Однако случались провалы. Эрн согласился за сотню фунтов оставить без присмотра в условленном месте дорогую многоцилиндровую машину. Но еще до получения денег его предупредили, что являться с ними опасно. Его выслеживает полиция. В тот же вечер он скрылся, и в Стотуэлле стало одним жителем больше. Все это произошло месяца за четыре до их знакомства, так что утверждение Эрна, что он прожил в Стотуэлле «больше года», было просто предосторожностью. И Чарлзу не хотелось расценивать это как ложь, не все ли ему равно в конце концов, сколько времени прожил тут Эрн.

Равнодушно, небрежно прошло это дело. Первая судимость; с другой стороны, преднамеренная попытка подсудимого избежать наказания. Восемнадцать месяцев тюрьмы.

Ну что ж. Чарлз вдруг ощутил, что чувство его к Эрну испарилось, оставив в нем лишь еще большую пустоту. Он смотрел, как уводили коренастого беззубого человека из зала суда и из жизни Чарлза, и это его не волновало. Их содружество было в конце концов только удобно для обоих: взаимное прибежище для двух беглецов. Общность беды — вот что мгновенно вызвало у них интуитивное притяжение; и теперь, когда беда одного стала явной, связи распались сразу и легко. Чарлз встал и, протиснувшись по ряду, вышел из зала.

За спиной его по каменным ступеням лестницы застучали чьи-то шаги, еще кто-то покинул зал по его примеру. Выйдя на улицу, Чарлз остановился, охваченный прежней нерешительностью, и почувствовал, что рядом с ним кто-то идет.

Остановился и тот. Чарлз оглянулся и увидел шедшего за ним рослого развязного молодого человека, одетого в дорогой костюм. На нем была шерстяная куртка со складками на спине, диагоналевые бриджи и краги. Ослепительные часы на руке. Кричащего рисунка галстук из дорогого материала. У него был вид человека, зарабатывающего денег больше, чем благоразумно было показывать податному инспектору, и поэтому спешившего истратить их. Он в упор смотрел на Чарлза и, как только тот обернулся, сейчас же заговорил с ним.

— Занятное это последнее дельце, не правда ли? — сказал он.

Голос у него был высокий, говорил он быстро и с тем провинциальным выговором, который соответствовал его безвкусному костюму.

Что-то заставило Чарлза ответить:

— Очень. Особенно для меня. Я знаю этого человека. Вернее, знал его.

— Как? — воскликнул молодой человек. — Вы знаете Эрни Оллершоу?

Характерно, что он назвал его Эрни — уменьшительное, на которое Эрн никогда бы не откликнулся. (И все-таки хорошо было, что Эрн не скрывался от него под вымышленным именем; им он, должно быть, пользовался, имея дело с ворами, приберегая настоящее для друзей.)

— Так, значит, вы тоже?.. — как бы вскользь спросил молодой человек.

— Что «тоже»?

— Да нет. Я не о том, за что его судили. Я о его занятии. Ведь он был шофером по транспортировке на экспорт.

Чарлз отрицательно мотнул головой. Молодой человек, по-видимому, ожидал, что он в таком случае расскажет, как же он познакомился с Эрном, но он промолчал. Нечего этому парню совать нос, куда не следует.

Высокий словно понял намек.

— Ну, я пойду. Завернул сюда в суд потому, что знал Эрна по работе и нашим ребятам интересно будет услышать о нем. Мы его любили.

Он кивнул и собрался уходить. Чарлз вдруг понял, что перед ним сейчас закрывается дверь. Еще мгновение — и она захлопнется и приоткрывшаяся только что возможность пропадет навсегда. Кто бы ни был этот человек, ясно, что он хорошо зарабатывает. А вдруг он поможет ему добраться до уровня чуть пониже самих Родриков? Такой франт, небось, никогда и не снизошел бы до разговора с Чарлзом, повстречай он его в рабочем костюме и с тележкой.

— Послушайте! — Чарлз едва узнал свой собственный сдавленный голос.

Развязный остановился и повернул голову.

