Нет, сейчас ему следовало позаботиться о себе самом. Сейчас начиналось его одиночное плавание. И для начала надо было позаботиться о судне.

О его личном, Дядюшки-волка, судне.

Как выяснилось, забрав принадлежавшее ящерам оружие и снаряжение, все остальное дроки свалили в большую кучу. И это сэкономило Дядюшке-волку время. Ему не пришлось шляться по всему острову, выискивая необходимое снаряжение.

Отобрав кое-какие вещички, которые ему явно могли понадобиться в будущем, пополнив запас патронов для снайперки и автомата, он отыскал в куче еще и увесистый абордажный топор.

Срубив им парочку пробковых пальм, Дядюшка-волк стал сооружать плот. Работа двигалась споро, поскольку уж чего-чего, но плотов за свою жизнь Дядюшке пришлось соорудить немало.

Обтесывая клин, который должен был скрепить одно бревно с другим, йеху подумал, что все, баста, более он не будет никого ничему учить. Последний его, самый удачный, ученик ушел в самостоятельную жизнь. Других пока не предвидится. Да и будут ли они так хороши? А если нет, то какой смысл ими заниматься?

Додумавшись до этой мысли, Дядюшка-волк отложил деревяшку в сторону и ничком лег на песок.

Забавная была мысль. И самое главное, она ему сейчас нравилась. Никогда у него подобные мысли не вызывали удовольствия. А вот эта — вызвала.

Не означает ли это окончание одного периода его жизни и начало другого?

Осторожно высунув язык, Дядюшка-волк облизал им подбородок и ощутил прилив странной, почти беспричинной радости от того, что может это сделать, не заботясь, что данную манипуляцию увидит ученик. Просто сделать то, что хочется, поскольку никто за тобой не следит, чтобы взять с тебя пример, и ты ни за кого не отвечаешь, потому что живешь лишь для себя.

Время свободы.

Вот именно, лично для него наступило время свободы. Очень недолгое, поскольку у него за спиной уже стоит старость. И почему бы прямо сейчас не попытаться получить от жизни все, ранее не полученное?

Дядюшка-волк ухмыльнулся. Во всю пасть, так чтобы показать во всей красе свои клыки, уже желтоватые, но еще крепкие, способные запросто разгрызть любую кость.

Это ловушка, которую ему поставила жизнь и которую он до сих пор старательно избегал. Может, настало время попасться? Есть ловушки, встреча с которыми нежелательна, но, если в них ни разу не попасть, будет гораздо хуже.

Волчонок.

Он подумал, что вот этого, последнего ученика ему будет не хватать больше всех. И не потому, что память о нем еще свежа, не потому, что он последний и самый удачный. Нет, что-то было в этом юном человеке, отличающее его ото всех других.

Некая метка, оставленная судьбой, которую он, как и положено настоящему, а не самозваному наставнику, вовремя разглядел. Метка, означающая, что вот именно этому человеку предстоят не только долгие путешествия, не только многие приключения, но еще и необычная, значительная судьба.

Ему будет не хватать Волчонка, ему будет его очень не хватать, но он не хотел бы стать тем, кто помешал ему двигаться вперед. И не помешал, и вовремя помог сделать последний шаг ученичества, и увидел, как тот сделал первый шаг самостоятельной жизни, сделал свой первый выбор. Правильно сделал.

Не в этом ли счастье? В этом, конечно, в этом. Знать, что твои усилия были не напрасны.

Дядюшка-волк раскинул руки, загреб в горсти песок и осторожно его высыпал.

Вот так, жизнь проходит именно так, как эти песчинки.

Смерть.

Он к ней теперь готов, как может быть готов любой, выполнивший свое предназначение в жизни и имеющий настоящую мудрость это понять.

Предметы, полученные у небожителей, он спрячет, спрячет надежно. Это будет гарантия его спокойной, обеспеченной старости. А сам немного повеселится. Попадется все-таки в ловушку, устроенную жизнью, доставит ей такое удовольствие.

Почему бы и нет?

Кстати… не рано ли он расслабился?

