Или в мире существует множество домов с привидениями, и просто так совпало, что люди, живущие в них, оказались здесь, или же это тот самый ответ, который мы с Лукасом столько времени ищем. Вот почему миссис Бетани разрешила человеческим ученикам поступить в академию «Вечная ночь». Далеко не всякий человек может здесь учиться, только те, кто связан с проходящими сквозь стены призраками!

— Миссис Бетани ищет призраков, — прошептала я.

— Что?!

Я, как могла, объяснила все Балтазару, от волнения проглатывая и комкая слова.

— Это должно быть именно так. И когда ученики приезжают сюда, у нее появляется связь с их домами и семьями, и эта связь тянется годами. Если ей нужно будет попасть в любой из этих домов, она запросто сможет это сделать.

— Согласен, что это не совпадение, — произнес Балтазар, и на лице его появилась улыбка. — Но зачем миссис Бетани ищет призраков? Они ненавидят нас, мы ненавидим их. Обычно они обходят нас стороной, и мы делаем то же самое.

— Но только не сейчас. Что-то изменилось. Перемирие закончилось. — Я вздрогнула, подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Они преследуют нас. Призраки нацелились либо на школу, либо на вампиров вообще. Должно быть, миссис Бетани знала, что это произойдет, поэтому и начала принимать людей — или чтобы выслеживать привидений, или чтобы иметь к ним доступ.

Балтазар побарабанил пальцами по подоконнику.

— Ты что-то нащупала. Только подумай, Бьянка: несколько столетий ни одно привидение не осмеливалось войти в «Вечную ночь», а стоило только появиться человеческим ученикам, и сразу обнаружилась целая куча?

— Куча? — Я вспомнила девушку, которую видела в начале года, потом ледяного мужчину из северной башни и наконец то непонятное, что испортило нам Осенний бал. Похоже, у него никакого физического обличья не было. — Да, больше одного. Но не сразу. Потребовался целый год, чтобы начались эти явления призраков.

— Если учесть, что сначала все происшествия были совсем незначительными, явления могли начаться и в прошлом году, а мы о них просто не знали.

Наконец-то я совершила этот прорыв. Наконец-то поняла! Призраки пришли в «Вечную ночь», и то, что мы видели, было только началом.

— О, милый, какая прелесть!

Мама надела браслет на запястье и поцеловала папу в щеку. Если учесть, что он делает ей рождественские подарки вот уже больше трехсот лет, я считаю, что папа просто молодец. Он до сих пор умудряется находить вещи, которые ей ужасно нравятся. А может быть, весь секрет в их долгом супружестве, но факт есть факт: они до сих пор получают удовольствие буквально от каждого подарка, жеста или слова.

Папа взъерошил мои волосы.

— Давай прибережем остальные твои подарки до того, как придет Балтазар, развернете вместе, но один открой прямо сейчас, хорошо?

Я послушно взяла подарочный пакет. В нем лежал кулон в форме слезы на старинной медной с прозеленью цепочке.

— Какой симпатичный, — сказала я, взвешивая его на ладони. — А что это?

— Обсидиан, — ответила мама. — Надень, чтобы мы посмотрели.

Я застегнула цепочку на шее, и родители просияли. Обсидиан — немножко странный выбор, думала я, но черный блеск камня был по-настоящему прекрасен.

А как проводит этот день Лукас? Я не могла себе представить, как Кейт и Эдуардо рассказывают маленькому Лукасу сказки про Санту. А Черный Крест редко задерживается на одном месте настолько, чтобы было время хотя бы украсить елку. Я вообразила себе маленького мальчика с большими глазами и песочного цвета волосами, который мечтает об игрушках, но никогда их не получает. И никогда не жалуется. Может быть, прямо сейчас он спит на раскладушке в каком-нибудь жалком подземном гараже, без подарков, сладостей и рождественских гимнов. Картинка получалась безрадостная, даже гнетущая, и я снова вспомнила, как он однажды сказал мне, что у него никогда не было даже подобия нормальной жизни.

Представив себе, как одиноко, должно быть, чувствует себя Лукас в Рождество, я ощутила уныние и пустоту в душе.

