В «Айви-Хилл» я когда-то была, но успела забыть, насколько ферма хороша. А под слоем свежего снега ферма была словно с рождественской открытки — кажется, в жизни такого не бывает, только в фантазии художников!

В прежние времена ферма занимала огромнейший участок земли. Ныне все было распродано под чудовищных размеров виллы.

Пейтон принадлежали лишь акров пять, но именно на них стояли старые постройки: старинный белый деревянный фермерский дом, который теперь использовался как офис; здоровенный сарай или амбар из красного кирпича, где разместились склады и кухня для обслуживания обедов и кулинарная школа; серый амбар размером поменьше, где находились кулинария для гурманов и магазин — тот самый, которым некогда заведовала Робин; и, наконец, высокая деревянная силосная башня.

Автостоянка была заполнена только на четверть, и мы с Эшли поставили свои машины рядом. Вытащив сумки с заднего сиденья «мерседеса» и ногой прикрыв дверцу, Эшли локтем показала мне в сторону силосной башни.

— Я вначале туда. Там, собственно говоря, декоратору делать особенно нечего. Но я хочу, чтобы стены выглядели классно. К тому же я подыскала чудненький материал на подушки для мягкой мебели.

— Давай я закончу свои дела в кухне и загляну к тебе в силосную башню, — предложила я.

— Не стоит, — сказала Эшли. — Там грязища и все вверх дном. Перестройка в основном закончена, рабочие уже ушли, однако беспорядок еще тот. Я просто по-быстрому проверю, как гармонирует цвет стен и цвет подушек, и сама приду в кухню. В силосной башне я не задержусь — одной там не очень-то приятно. Всегда у меня мурашки по телу.

Тут я ее спросила про типа в синем пальто.

— Это был Брейс Аткинс, собственной персоной. Бывший муж Робин. Вдруг пожелал забрать ее вещи. Очень рассердился, когда я сказала, что все уже сгреб ее братец.

И, нисколько не щадя своих тысячедолларовых кожаных сапожек, она торопливо зашагала с сумками в руках в сторону силосной башни — по снегу, который здесь уже был смешан с грязью. Я пошла в другую сторону — к большому красному амбару. Что-то влажное коснулось моего носа — опять снег!

Проходя мимо окон серого амбара — того, что поменьше и где расположен магазин, — я видела, как молоденькая продавщица обслуживает покупателя.

До большого свежевыкрашенного амбара было рукой подать.

Там располагалась просторная кухня, на которой суетилось полдюжины работников. Массивные сосновые шкафы, кирпичный очаг, суперсовременные плиты и печи, несколько огромных стальных холодильников — словом, старина приветствует модерн, колониальные времена встречаются с двадцать первым веком.

Пейтон с парой помощниц работала в блоке разделки мяса. Заметив меня, она помахала мне рукой: иди сюда!

— Приветик! — ласково сказала она, отложила нож и обняла меня локтями — чтобы не запачкать.

Даже за работой в кухне она выглядела чудесно. Длинные гладкие волосы — светлые с легкой рыжиной — собраны заколками в тот изысканный французский кренделек на затылке, который стал ее фирменным знаком. На ней были зеленое свободное платье в стиле Дианы фон Фурстенберг и белый фартучек. Я с удивлением отметила, что со времени свадьбы Пейтон прибавила в весе — по меньшей мере фунтов десять — пятнадцать. А может, она беременна?

— Вы, наверное, помните Бейли Уэггинс, — сказала Пейтон своим помощницам. — Бейли, это моя кузина Филиппа — возможно, вас знакомили на свадьбе. А это Мэри, наш главный администратор. Завтра у нас вечеринка — так что всем приходится засучить рукава, невзирая на чин.

Я пожала руки обеим женщинам.

Мэри было на вид лет сорок. Стандартная гринвичская выпускница частной школы — слегка непонятного пола, ветхозаветный пучок на затылке, никакой косметики, морщины от грубого загара.

Не из всех богатых девочек получаются Эшли и Пейтон.

Кузину Филиппу, толстенную коротышку, я действительно помнила — зеленоглазая блондинка, как и Пейтон, только блондинка платиновая. На свадьбе она поразила меня диковинным сочетанием надменности и злой, ядовитой униженности: она явно понимала, что ей в отличие от двоюродной сестры такого Дэвида никогда не захомутать.