— Меня… знаете… очень заинтересовало то, что вы сказали, — мямлил Чарлз. — О работе… знаете… Я, знаете, часто удивлялся, почему это Эрн… как бы это сказать…

— А чему же тут удивляться, старина, — бойкой скороговоркой перебил тот. Чарлз поежился от сознания, что вынужден иметь дело с типами, которые прибегают к такой форме обращения к собеседникам. — Но если его занятие вас интересует, ну что ж, давайте поговорим и дернем по маленькой.

— Ладно, — ответил Чарлз. — Во всяком случае, мы можем пойти и… — он уже собирался сказать «и выпить», но вовремя вспомнил про «дернем по маленькой» и докончил так, чтобы завоевать доверие, показав, что и этот жаргон ему не в диковинку.

— А куда мы пойдем, старина? — спросил развязный.

— Да вот сюда, старина, это совсем рядом, — в тон ему ответил Чарлз.

На повороте тяжелую машину Чарлза занесло, и она очутилась на противоположной стороне дороги в неуютной близости к канаве; колеса сползали с покатого профиля полотна. Ничего! Первый рейс подходит к концу, а он не отбился от колонны. Правда, это далось ему нелегко, было трудным экзаменом для нового Чарлза, хотя и прежний прилично справлялся с десятисильной калошей, в которой возил мать за покупками. Не так-то просто было оседлать свою первую трехтонку, вести ее, не меняя скоростей, упорно держаться вровень с другими машинами колонны, чтобы доказать, что он шофер не хуже их. Поглядел бы на него теперь Скродд!

Скоро и Ливерпуль. По обеим сторонам дороги затеснились дома, и вдруг передние пять машин стали. Переход, а на нем цепочка школьников. Притормозив, Чарлз дожидался, выжимая сцепление, что было нелегко: педаль была новая и тугая. За эту минутную остановку он старался вспомнить головокружительный поток событий. Что это были за недели! Как мало они зависели от его воли и понимания! Он был словно Алиса в Стране чудес. С того момента, как, сидя за столиком (по иронии судьбы все в той же Дубовой гостиной), развязный представился под именем Тедди Бандера и объявил, что собирается «пристроить его», потому что «ты, старина, подходящий парень», Чарлз чувствовал себя искрой, которую подхватил из костра ток горячего воздуха. Поначалу Чарлз считал, что Бандер и сам гангстер и его дружки, с которыми он познакомил его в транспортной конторе, тоже принадлежат к воровской шайке. Все они, видимо, заинтересованы были в том, чтобы подбирать себе в товарищи «подходящих» парней; для них таким парнем был Эрн; но теперь Эрн на целых восемнадцать месяцев оказался «подходящим» для тюрьмы. Однако, после того как Бандер добился своего, проведя Чарлза прямо к заведующему, отрекомендовав его как идеального кандидата на только что открывшуюся вакансию и тут же на месте придумав ему шоферский стаж, его предоставили самому себе. Никто ни разу не попытался вовлечь его в сомнительные сделки. Бандер и другие, хотя и не сторонились, все же не принимали его в свою компанию. Этот свой первый рейс он совершал не самостоятельно, а с меньшей ответственностью, в составе колонны.

Голова колонны двинулась. Чарлз резко перевел рычаг на третью скорость, и мотор рванул с места. Мысленно он пожалел тех, кто рассчитывал получить свои автомобили новенькими с иголочки: пусть подождут, пока опыт не выработает у него чувство машины.

А в доках его ожидали новые мучения. И хорошо еще, что он не знал о них заранее. Грузовики надо было поставить к самой кромке, голова к голове, чтобы облегчить этим погрузку на корабль. Зажмурившись, он рванул машину на последних десяти шагах, уцепившись за баранку и изо всех сил выжимая тормоз.

— Хватит! Нечего тебе прыть показывать, — услышал он грубый окрик, открыл глаза и увидел, что стоит вровень с соседними машинами и всего на вершок от края.

Может быть, это счастливое начало было предзнаменованием удачи на новом поприще. Ведь при его обычном невезении он раньше непременно загнал бы машину за кромку и утонул.

Прежде чем отправиться в обратный путь, все зашли выпить пива в портовый кабачок. Чарлз сидел один среди людей, хорошо знавших друг друга, и чувствовал себя неважно. Но через несколько минут к нему подсел солидный средних лет шофер в серой кепке; его звали Саймонс. Он дружески хлопнул Чарлза по плечу, словно вызывая на разговор.