— Ты жалел? — фыркнула Алена.
— Скорее был благодарен, — серьезно ответил Майк. — После этого случая моя карьера пошла в гору. Я понял, что некоторые шансы лучше использовать сразу! — с жаром завершил Майк и крепко сжал Алену в объятиях. — А есть ли в этой квартире какая-нибудь еда? — оглянулся он по сторонам. — Я так переволновался, что жутко хочу есть.
— Не знаю, — честно ответила Алена. — Холодильник я еще не открывала.
Обыскав кухню, они нашли только бутылку содовой и закрытую банку томатного супа.
— Тогда, может быть, стоит отпраздновать мое воскрешение? — широко улыбнулся Майк. — Врачи даже разрешают мне бокал красного вина в день.
— Чего же мы ждем! Я мигом! — Алена рванула к чемоданам. Через полчаса два самых проблемных жителя нашей планеты шли по вечернему городу, взявшись за руки.
Врачи настояли, чтобы Майк повременил с нагрузками: о сексе на ближайшие пару месяцев можно было забыть. Странно, но, может быть, благодаря, а не вопреки этому свидания с Майком стали самым прекрасным, что случалось с Аленой со времен, когда она вообще начала ходить по свиданиям. Напряжение спало, но его место неожиданно заняла растущая нежность — минус на минус дал плюс. Два неудачника, познакомившись, потеряли свою феноменальную способность поджигать окружающее пространство напалмом. Стоило им чуть-чуть получше узнать друг друга, и мир перестал крошиться под их ногами, словно кусок адыгейского сыра. Несмотря на то что тревога все еще не покидала Алену, больше никто не умирал, не исчезал, не появлялся — и в целом ее американский отпуск проходил как нельзя лучше. Майк оказался преуспевающим брокером, который успел выгодно продать свой бизнес перед самым кризисом. У него освободилось огромное количество времени, которое он с наслаждением тратил, показывая Алене свою страну, маленькие семейные ресторанчики с лучшей в городе пиццей, шумные заведения на Бродвее, где давали пестрые мюзиклы и угощали ромом с ледяной колой. Она сразу почувствовала себя в НьюЙорке как дома, с одной лишь разницей — больше ей не было одиноко. Чувство, что этот город принимает ее, было тем более удивительно, что она никогда всерьез не думала о том, что когда-нибудь вообще отправится в Америку. Туристические маршруты Алены ограничивались ее зарплатой, а стало быть, египетскими отелями и гостеприимными турецкими пляжами. Еще она пару раз ездила в Чехию попить пива, и несколько раз — в Мюнхен, на тренинги по продажам краски для волос. Две недели, отведенные на путешествие Алениным начальником, пробежали как один день — в бесчисленных прогулках по шумным улицам и Центральному парку, в тихих завтраках на верандах, уютных ужинах при свечах и разговорах с Майком, который с каждым днем становился ей все родней.
— А здесь я живу, когда бываю в Нью-Йорке, — улыбнулся Майк, припарковывая машину у двери большого дома, утопающего в зелени. Это был Лонг-Айленд, родина убийственного коктейля из пяти видов прозрачного крепкого алкоголя. Алена знала о полуострове только то, что из-за чувствительных налогов и дорогой земли здесь живут юристы, дантисты и — теперь уже — один брокер.
— Итак, мы официально знакомы, — добавил Майк и поцеловал ее. — Я бы представил тебя своим родителям, но, к сожалению, я сирота с тридцати двух лет. Так что я просто познакомлю тебя с домом моих родителей. Здесь есть фотографии, и на кухне я ничего не менял.
Алена чувствовала себя ребенком, который делает первые шаги. Пролетев четырнадцать часов, она скрылась от себя самой. Что было от бывшей Алены, которая постоянно страдала из-за любовных неудач, в этой сияющей рыжей девушке с горящими глазами? В зеркалах отражался другой, незнакомый Алене человек.
Но она, кажется, была не против того, чтобы узнать этого нового человека поближе.
