— Вы подсознательно выбираете тех мужчин, которые пока не готовы к браку. — Заявление психолога районной поликлиники звучало как приговор. В голливудском кинематографе героини жалуются на жизнь в обстановке уютных комнат, лежа на комфортабельной кушетке и глядя в потолок. Лена же подверглась новому витку унижений в опрятном медицинском кабинете, сидя на клеенке и вперив взгляд в прибитый к крашеной масляной краской стене отрывной календарь. «Вас принимает врач первой категории Д. Пресняк» — гласила табличка на двери. И это стало последней каплей.

— И что же мне делать? — В голосе Лены неожиданно зазвучала сталь. Сидя здесь, в кабинете психолога, и общаясь с незнакомой женщиной, у которой была химическая завивка волос, Лена поняла — так дальше продолжаться не может. И если уж она должна разобраться с ситуацией, то сделает это сейчас.

— Будем рубить, — вздохнула доктор Д. Пресняк и почесала в прическе.

— Рубить? — похолодела Лена. Она уже полчаса тщетно пыталась поймать взгляд психотерапевта: один глаз доктора смотрел по направлению к белой перегородке, разделявшей приемный покой на две зоны, а второй то и дело обегал бесноватым взором комнату и возвращался к окну. Лена стремительно теряла самообладание.

— Гордиев узел, — оживилась докторесса. Казалось, она не замечала охватившей Лену паники. — Вы должны вспомнить. Вспомнить себя...

Доктор наконец начала говорить, и теперь ее почти невозможно было остановить.

— Вас можно сравнить с человеком, который сидит в пробитой лодке и пытается вычерпать из нее воду, — вещала психотерапевт. — Вы, несомненно, заняты в процессе, вы предпринимаете усилия, вы находитесь в воде. Однако давайте вспомним: для чего люди садятся в лодку?

— Чтобы плыть... — Лена почувствовала, как к ее глазам предательски подступают слезы. Она не понимала, к чему клонит психолог; она представила, как выдалбливает пирогу из объемной фигуры гражданского супруга и как пирога дает течь. В своих тревожных грезах Елена черпала, черпала и черпала воду из бракованного плавсредства, однако воды становилось все больше, больше и больше... Сердце Лены бешено колотилось.

— Чтобы доплыть, — безжалостно поправила ее доктор. — Человеку нужен результат. Можете ли вы достичь его в этих отношениях?

— Я не знаю, — честно призналась Лена.

— В таком случае, мои рекомендации могут быть следующими. Постарайтесь вспомнить, кто вы такая. Давайте познакомимся.

— Лена Кораблева... — возмущенно протянула Лена. — Вот же карточка лежит!

— И какой вы были до встречи с любовью всей своей жизни... — Доктор, казалось, не слышала Лениного ответа. Левый глаз ее начал вращаться с усиленной скоростью — Лена поспешно уткнулась взглядом в отрывной календарь. — Кроме того, я настоятельно рекомендую вам вспомнить о существовании других мужчин.

— Я не собираюсь изменять! — вспыхнула Елена.

— Это терапия, — мягко, но настойчиво сообщила доктор.

— Ну если терапия... — растерянно протянула Лена. — И что, теперь мне нужно искать других мужчин? — Девушка зябко поежилась. — Честно говоря, я даже не понимаю, с чего мне начать...

Доктор терпеливо ждала, пока Лена сформулирует свои сомнения.

— На работе у нас одни женщины, — размышляла Лена вслух. — То есть мужчины, наверное, есть, но они, наверное, женаты. Да и неудобно как-то с коллегами... — Она растерянно взглянула на доктора, как бы ища поддержки. Поддержки не было. Сумасшедшая врачиха рассеянно озирала собственный кабинет, и понять, о чем она думает, по ее лицу было совершенно невозможно. — С подругами тоже особенно не пойдешь — они все знают Борю... моего парня. Слухи пойдут, — продолжала Лена. — На улице их мне, что ли, за руки хватать?

— Можно и на улице, можно и за руки, — оживилась врачиха. — Но лучше использовать новейшие средства коммуникации.

Современная незамужняя женщина, молодой профессионал с высшим образованием, двадцатисемилетняя Елена Кораблева сидела на холодящей зад клеенке в районной поликлинике и слушала лекцию о том, как кадрить мужиков с помощью современных коммуникаций. Лекцию читала женщина, которая выглядела так, будто сама прилетела из шестидесятых на машине времени. Лена даже поморгала, чтобы убедиться, что это не сон. Тем временем вредоносная врачиха, как будто довольная произведенным эффектом, продолжала допрос:

— У вас общий компьютер?

