— Гляди в оба там, понял?

— Вряд ли мне что-то может угрожать среди…

— Своих? Как знать. Твое предложение может им совсем не понравиться.

Девичье лицо побледнело, но не утратило решимости. По крайней мере, пока не скрылось под маской, любезно предложенной тем же привратником.

— Что ты будешь делать? — спросил демон, особенно выделяя слово «ты».

— Пойду спать. Шучу, конечно. Поболтаюсь вокруг, пока это возможно. Но всю ночь ждать, наверное, не стану.

— Всю и не надо. Я не буду тянуть время зря.

И Лус перешагнула порог дома, которому суждено было сегодня стать судилищем для двух миров сразу.

Одержимых, прошедших вслед за девушкой в танцевальный зал, оказалось довольно много. Несколько дюжин, и каждый прятал свое лицо под маской, а многие к тому же кутались в широкие плащи, не позволяя разглядеть даже очертания своей фигуры. Вздумай они затеряться в толпе, я бы не сумел выследить ни одного, а значит, оставалось только прислониться к стене и ждать.

Ждать…

От меня снова ничего не зависело. Нет, я не обижался, оставшись за дверью важных событий. Уже не обижался. И больше не задавал миру вопрос: «Почему?» Если мне и впрямь нужно будет убить сотни или тысячи людей, пусть так все и остается. Пусть кажется, что все это что-то вроде сна, из объятий которого по какой-то странной причине не вырваться. До срока. До того, пока не сделаешь то, чего от тебя добиваются.

— Так и спину недолго застудить, — проскрипел рядом стариковский голос.

— Ничего, переживу, — ответил я, поворачиваясь к дряхлому дядюшке одного одержимого, так умело и вовремя использующему кочергу.

— Да оно, конечно, переживете, — охотно согласился тот. — Только ввечеру в четырех стенах уютнее, чем в речной сырости.

Его, судя по всему, тоже не пустили в танцевальный зал, а значит, я имел дело с человеком. И ничуть не менее настырным, чем его демон-племянник.

— Мне и тут неплохо.

— А может-то быть еще лучше! — заявил старикан и больно вцепился в мое плечо. — Ну если сам не желаешь большего, так хоть другому поможешь обрести немножко покоя?

От подобных людей проще всего отвязаться, сделав то, о чем тебя просят. Особенно когда больше все равно нечем заняться.

Дядюшка, несмотря на преклонный возраст, был тяжелой ношей: к четвертому десятку шагов я почувствовал, что рука, на которой повис мой непредвиденный спутник, начинает уставать.

— Что, молодую девушку приятнее под ручку вести?

Еще и хихикает. Весельчак, стало быть? Хотя что ему еще остается?

— Приятнее.

— Оно и понятно! Ну ничего, нам уже недолго осталось.

— За себя говорите.

— А что за себя-то? Почти пришли, вот я и говорю.

Переулок, куда мы свернули с набережной, был на удивление безлюден. Высокие стены слева и справа походили больше на ограды, чем на части домов: ни одного окна или другого отверстия по всей длине. С другой стороны, можно понять, почему здесь не стали прорубать окна. Какой смысл день и ночь пялиться в стену или на собственного соседа?

А еще в таких глухих местах очень удобно грабить и убивать. Если понадобится.

— У меня нет при себе денег, учтите.

Старик сначала вытаращил подслеповатые глаза, потом залился булькающим смехом:

— Что ж ты недоверчивый такой? Во всех и всегда дурное видишь или с постели не с той ноги сегодня встал?

— Обстоятельства настраивают.

— Ах, обстоятельства…

Седая голова качнулась так понимающе, будто мой спутник не был чужд тонкостей сопроводительской службы. Хотя почему бы и нет? Что я знаю об этом человеке? Ничего ровным счетом. Так зачем поперся вместе с ним в тихий переулок? Потому что меня попросили?

Нет, потому что приказали. Это ведь был именно приказ, а не просьба. Словно старик знал, как ко мне следует обращаться, чтобы добиться своего.

— Что вам нужно?