Глава двадцать пятая, или Dura lex sed lex [15]
В селенский закон кармы в индийских религиях предполагает, что за любые свои деяния человеку рано или поздно приходится платить. Небесная канцелярия работает как часы: в эмпиреях все цинично просчитано, словно в огромном супермаркете, и пение райских птиц не в состоянии заглушить клацанья костяшек на счетах. В любую погоду и время года долговая квитанция обязательно настигнет тебя — может быть, в следующей жизни, но не исключено, что и прямо сейчас, в зависимости от загруженности службы доставки. Хорошие поступки гарантируют удачу, успех в делах и прямо пропорциональный рост благосостояния. Потратил пятьсот рублей на благотворительность — получай престижную работу в Москва-Сити и корпоративную Mazda. Плохие поступки портят карму. Имеешь в активах развод с супругом — расплачивайся по полной программе неудачами в личной жизни. В моих интересах, чтобы индусы что-нибудь там напутали, иначе любые надежды на благополучное будущее развеются, как дым с подмосковных торфяников. Ведь я, если разобраться, последняя девушка на планете, которая заслужила примерным поведением гладкие и безоблачные любовные отношения. Я придирчива, нетерпелива, разборчива. Я не ценю хорошего к себе отношения. Я снобистка, переменчива и я сама не знаю, что мне надо. Это все говорили мне люди, которые знали меня очень близко и очень хорошо, — мои бывшие. К тридцати годам ты накапливаешь не только соли в суставах и первые триста долларов на пенсионном счету, но и отзывы потребителей в книге жалоб и предложений. И кто знает, может быть, в них содержится конструктивная критика? Наверняка во всем, что происходит со мной сейчас, есть и моя вина.
Один раз мне пришлось расстаться с мужчиной просто из-за того, что он постоянно слушал Высоцкого. Хотя, может быть, это стало последней каплей? В самом деле, вроде бы мелочь, но когда три раза в неделю, садясь в машину, попадаешь на принудительный сольный концерт чужого кумира... В любую погоду, в зной и ветер, утром, днем и вечером — всегда только Высоцкий, и ничего более. Переключаться на другую волну строжайше воспрещалось: по закону, действовавшему на территории его BMW, тот, кто вел машину, и заказывал музыку. Мужчина купил двенадцать дисков. Я продержалась только до третьего... Но если бы на моем месте была серьезная девушка, возможно, она бы смогла дослушать до конца и узнать, чем закончилось дело?
В мире одиноких тридцатилетних женщин все слишком неоднозначно. Здесь царит полная анархия и на первый взгляд вообще отсутствуют внутренние законы. Мы определенно наказаны, и в этом виноват приобретенный жизненный опыт — то, что повергает в восторг юную студентку Института стали и сплавов, не вызовет у нас даже понимающей ухмылки. Мы слишком много пережили, мы слишком сильно страдали, чтобы теперь соглашаться на сомнительные компромиссы. Может быть, поэтому в житейском супермаркете некоторые тридцатилетние напоминают привередливую домохозяйку, которая мечется от полки к полке, расталкивая людей, и пытается отыскать мраморную говядину в отделе уцененных товаров. То, что мы говорим, так отличается от того, что мы делаем, как будто многие из нас не страдают от одиночества, а неторопливо подготавливают базу для карьеры на политической арене. С одной стороны, нам хочется наконец остановиться, с другой — мы расставляем все новые и новые ловушки на пути к собственному счастью.
— Наша работа похожа на игру в «Тэтрис», — любит приговаривать Светлана. — Нужно просто удачно сложить подходящие фигурки.
Жила-была одна фигурка, и была у нее неплохая фигурка. Только все никак не могла она вписаться в строку, и... в конце концов ее выгнали из «Тэтриса»! Как вам такая сказка? Это вполне себе про меня. Казалось бы, что может быть проще? Современной женщине, настроенной на роман, по идее, должен подходить практически любой одинокий мужчина. Какая разница? Они все носят носки, любят пиво и куриные крылышки. К остальным отличиям легко привыкнуть, нужно просто заучить их наизусть, чтобы не потерять своего, к примеру, в толпе футбольных фанатов. Но при ближайшем рассмотрении оказывается, что бал правят малозначительные детали!
