К нам навстречу шел Балтазар в длинном пальто и темно-синем шарфе, небрежно намотанном на шею.

— Ну, как прошел допрос инквизиции?

— Ты и сам можешь представить, как весело, — буркнула я.

— Что ж, раз это место населено привидениями, думаю, нам не мешает сменить обстановку. — Балтазар продемонстрировал свою самую обворожительную улыбку. Просто неправдоподобно обворожительную. — Разумеется, с вашего разрешения, мистер Оливьер, миссис Оливьер.

— Что ты имеешь в виду? — спросила мама.

— Если вы не против, то я надеялся время от времени вывозить Бьянку из кампуса. Может, начиная прямо с этих выходных. Мы могли бы съездить в Ривертон или еще куда-нибудь. Она помогла бы мне освоиться в двадцать первом веке. А я могу рассказать ей о том, где бывал и что видел. — Балтазар преподнес все как свежую идею, словно мы с ним не продумывали это в течение нескольких недель. — Я знаю, она еще слишком юна, чтобы ходить на свидания вне кампуса, но до тех пор, пока у нас тут живет призрак, я буду чувствовать себя в большей безопасности где-нибудь в другом месте. Держу пари, и Бьянка тоже.

— Безусловно, — поддержала я. — Совершенно точно.

У родителей не возникло ни малейших подозрений. Если честно, они просто пришли в восторг. Конечно, я знала, что им нравится Балтазар, да и кому бы он не понравился? Но мне казалось, что родители просто из кожи вон лезут, чтобы нас сосватать. Однако до тех пор, пока это было нам на руку, я не собиралась спорить. Папа сначала обратился к Балтазару:

— Ты будешь привозить ее домой вовремя.

— Конечно.

— И будешь сообщать нам, что вы делаете и куда ходите, — добавила мама, слегка подпрыгнув на пятках.

— Всегда, — пообещал Балтазар. — И обязательно спрошу разрешения у миссис Бетани.

— Это я сама улажу, — отозвалась мама. — Она скорее скажет «да», если ее попросим мы.

— Это большая ответственность, — повернулся папа ко мне. — Ты уверена, что готова к ней?

Я могла думать только о том, что совсем скоро снова буду с Лукасом.

— Совершенно, совершенно готова!

Они заулыбались так радостно и доверчиво, что мне опять стало стыдно за свое вранье, но я знала, что должна сделать, и не хотела отступать.

Следствием событий, происшедших на Осеннем балу, был, конечно, общий страх. Ракель трижды начинала паковать свои вещи, чтобы бежать из школы, и каждый раз мне требовалось не меньше получаса, чтобы ее успокоить. Мы целую неделю спали при зажженном свете, и не только мы одни. Теперь ночами дежурило больше учителей. Однажды я видела даже саму миссис Бетани — она целеустремленно шагала по коридору, держа в руке свечу, и выглядела настолько бдительной, что даже страшно делалось. Никто не хотел спускаться в большой зал, чтобы позаниматься или поболтать. Новое стекло заказали, но еще не привезли, и на разбитом окне висел кусок брезента — далеко не лучший вариант, потому что в окно задувал по-зимнему холодный ветер, но ученики не поэтому не выходили в зал. К выходным я просто жаждала покинуть школу хотя бы на несколько часов, и не только ради того, чтобы увидеться с Лукасом, хотя, конечно, это по-прежнему было главной причиной.

— Я хорошо выгляжу?

Я крутилась перед зеркалом, стараясь не замечать некоторую нечеткость своего отражения. Слишком долго мне пришлось обходиться без крови. Обязательно нужно подкрепиться по пути в город.

— Повторяю в девять тысяч пятнадцатый раз — ты выглядишь классно, — сказала Ракель, не поднимая головы от очередного проекта. Она пыталась погрузиться в свое искусство, чтобы спрятаться от страха — Хочу тебе напомнить: Балтазар видит тебя каждый день, так что примерно представляет, как ты выглядишь.

— Я понимаю.

Именно по этой причине я оделась довольно обыденно в джинсы и мягкий голубой свитер с пуговками, хотя конечно, хотела произвести впечатление на Лукаса.

Ракель отложила в сторону ножницы и журналы.

