— Вот оно в чем дело! — хрипло пробормотал он, холодея при мысли о происшедшей здесь трагедии. — Оборвался трос, и они свалились в пропасть…

Однако Константин тут же встрепенулся. Но кто-то же из них выстрелил из ракетницы, значит, остался в живых или ранен! И с новой энергией он принялся осматривать крутые склоны ущелья, стараясь обнаружить потерпевших. Излазил все, куда смог добраться, никого…

Пропасть глубокая, ее крутые каменистые склоны изрезаны расщелинами и впадинами, многие из них прячутся под карнизами, сверху не обнаружишь. Костя еще часа полтора продолжал поиски, окликая и стреляя из пистолета. Наконец, окончательно убедившись в бесполезности своих усилий, повернул обратно.

Откуда ему было знать, что в то же самое время Петр, сбившись с пути, спускался по другую сторону горы… Петр слышал эхо выстрелов, доносились они совсем не оттуда, куда он шел, уверенный, что движется к лагерю, подумал — стреляют охотники.

Когда усталый Константин, вернулся наконец из разведки, по ею мрачному виду все поняли, что со старателями действительно произошла беда. Вопросов не задавали, ожидая — что скажет.

— Надо вызывать вертолет со спасателями, — коротко доложил он. — Там глубокое ущелье, возможно, они сорвались туда, когда переправлялись обратно. Я видел их вещи и обрывок троса.

Возникшее молчание нарушили лишь рыдания Клавы. Мужчины обменялись понимающими взглядами, но слов утешения никто не произнес.

— Может, кто-то из них еще живой? — покосившись на Клаву, тихо спросил Глеб. — Ты там, Костя, хорошо все обыскал?

— Никто не откликнулся. А так… кто знает? — честно ответил Константин. — До дна расселины мне не добраться.

— Ладно, что теперь рассуждать, — остановил их начальник лагеря. — Пойду вызову по рации спасателей. Живы или нет, а обследовать пропасти надо.

Внезапно Клава перестала плакать и устремила умоляющий взор на начальника лагеря.

— Сергей Иванович, миленький! Разрешите и нам с Глебом туда сходить! Когда еще вертолет прилетит… Может, кто из них выбрался… Сердце мое чует — мы их найдем!

— Ну что ж, возможно, ты и права! — отозвался начальник. — Хотя это будет, пожалуй чудо Действуйте! Завтра, прямо с утра!

Накануне Петр так вымотался, что спал как убитый, без сновидений. Он бы пролежал до полудня, но разбудил голод. Утро пасмурное, без росы, видимость неважная из-за тумана, но он все же принялся бродить в поисках ягод. Отыскал немного дикой смородины, напился из ручья; надел пояса с золотом и отправился в путь.

После бури местность неузнаваема — так много наломало деревьев. Компас потерян, ориентироваться по солнцу нельзя — небо плотно затянуто тучами; пришлось двигаться наугад по их же следам. Поставил себе первую задачу — найти перевалочную площадку у подножия горы.

Но Петр упустил из виду, что перебрался через пропасть совсем в другом месте, чем в первый раз, — значительно ниже и за поворотом горного склона. Ему бы подняться на прежнее место, найти приметы, оставленные при подъеме на гору, и спуститься к этой площадке. Но из-за тяжести золотых поясов он об этом даже не подумал, — оставив за спиной пропасть, начал крутой и сложный спуск.

Уже на середине пути до его сознания стало доходить, что идет он в неверном направлении. Тот склон, по которому они поднимались с Фомичом, более пологий, а этот и круче, и спускается намного глубже в ущелье, рассекавшее гору как бы надвое. Так и не закончив спуск, понимая, что отклонился в сторону от маршрута, ведущего в лагерь геологов, он остановился: как выйти на верную дорогу?

В этот самый момент и услышал эхо выстрелов Кости. Рванулся развести костер, дать знать, где находится, но передумал, — бесполезно. Из-за склона горы, откуда прозвучали выстрелы, дыма не увидят.

Петр принял единственно верное решение: подниматься обратно на гору, найти исходную площадку на краю пропасти и оттуда начать новый спуск по направлению к лагерю геологов. Искать дорогу в тайге без компаса, блуждая вслепую у подножия горы, — верная гибель!