Приподнявшись, Дядюшка-волк встревоженно огляделся.

Нет, пока никакой опасности поблизости не было. Но долго ли это продлится?

Рано или поздно оставшиеся на кораблях преследователи захотят посетить именно этот остров. Вдруг свирепые небожители, перебившие все их абордажные команды, улетели? И может быть, после них можно чем-то поживиться?

А тут он, со своим кладом.

Значит, прежде всего нужно покинуть не только этот остров, но и Месиво, как можно дальше уплыть. Для этого нужно…

Дядюшка-волк снова принялся за клин.

Он думал о том, что плот скоро будет готов. Клад с вещами небожителей он закопает где-нибудь поблизости от Месива, но не на этих островах. У него было такое предчувствие, что здесь в ближайшее время побывает слишком много народу.

Нет, само Месиво для этого не годится. А вот некий островок, недалеко от него… Почему бы не спрятать именно на нем? И прятать удобно, и забрать, в случае чего, можно будет без проблем.

Дальше…

Дядюшка довольно чихнул и с новой силой принялся за работу.

Дальше — начнется. И прежде чем его неизбежно нагонит старость, он еще успеет многое и многое. Вот чему он научился, воспитывая других, так это как не надо поступать. Все эти глупые и ненужные поступки собрались у него в памяти в некий список, который он был готов, при надобности, даже зачитать вслух.

Ну, а если у тебя в голове есть некий список, если он тебе надоел так, что ты его можешь без запинки зачитать вслух, то для избавления от него есть один-единственный метод.

Какой?

Правильно, правильно. Убрать из него все «не» и попытаться претворить в жизнь.

Ему помогло то, что во время нашествия на корабль преследователей погибло несколько червей.

Нет, конечно, ничего веселого или приятного Антон в этом не находил. Но от погибших червей остались норы, и, выбрав одну, Волчонок в ней не без комфорта устроился.

Теперь лишь бы полет быстрее закончился, и тогда… тогда начнется новая жизнь. Совсем новая.

Чем она может отличаться от старой? Да чем угодно. Может быть, она будет лучше, может, хуже. Но главное — разнообразнее, и в ней будут различные варианты будущего. Больше свободы, больше возможностей приобрести знания, умения, заняться чем-то интересным.

Желая устроиться поудобнее, Антон поерзал на мягком покрытии, напоминающем качественно выделанную шкуру гигантского пещерного кхома. Причем оно, это покрытие, в отличие от шкуры, могло, например, если ему этого хотелось, каким-то образом угадав его желание, сделать невероятно приятный массаж.

А вообще-то делать Антону было нечего. Только лежать, ждать, когда полет закончится, и думать. Ну, можно было еще сходить поесть, но это не занимало много времени. Все остальное уходило на думы.

Эта ситуация казалась ему непривычной. И если бы, например, еще пришлось голодать…

Голодать…

Может, сходить и в самом деле поесть? Как давно он не набивал живот? Часов семь, восемь? Или только пару часов? Или уже сутки?

Ладно, неважно. Рано или поздно полет кончится, и тогда снова настанет время действовать, снова появится надобность в отсчете времени. А сейчас надо сделать то, что намеревался.

Встав, Антон осторожно выглянул из норы.

Ни намека на опасность. Ну вот и великолепно. Можно нанести визит в соседний зал. Самое время.

Там, в центре зала стояла гигантская лохань, наполненная до краев слегка кисловатой, великолепно утоляющей жажду и голод жидкостью. Антон заметил, что уровень жидкости в лохани не уменьшался даже после того, как из нее пили один за другим несколько червей. В общем, иссякнуть этому источнику не грозило.

Крадучись, то и дело останавливаясь и напряженно прислушиваясь, Антон сходил на кормежку. Три горсти зачерпнутой из бадьи жидкости насытили его совершенно, и он так же крадучись вернулся в свою нору.

Потратив еще некоторое время на то, чтобы в который раз проверить все свое снаряжение, и убедившись в его исправности, Волчонок снова лег на покрытие, устроился на нем как можно удобнее и попытался заснуть.