— У миссис Бетани завелись любимчики. То есть я, конечно, рада за тебя — хоть на один вечер отсюда вырвешься, но хотелось бы, чтобы мы все могли выезжать.

— Я знаю, что это нечестно, но не собираюсь указывать на это миссис Бетани. И потом, ты же знаешь, я к ее любимчикам не отношусь. Мне просто повезло, что Балтазар как раз среди них.

— Балтазар просто с ума по тебе сходит, это всякому видно.

Я сделала вид, что подправляю макияж, чтобы она не заметила неуверенности в моем взгляде.

— Он классный.

— Главное — это то, что ты влюблена и счастлива. — Это было самое романтическое заявление, когда-либо услышанное мной от Ракели, и я решила бы, что она шутит, если бы не ее серьезный тон. — А все остальное не имеет никакого значения. Правильно?

Ракель была куда ближе к истине, чем думала.

— Правильно.

— Вот и хорошо. — Мы улыбнулись друг другу, и Ракель тут же закатила глаза. — Только не думай, что я сейчас кинусь тебя обнимать и все такое.

— Слава богу!

Она швырнула в меня скомканной журнальной страницей, но я увернулась.

Для поездки в Ривертон Балтазар попросил серый учебный седан. Мы слушали музыку по радио, причем я пыталась найти своих любимых исполнителей, а Балтазар настаивал на более старых мелодиях.

— Ты должен идти в ногу со временем, — сердилась я. — Разве ты не для этого приехал в «Вечную ночь»?

— Может быть, я тут только ради приятного общества, — ухмыльнулся он.

Наше хорошее настроение испарилось, когда мы подъехали к мосту. Балтазар остановился на обочине, чтобы собраться с духом.

— Я это просто ненавижу, — признался он.

— А как же ты умудрился съездить в Европу, и на Карибы, и в другие места? Если даже реку пересечь так тяжело, то пересечь океан просто невозможно.

— В некотором смысле большое количество воды намного легче переносить. Мы всякий раз переживаем такой стресс, но если нужно предпринять длительное морское путешествие или долгое время провести на освященной земле, мы просто погружаемся в глубокий сон. Он нас оберегает. Тут самое главное, чтобы люди не нашли тебя, пока ты без сознания. Пульса нет, и разбудить нас сложно: отличный способ сойти за мертвого. А уж если тебя похоронят в освященной земле — это все, конец.

— Или кремируют.

— Именно. Но на корабле можно прятаться несколько недель. Проснешься, конечно, голодным, но это можно сделать. В самолете думают, что ты просто уснул, и ты обычно приходишь в себя вскоре после того, как самолет оказывается над землей. Не пойми меня неправильно — это вовсе не удовольствие. Но по крайней мере самое худшее ты проспишь. А река... Тут просто сильный шок.

Я подумала о тех дурацких фильмах про вампиров, которые смотрела по телевизору поздно ночью; ну тех, с румынскими графами в черных плащах: они морем добрались до Англии, лежа в гробах. Только теперь я поняла, что эти легенды основаны на реальных событиях: самый надежный способ попасть туда, куда тебе нужно, — это плыть на корабле, прикидываясь мертвецом. Кто бы мог подумать, что даже в фильмах ужасов содержится крупица истины?

Река слегка мерцала в лунном свете, и меня вдруг передернуло от ужаса.

— Слушай, давай мы поскорее с этим покончим, а? В прошлую поездку все прошло не так уж плохо, потому что мы быстро переехали через мост. Может, так будет лучше?

Балтазар повернулся ко мне.

— Ты в прошлый раз тоже это почувствовала? — спросил он настороженно.

— Ну да.

— Ты начинаешь все сильнее ощущать то же, что и мы. Ты все больше становишься вампиром. — В его голосе звучало настоящее возбуждение.

— Мне и крови теперь больше требуется, — призналась я. — И еще я начала думать о том, чтобы убивать. Белок.

— И уже убила?

Мне стало ужасно стыдно.

— Мышь, только один раз. — Я все еще помнила ее жалобный писк.

— Это нормально. Нам всем время от времени требуется живая кровь.

— Я постоянно говорю себе, что это не хуже, чем съесть чизбургер, бывший когда-то коровой.

— Правильно. — Балтазар помедлил и спросил: — А Лукасу ты об этом уже рассказала?