До нашей печальной размолвки в обсерватории я даже не представляла, до какой степени надеялась на то, что однажды все изменится и мы с Лукасом больше не будем принадлежать разным мирам. Однажды он должен каким-то образом освободиться от Черного Креста. Я надеялась, что он присоединится ко мне и станет вампиром, но он навсегда отверг эту возможность.

И если этого нет в нашем будущем, то как Лукас сможет стать свободным? И как мы с ним сможем быть вместе?

Когда снова начались занятия, я почувствовала облегчение. К этому времени я успела погрузиться в угнетенное состояние, которое только усиливалось в тишине. По крайней мере теперь в коридорах толпились ученики, нас начали нагружать заданиями, и у меня хватало дел. Размышления о собственных проблемах можно было отложить на потом.

Похоже, у большинства учащихся «Вечной ночи» было достаточно времени, чтобы подумать о том, стоит ли дальше учиться в школе с привидениями. Несколько вампиров не вернулись, как раз те самые, которые мрачно бубнили о том, что нужно выставить в коридорах караульных и спать только посменно, чтобы один из обитателей комнаты был на страже. Я даже слышала, как кто-то предлагал изгонять бесов. О да, подумала я тогда, и сомневаться не приходится, что священника с распятием и Библией здесь ждет очень теплый прием!

Ученики-люди довольно спокойно относились к мысли о привидении, даже Ракель.

— Это не то привидение, — сообщила она, распаковывая свой чемодан, почти полностью набитый съестными припасами: банками с супами, с арахисовым маслом и коробками крекеров. — Если бы... ну, если бы мне угрожала беда, я бы это уже знала. Так что лучше я буду иметь дело с этой штукой, чем с тем, что поселилось в доме у моих родителей.

— Как же ты выдерживаешь там?

— Эти рождественские каникулы я провела у старшей сестры и ее мужа. У них в доме ничего такого нет. Мои родители думают, что я выделываюсь, но еще они думают, что Фрида на меня «хорошо влияет».

Я вспомнила обо всем том, что позволяют мне родители, пока я встречаюсь с Балтазаром.

— И что, водись с теми, кто на тебя хорошо влияет, и тебе даже убийство сойдет с рук, так, что ли?

Мы хором рассмеялись и разломили пополам шоколадный батончик.

Скоро стало понятно, что по меньшей мере один вампир провел свои рождественские каникулы, беспокоясь о чем-то еще, помимо призраков. А у меня появилась совершенно новая проблема.

— Мне тридцать лет не приходилось самой менять спущенное колесо и при этом жилось прекрасно, — пыхтела Кортни, поднимая машину домкратом. — Уж поверь мне, если ты молодая знойная блондинка, всегда можно что-нибудь придумать. И всегда найдется глупый мальчишка, который будет просто счастлив помочь. Хотя, конечно, я понимаю, что кому-кому, а тебе нужно научиться делать это самостоятельно.

— Слушай, просто дай мне наконец гаечный ключ, а? Твое нытье не поможет нам закончить быстрее.

— Фу, как грубо. — Пухлые губки Кортни изогнулись в ухмылке. — Что такое, Бьянка? Может, у тебя — ну, не знаю прямо... проблемы в личной жизни?

— У нас с Балтазаром все так же хорошо, как и раньше. — Формально это было чистой правдой. Стоя на коленях на холодной мостовой в испачканных смазкой перчатках, я пыталась не отвлекаться от насущной проблемы.

— Я думаю, ты сама в это веришь, — хмыкнула Кортни. — Думаю, ты даже не знаешь, куда Балтазар ездит без тебя.

— Это ты о чем?

— Кажется, буквально перед Новым годом я видела Балтазара в Амхерсте. Без тебя.

— А что ты делала в Амхерсте?

— Так сложилось, что я знаю этот город, понятно? И езжу туда иногда. И Балтазар тоже, но похоже, чтобы встречаться с кем-то другим вместо своей подружки. Будь я на твоем месте, я бы начала его подозревать.

Должно быть, Балтазар ездил туда в тщетных поисках Черити. Мое лицо вытянулось, и Кортни самодовольно ухмыльнулась. Она, конечно, не могла догадаться, почему я расстроилась, но это не имело никакого значения. Нащупав слабинку, она не преминет ею воспользоваться.