*Дженезис Пи-Орридж – современный британский маг, шаман, композитор и теоретик. Основатель «индустриальной музыки» (группы «Пульсирующий хрящ» и «Психическое телевидение»). Ввел богемную моду на пирсинг, а недавно хирургически изменил своё тело, обзаведшись объемной женской грудью.
Глава двадцатая:
Просто второе августа…
Митинг против отмены льгот не обещал ничего особенного. Меньше тысячи человек
собрались у скалы Маркса подписываться за референдум и слушать предсказуемых, как повторяющиеся рекламные ролики, красных лидеров. Я хожу на такие митинги вот уже ровно половину своей жизни и знаю все их речи наизусть. Площадь с фонтаном была оцеплена, милиция тщательно обыскивала при входе всех желающих протестовать. Депутат Виктор Илюхин механически кивал, попав в объятия покрытого красными значками старичка в буденовке. Зюганов неподвижно хмурился на грузовике. Из старых колонок разносились знакомые песни про «Готовьте списки…». В таких местах, где глазу не за что зацепиться, невольно начинаешь размышлять о происходящем. Свои представления о коммунистическом образе жизни я давно и кратко сформулировал в неаккуратном, зато искреннем стишке:
Быть коммунистом –
Любить Вагинова и Мандельштама,
Дюшана, Бретона, Годара, фон Триера, Ханса Хааке,
И многих других,
Известных настолько меньше,
Что называть их здесь это уж явно «слишком».
Драться с милицией в толпе «не стильных» пенсионеров.
Внимательно слушать рабочих, какую бы хуйню они не советовали.
Неделями жить в лондонском сквоте на мексиканских грибах,
Считая их партизанами, отменяющими имущество.
Задавать идиотские и некультурные вопросы из зала.
Знакомиться с бывалыми людьми в камерах ночных отделений.
Трахаться так, чтобы идеология распространялась половым путем.
Повесить на стену портрет Гудрун Энслин.
– Какая-то кинозвезда, из 60-ых? – спрашивают все.
На другой стороне листа, если перевернуть
(Никто этого так и не сделал)
Другая Гудрун, прижатая проводом к сетчатому окну камеры 720.
Ноги, не трогающие пола, напоминают о преодолении притяжения.
Не понимать «очевидного», считая его противником.
Укрывать у себя разыскиваемого по обвинению в бескровном теракте.
Обсуждать рекламу, забыв о её условности.
Прочесть Писание, как будто к нему нет комментариев.
Расстраивать женщин, готовых на всё это в артистических дозах.
Отказывать мужчинам, если им не до коммунизма.
Играть со своим ребенком в умную обезьяну, придумавшую огонь.
Ехать на поезде без билета туда, где началась революция.
Совсем не та революция, в которой ты обязан участвовать.
Быть коммунистом –
Писать на стене очень крупно и очень просто
Организовать забастовку в своем офисе.
Ходить в посольства проклятых стран
Не интересоваться концом света и клубной жизнью.
Быть коммунистом –
Ради более важных дел вовремя прервать этот текст.
У меня в руках были листовки, в цифрах объясняющие суть и стоимость отмены льгот. Люди брали их охотно, но никто ни разу не спросил, что, собственно, нужно делать, или наоборот, не поделился своим опытом конкретной успешной борьбы. Спрашивали совсем другое: «Ребята, а вы чьи будете?», «Кто у вас главный?», «Вы за кого?». И делились совсем другим: «Надо ******* (назывались самые разные фамилии) поддерживать, он честный, остальные продались».
По-моему, социализм (я уж молчу про коммунизм, вообще не предполагающий государства) это синоним самостоятельности и самоорганизации людей. Меньше всего для нового общества нужны толпы правильно голосующих кукол. База революции – наша организация вокруг реальных проблем и проектов, не связанная ни с какими, раскрученными в медиа, лидерами.