— Мы с Борей делим стационарный, а у него еще ноутбук, — пожала плечами Лена. Она и не заметила, как назвала имя строптивого возлюбленного, отчего доктор Д. Пресняк показалась ей еще более неприятной и даже опасной.

— Пройдите прямо по улице от нашей поликлиники, поверните направо и купите себе простенький ноутбук. Приходите ко мне, когда освоите его, и мы вместе разместим вашу анкету на сайте знакомств.

— Но я не хочу ни с кем знакомиться! — возмутилась Лена.

— Это терапия, — устало вздохнула врачиха. — Захотите что-нибудь изменить — обращайтесь. Дарья Леонидовна Пресняк. Я принимаю по средам и пятницам. А на сегодня мы закончили, теперь вам нужно поработать самостоятельно. У вас все получится! — Доктор бодро подобралась, подпрыгнула с кресла и в мгновение ока вывела Елену под локоток в длинный, затемненный коридор поликлиники.

Обратную дорогу до дома Лена прошла пешком. Она топтала бездушный московский асфальт, шла нетвердой поступью женщины, которая впервые столкнулась с проявлением астральных сил Вселенной. В голове у нее шумело; со свистом проносились диковинные, невиданные ранее картины. Борис преобладал в видениях, являясь то хохочущим, то печальным. Наконец, он представился разбушевавшемуся воображению Елены в образе потрепанного катамарана и лихо пронесся мимо, обдав Лену воображаемой волной. Девушка вздрогнула. Зазвучала приятная музыка.

«Hello! Is it me you’re looking for» [4]— Лена время от времени меняла рингтон, который сообщал ей о звонках драгоценного, но сейчас просто вздрогнула, как будто ее застукали с поличным за совершением страшного преступления.

— Привет, дорогой, — защебетала она, собираясь рассказать... хотя бы часть из того, с чем ей пришлось столкнуться сегодня.

— Привет, я сегодня вернусь попозже... Да... И хотел сказать тебе, заседание совета директоров

Строчка из известной англоязычной песни. перенесли на эти выходные. Помнишь, мы планировали выбраться за город с твоими подругами? Я ничего не могу планировать на субботу. Даже не знаю, когда вернусь. Целую тебя, зайчик, я побежал!

— Но я... но мы...

— Все, не могу, не могу! Перезвоню! — Лена услышала в трубке короткие гудки, которые сейчас напоминали ей теплоходные.

«Зайчик» замер посреди улицы, сжимая телефон в руке. Ее драгоценный, обожаемый Борис не только не любил ее, но и не понимал, что с ней происходит что-то неладное, и даже не пытался выслушать ее. Внезапно Лена осознала — чертова доктор была права. Ее, Лены, практически не осталось. Везде, во всем был только Борис — его советы директоров, его планы, его возможности и невозможности, его решения... А что осталось от нее? Она отчаянно гребла и гребла в утопающей лодке, пока ее Борис стремительно уносился вдаль. Нужно было попытаться спастись, спастись любой ценой, прежде чем будет слишком поздно. Лена решительно развернулась и быстрым шагом направилась в магазин. Через пятнадцать минут она уже застыла у витрины, разглядывая новенькие ноутбуки.

— Могу вам чем-нибудь помочь? — приветливо обратился к ней невысокий консультант.

— Чем-нибудь можете, — улыбнулась Лена. Она с удивлением заметила — у консультанта были красивые карие глаза, опушенные длинными, загнутыми вверх ресницами. А жизнь, кажется, начала налаживаться. Впереди Кораблеву ждало море информации и несколько тысяч непотопляемых крейсеров.

Свет софитов, громкие аплодисменты, переходящие в овации. Медные трубы. Вообще у меня с этим не очень. Выяснилось это достаточно рано и опытным путем — на детском утреннике в саду. Тогда я умудрилась наступить на бороду Деду Морозу, и в результате небольшого переполоха все узнали, что Дедушка Мороз на самом деле — наша воспитательница Нина Федоровна. Вышло крайне неудобно, я это хорошо запомнила, и с тех пор гонки за дешевой популярностью проходили без меня, так же как и любые бои за первенство, призовое место, первую скрипку. «Пусть на ней пиликает кто-нибудь другой, поглупее», — думаю я. Серый кардинал — вот это прекрасная позиция. Зачем высовываться вперед, словно жираф в Московском зоопарке, чтобы в результате гарантированно схлопотать? В партере мне гораздо уютнее, чем на сцене. А уж самое безопасное — оркестровая яма! Может быть, кто-то посчитает это трусостью или неуверенностью в себе — ну и плевать! Мне кажется, что это взвешенная позиция развитой личности. Что там говорить, даже на групповых фотографиях я всегда стараюсь забиться в последний ряд.