Не протягивай конечности куда попало!

Второй, увидев исход схватки своего товарища, метнулся в сторону, освобождая проход.

Благоразумно, весьма благоразумно.

Третий?

Тот был тертым калачом. Не стал убегать или ловить на детские хитрости. Встал на пути, приготовившись сражаться. И чувствовалось, что противник он стоящий, может быть самый сильный в этой резвившейся на поляне команде преследователей.

Антон даже слегка замедлил шаг, прикидывая, с чего начать схватку, пытаясь определить возможные слабые стороны противника.

Правда, как оказалось, схватиться им было не суждено, поскольку из кустов начали стрелять, да теперь уже не из автоматов. Садили из тяжелого ручного оружия, причем весьма метко. И это уже было плохо.

Видя, как начали падать ящеры, Антон мгновенно сообразил, что выстрелы могли быть предназначены именно ему. Кто-то из стрелков наверняка заметил, как он тут веселился, и, конечно, захотел его обезвредить.

А посему…

В лихом стиле того, кому только что порезал ноги, Антон кинулся на землю. И вовремя. Мгновение спустя над ним с противным визгом пролетел усеянный острыми лезвиями диск. Нетрудно было определить, в кого он был наделен и что мог бы сделать. Особенно если учесть, что он летел примерно на высоте груди.

Впрочем, Антону сейчас до подобных предположений не было дела. Он вился ужом по земле, орудуя своим клинком, стараясь не подпустить к себе кинувшихся со всех сторон преследователей. Делал он это настолько успешно, что вскоре прихлынувшая было к нему толпа снова раздалась в стороны.

Ну и здорово.

Воспользовавшись этим, Антон вскочил на ноги, отпрыгнул в сторону, метнулся в другую, юркнул за ствол дерева и очутился рядом с Дядюшкой-волком.

— Хорошо двигаешься, — сказал тот. — Очень прытко. Молодец.

— Я стараюсь, — ответил Антон. — Ну и потом, кто меня всему этому учил?

На мгновение выглянув из-за дерева и тут же вновь за него спрятавшись, Дядюшка-волк спросил:

— А еще чему я тебя учил?

— Вовремя делать ноги?

— Мне кажется, для этого наступило самое время. Ящеры проиграли, и значит, нам пора уходить, пока мы целы. Что успели получить, того и достаточно.

— Ты, как всегда в таких случаях, прав, — ответил Антон. — Однако сейчас надо подождать Мне кажется, игра еще не закончена.

Говоря это, он почувствовал, как его смутная надежда превратилась в полную уверенность.

Все верно. Надо подождать. Это еще не конец их приключений в Месиве, и главная награда еще не завоевана. Чтобы ее ухватить, придется проявить упорство и смелость, надо быть готовым действовать в нужный момент, не раньше и не позже.

Что представляет собой эта награда?

Вот этого он еще не знал, но чувствовал буквально кожей, что, упустив ее, будет не просто жалеть об этом. Вся дальнейшая жизнь потеряет смысл, станет никчемной.

Он тихо хмыкнул.

Смысл жизни? Что это с ним делается? Куда это его занесло? Никогда раньше он не задумывался о таких высоких материях.

Смысл жизни…

— Думаешь, стоит подождать? — спросил Дядюшка-волк.

— Уверен. Давай немного подождем неподалеку подходящего момента. Игра стоит свеч. Я чувствую, игра стоит свеч.

«Румыны» — хитрили. А иначе они не были бы «румынами». Хитрили, да еще как.

Морган узнал об этом, обратив внимание на некоторую особенность. Она его настолько заинтересовала, что он отправил одного из своих офицеров выяснить, в чем дело. Поручение было выполнено весьма добросовестно.

Что выяснилось… Оказывается, еще перед боем эти жулики сообщили остальным абордажным командам, что якобы был приказ передать в их распоряжение все тяжелое стрелковое оружие. Собрали его и вооружились.

В результате, когда дошло до драки и все остальные команды сошлись с противником в рукопашной, «румыны» остались сидеть в кустах, выцеливая врага и якобы дожидаясь команды открыть огонь из орудий большого калибра.

Негодяи!