Три года назад Боря Куприянов, человек, знавший всё обо всех книгах на пять лет вперед и назад, сказал историческую фразу: «мы создадим магазин-коммуну!». Что и было сделано. Коммунары сломали лишние стены, выкрасили потолок в морковный «конструктивистский» цвет, и начали раздавать рекламные флаеры с порнозвездой, спрашивающей: «Умеешь читать?».
В «Фаланстере» c самого начала решили обойтись без должностей, зарплат и начальников: каждый коммунар получал свой процент прибыли, исходя из отработанных трудодней, и являлся совладельцем. Все решения принимались консенсусом, а если согласия не получалось, меньшинство не должно было подчиняться большинству. Эта творческая анархия исправно работала и быстро добилась успехов и известности. Отчуждения от труда и от других работников в таком режиме не возникает, а ионизированный свободой воздух не заменишь никаким рекламным ароматизатором. Группа оказалась одинаково верным выходом как из толпы, так и из одиночества. Практиковался бук-кроссинг, т.е. коммерческий Обмен соревновался со Свободным Даром. Ассортимент «Фаланстера» устраивал и взыскательного гуманитария и просто модного тусовщика. Цены ниже, чем в больших магазинах. Кроме книг-газет-журналов тут можно было найти палестинский платок и майку с автографом Лимонова. Эксклюзивная экзотика: видео с кубинскими клипами про Че Гевару и всяких новомодных сапатистов, компакты с do it-музыкой и песней «замучен тяжелой неволей» на языке идиш. По окончании торговли под шелест пластиковых стаканчиков «Фаланстер» окончательно превращался в радикальный клуб: выступление палиндромиста Кедрова смыкалось с собранием антиглобалисткого движения АТТАК, израильский конспиролог Изя Шамир сменял молодых литераторов, делающих книги вручную. Переехавший из Парижа Толстый (Котляров) выставлял свои «картины для чтения», а Витухновская клеила свои плакаты прямо на потолок. Можно было прийти на веселых поэтов Емелина и Родионова из группы «Осумасшедшевшие безумцы», а попасть на лекцию об оккупации Ирака или наоборот, на семинар сербо-хорватских славистов.
Сначала под морковным потолком на крюке висел макет винтовки М16, обернутый в куфию. Но пришла милиция с обыском и попросила снять: «с улицы в окно вид слишком экстремистский». Винтовку сменил акварельный портрет никому не известной женщины. По секрету, на ухо и только своим здесь рассказывали, что это знаменитая немецкая бомбистка Ульрика Майнхофф, тайно вывезенная в 70-ых в СССР и доныне живущая по поддельному паспорту где-то под Саратовом. Работает в поликлинике. Круг своих, впрочем, непрерывно расширялся, отдельные коммунары переженились между собой и даже завели детей, а это что-нибудь да значит. Магазин-коммуна успешно пережил пожар и переезд и возобновил обмен денег на книги по новому адресу. Половина книг спаслась от огня благодаря эстетской привычке коммунаров хранить их в ящиках из-под гранатометов. Обгоревшие тома с уникальной печатью: «Последствия взрыва в магазине Фаланстер» быстро стали библиофильской редкостью. Эта печать и пахучая копоть делают весомее любой текст.
Я, конечно, не самый глубокий знаток марксизма, но, по-моему, это и есть социалистическое предприятие. Нас с Борей до сих пор несказанно удивляет, что за три года вполне успешного существования «Фаланстера», никто и нигде не повторил этого опыта, а ведь вне Москвы арендовать помещение под такой проект во много раз дешевле. И поделиться опытом—связями—координатами Борис не раз предлагал самым разным людям, так много говорящим о социализме (и даже анархизме), революции и тому подобных правильных вещах. «Фаланстер» и задумывался нами, собственно, как пример, который создаст сеть аналогов по всей стране, но мечтам этим сбыться не удалось (если, кстати, кто-то всё же хочет попробовать, обращайтесь за информацией и поддержкой к Боре в Малый Гнездиковский).