— А где же Эшли? — спросила Пейтон. — Я с ней утром разговаривала. Вы, кажется, вдвоем хотели приехать?

— Она отлучилась в силосную башню, пробует какие-то материалы на цвет. Скоро придет.

— Ты не поверишь, какая чудесная галерея получается из силосной башни! Идея хоть куда! Ладно, угостить тебя нашим фирменным лимонным тортом?

— Ага, зверски проголодалась.

Мэри и Филиппа вернулись к работе, а Пейтон открыла дверь в один из огромных морозильников.

В каждый такой морозильник влезет по меньшей мере пять трупов.

Извините за неаппетитное сравнение — у меня ассоциации криминальной авторши.

Пейтон вернулась с тортом в прозрачной пластиковой упаковке, и мы направились в дальний конец кухни, где потрескивал большой камин и было что-то вроде уголка отдыха. Кофейник уже стоял на столе, Пейтон налила мне кофе и добавила чуточку молока. Она мастерица в психологии: несмотря на всю замороченность работой, когда ей нужно, никогда не забывает бытовые мелочи. К примеру, помнит кличку вашего кота или вашей собаки или то, что вы любите самую малость молока к черному кофе.

Сбросив пальто и сделав первый глоток кофе, я спросила:

— Ну как твои дела?

Несмотря на лишние фунты, Пейтон выглядела прекрасно: нежная бледная безупречная кожа, которую веснушки делают только интереснее, розовые щечки, идеальный маленький носик.

— А, и не спрашивай! — сказала Пейтон, доставая торт из микроволновки и разрезая его на куски. — Такая напасть! Я аж раздалась от стресса — всегда переедаю, когда нервничаю. Мы хотели даже свернуть работу на несколько дней в знак траура, но потом решили, что этим мы ничего не изменим.

— Эшли полагает, что эти две смерти как-то связаны. А ты что думаешь?

— Эшли вбила себе в голову, что эти смерти не просто связаны каким-то образом. Она считает, что Джейми и Робин кто-то убил. Как я понимаю, ты именно поэтому и приехала к нам — расследовать.

— Да, Эшли так взвинчена всем этим, что мне было трудно отказать ей. Попробую во всем разобраться.

— Я в курсе ее подозрений. Я знаю, что Джейми и Робин подружились. Но, по-моему, это просто совпадение. Робин принимала какие-то медикаменты, с которыми не сочетались какие-то продукты питания. Ну и однажды забыла предписания врача. Тут все ясно, как божий день. А то, что приключилось с Джейми, глупейший несчастный случай. Летом у меня был большой замот на работе и общаться с Джейми не пришлось, поэтому я ее настроения не знаю. До ее смерти мы уже несколько недель не контактировали. Как Джейми угораздило плюхнуть этот чертов плейер в ванну, понятия не имею. Не исключаю и самоубийства — знаешь, бывают такие спонтанные решения, без всякой записки.

Ага, «большой замот на работе». Скорее поверю, что Джейми сама отошла от Робин после свадебного стресса.

И тут мне ударило в голову: а ведь именно поэтому Джейми могла отдать фотографии Робин — поднялась в душе запоздалая обида на Пейтон, и Джейми просто избавилась от фотографий, чтобы не было в доме напоминаний о неприятном.

— А почему вы в последнее время не… не контактировали? — спросила я.

— Она задумала открыть свою кулинарию для гурманов в Нью-Йорке, а именно в Ист-Виллидже. Инвесторов найти не получалось, и вообще было трудно раскрутиться. Поэтому я загорелась желанием помочь и с ходу засыпала ее советами. А она возьми и обидься. Дескать, я сама ученая. Ну, ученая, тогда Бог с тобой. Говоря по совести, мне показалось, она просто завидует мне. Поэтому и нос воротит. А у меня ведь поучиться не грех. Ты знаешь, зависть окружающих мало-помалу становится для меня серьезной проблемой.

Тут она метнула взгляд в другой конец кухни, где трудились ее сотрудницы, заметила какой-то непорядок и сказала мне:

— Извини, Бейли, я отлучусь на пару минут. Как бы они там без меня не напортачили!