Поклявшись себе страшной клятвой, что после боя повесит их командира Зубана сушиться на солнышке, Морган попытался прикинуть, как можно повернуть случившееся себе на пользу.

Итак, что в сухом остатке?

Заставить «румынов» драться — нереально. Их из кустов быстро не выкорчуешь. И остается…

Морган ухмыльнулся.

А почему бы и нет? Они ждут команду открыть огонь? Так вот, они ее дождутся. Прямо сейчас. И пусть только посмеют не стрелять.

Отдав необходимые распоряжения, Морган подумал, что поступил правильно. Стрелять «румыны», конечно же, будут. А поскольку они стреляют ничуть не хуже, чем дерутся, то он ничего не проиграет. Может быть, даже выиграет. Судя по донесениям, эти монстры-небожители в ближнем бою просто ужасны. Как они воспримут стрельбу из крупного калибра?

Тут Морган ухмыльнулся во второй раз, подумав о том, что, возможно, зря гневается на «румын». Они всего лишь повторили его поступок. Не он ли, пообещав пойти вместе с абордажными командами, потом передумал?

Правда, это было вызвано не трусостью, а желанием более эффективно командовать. Но кто мешал многим из его воинов истолковать его поступок самым худшим образом?

Плевать! На все — плевать!

Если он победит, это не будет иметь никакого значения. Победителей не судят. А вот если он проиграет… Ну, тут тоже все ясно.

Хотя…

Морган задумчиво почесал остроконечное ухо.

Почему бы и нет? Он обещал быть среди своих воинов? И они сейчас побеждают. Точнее — сопротивление врага явно слабеет с каждой минутой. Не настала ли пора проявить личную храбрость? Не настало ли время появиться среди своих солдат для поднятия авторитета?

А что, неплохая даже мысль…

И авторитет — штука нужная. Без него командору преследователей никуда, просто ни шагу.

— Шпагу! — приказал он своему адъютанту.

Ему тотчас было вручено оружие древних времен. Настоящая старинная шпага с украшенной позолотой гардой, с удобной рукояткой и лезвием хорошей закалки.

Из книг Морган знал, что в старину попадались совершенно чудесные образцы, но давно уже бросил попытки найти хотя бы один из них. Наступление воды уничтожило целые народы, превратило континенты в скопище островов. Как при этом могло уцелеть подобное уникальное оружие?

Ничего, ему и такой шпаги хватит. Он еще и ею наделает дел.

Засовывая за пояс пистолет, старую шестизарядную громадину, Морган довольно улыбнулся.

Его должны заметить и запомнить. А что для этого может быть лучше, чем встать во главе войска, в живописной одежде, размахивая старинной шпагой? — Встать, ну хотя бы на пару минут. Потом, конечно, необходимо вернуться на командный пункт, но эта пара минут должна быть.

Трусость? Морган презрительно фыркнул.

Ничем подобным тут и не пахнет. Будь он трусом, не стал бы тем, кем стал. И путь его к командорству, пусть даже и среди преследователей, был, как и положено, труден. А все расчеты, где именно ему находиться… ну, это старое «где должен быть командир в таком-то случае? Где семь пулеметов или где два? Правильно, где два. И только когда враг побежал, он должен быть впереди, на лихом коне…»

Коня бы ему еще. Белого, сильного, красивого. И верхом впереди.

Морган застегнул камзол, повернулся к адъютанту, спросил взглядом: «Ну как?»

Тот молча показал большой палец.

Вот и замечательно. А теперь…

Это был командир абордажников. Он приближался едва ли не вприпрыжку, и физиономия у него была такая радостная, словно он только что побывал в раю.

— Командор, мы побеждаем! Мы сейчас их погоним!

А, каналья! Теперь уже и «мы». А где же твое ехидство, мерзавец? Исчезло, растворилось без следа? Вот то-то же… Знай наших.

— Скверно, — буркнул Морган. — Очень скверно.

— Почему?

— Мы уже должны были их разнести в пух и прах, мы уже должны были их захватить в плен. Ты, лично ты, уже должен был сейчас мне докладывать о том, что корабль небожителей захвачен.

— Но я…