Обратный путь на гору, с грузом золота, оказался куда тяжелее, чем спуск; с частыми передышками к концу дня он все же достиг цели и свалился у заветной площадки замертво от усталости.

В начале этой же ночи в далекой Москве, на Патриарших прудах, Светлане Ивановне Юсуповой привиделся тревожный сон: вместе с мужем и сыном путешествует она в безводной пустыне, скорее всего в Африке. Идут пешком по пескам, изнывая от жары и жажды. Кончается вода, — где ее раздобыть?

Судя по карте, где-то рядом оазис, но дойти до него уже не хватает сил. За водой собирается идти Михаил Юрьевич, оставляя с ней сына. Но он немного прихрамывает — потянул сухожилие; Петр настаивает, чтобы поиски воды поручили ему. После долгого спора отец уступает, но она против: Петя неопытен и может заблудиться. Все же вдвоем они убеждают ее, сын отправляется за водой.

Идет время, наступает ночь, а Петя все не возвращается. Они с мужем в тревоге; сначала переживают молча, потом начинают ссориться. Светлана Ивановна обвиняет его — мол, не послушал. Михаил Юрьевич тщетно пытается ее успокоить, уверяя, что все обойдется. Она томится неизвестностью, в отчаянии рыдает… и просыпается. В спальне очень душно; рядом мерно дышит во сне муж. Все еще под впечатлением тяжелого сна, Светлана Ивановна встает, распахивает окна, впуская в комнату свежий воздух. Затем снова ложится, но никак не может заснуть — тревожные мысли о сыне не идут из головы…

«Возможно, это небеса предупреждают о несчастье? — страшась вещего сна, суеверно думала она. — Неужели с Петенькой что-то случилось?.. Не дай бог!»

Почти всю ночь она провела без сна, переживая из-за сына и все более укрепляясь в сознании, что совершили они роковую ошибку, отпустив его в опасное путешествие по горному Алтаю. Лишь под утро удалось забыться в беспокойном сне; когда открыла глаза, было совсем светло и Михаил Юрьевич, самостоятельно позавтракав, уже уходил на работу.

Набросив халатик, еще плохо соображая со сна, она выглянула из спальни.

— Решил тебя не будить, — улыбнулся он. — Ты этой ночью что-то плохо спала.

— Это все из-за Петеньки, — не удержалась Светлана Ивановна, чтобы не поделиться с мужем своими переживаниями.

— Зря о нем беспокоишься! — не глядя на нее бросил муж, укладывая бумаги в кейс. — Парень он сильный, ловкий, выносливый. Подготовлен мною так, чтобы сумеет справиться с любыми трудностями.

— Погоди успокаивать меня, Мишенька… Сон плохой мне приснился. А сны нам небеса посылают — не раз в этом убеждалась.

Видно, Михаил Юрьевич с уважением относился к таинству ночных видений, — отставил кейс и с тревогой взглянул на жену.

— И что же такое тебе приснилось?

— Что Петенька попал в беду… Заблудился… в пустыне. — И горько вздохнула, готовая заплакать. — Ну зачем ты разрешил ему отправиться с этим старателем в тайгу? Там же опасно! Теперь я себе покоя не найду! Не только сон… — голос ее прервался от волнения, — сердце мне подсказывает — у Петеньки неладно…

— Перестань причитать! — решительно одернул жену Михаил Юрьевич. — Наш сын не кисейная барышня, чтобы его ограждать от опасностей, которые таит в себе жизнь и готовит судьба!

Выражение его лица стало суровым.

— Очень жаль, что у нас с тобой только один сын! Но он не может уклоняться от того, что велят ему и сердце, и долг, даже если это связано с риском для жизни. Таковы традиции нашего рода. — Помолчал, добавил ободряюще: — На все Божья воля! И я много раз бывал в опасных переделках. Бог правду видит, и судьба к ней благоволит, хоть и посылает испытания.

— Но не надо и искушать судьбу, — немного успокоившись, стояла на своем Светлана Ивановна.

— В этом ты права — судьбе нужно помогать. — Он вновь взял в руки кейс и шутливо пообещал: — Постараюсь навести справки, как идут у Пети дела, раз ты получила сигнал, в небесной канцелярии.