почти. Заходи.

Он шагнул в кухню, сгибаясь под тяжестью рюкзака.

– Здорово! – поприветствовал я друга.

– Чувак, откуда фингал?

– Джек с приятелями отмутузили.

– Штаны тоже сняли?

– Пытались.

– Прелести средней школы, – вздохнула моя мама. – Ни за какие деньги не согласилась бы туда вернуться! – Она взяла ключи и сумочку. – Ладно, парни, удачи в школе. И держитесь подальше от неприятностей.

– Спасибо, миссис Вэй.

– Пока, мам!

В дверях она обернулась.