Он не стал отвечать. Разжал пальцы, шагнул к стене и… пропал из виду. Но испугаться или насторожиться я не успел.

— Ну же, не стой столбом! — прямо из каменной кладки, как мне показалось, высунулась рука и поманила за собой.

На самом деле это был всего лишь обман зрения, возможный благодаря хитро изгибающейся стене, в складке которой прятался проход. Очень узкий, с низким потолком, извилистый, постепенно поднимающийся вверх.

Не знаю, почему я пошел туда. Наверное, потому, что меня позвал человек, а людей я никогда не боялся. Даже тех, кто намного сильнее и опытнее, чем я. Впрочем, с недавнего времени демоны тоже перестали вызывать во мне чувство страха. Было даже странно вспоминать ту встречу в Наблюдательном доме Литто и ужас, заполнивший меня тогда с ног до головы. Наверное, это как змеиный яд: если принимать понемногу, в конце концов, он не сможет тебе навредить. Беда лишь в том, что не всегда доживаешь до того благословенного времени…

В проходе было тихо, как в склепе. Зато за дверцей, которой он закончился, явственно раздавались звуки, очень похожие на шум праздничной улицы. Неужели же мы проделали такой долгий путь, только чтобы вернуться обратно?

Старик осторожно потянул дверную створку на себя и ловко проскользнул в образовавшуюся щель. Туда, где шумели голоса и музыка. На галерею, нависающую над тем самым танцевальным залом, куда вход мне, да и моему спутнику был заказан.

Вопросов у меня к тому времени скопилось уже много, и большую часть их хотелось задать прямо сейчас же, но странный дядюшка, словно понимая, что я чувствую и о чем думаю, многозначительно прижал морщинистый палец к губам, а следующим жестом предложил смотреть и слушать то, что происходит внизу.

Люди, вернее, одержимые неспешно прогуливались по залу, собираясь группками, что-то обсуждая или просто перекидываясь ничего не значащими приветствиями. И все были в масках. Даже женщина, виртуозно перебирающая струны лютни. Впрочем, им вряд ли требовалось знать друг друга в лицо: если недокровки чуют демонов издалека, значит, и сами демоны легко отличают друг друга в самой плотной толпе, какая только может быть.

Но все-таки маски и праздничные одеяния были красивыми, ничего не скажешь. Как и убранство зала. Длинные гирлянды, протянутые из одного угла в другой и скрепленные в середине, под огромным светильником, подвешенным к потолку, благоухали только что распустившимися цветами, поблескивали серебром и заметно колыхались, хотя движения воздуха почти не ощущалось. Высокие перила галереи тоже были обвиты многоцветными лентами и зелеными ветками, что отлично помогало прятаться от случайных взглядов, брошенных вверх. Можно было даже не пригибаться.

— Полагаю, все в сборе? Кто получил приглашения конечно же! — уточнил толстенький человечек в маске с красными перьями.

В ответ зал утвердительно зашумел.

— Что ж, позвольте тогда сердечно поприветствовать всех, кто счел возможным прибыть на нашу скромную встречу, и особенно тех, кто впервые присоединился к собранию!

Их оказалось двое. Лус и высокий мужчина в просторном плаще, топорщащемся во все стороны матерчатыми лепестками, напоминающими рыбью чешую. Присутствующие захлопали в ладоши вслед за местным распорядителем, кто-то охотнее, кто-то безразличнее.

— Желаете что-то сказать? Может быть, о чем-то попросить? Не стесняйтесь, здесь и сейчас возможно многое, если не все! — ободрил новичков толстяк, и его слова прозвучали вполне искренне, как будто он и впрямь был рад видеть пополнение в рядах одержимых.

Мужчина в чешуе, похоже, замешкался, а вот демон по имени Конран, как и обещал, не стал тянуть время:

— Да. У меня есть несколько слов для сего высокого собрания.

Красная маска широким жестом пригласила заявителя подняться на небольшое возвышение, находившееся как раз напротив того места, где стояли мы со стариком. Лус медленно поднялась по ступенькам, повернулась к залу и сняла свою маску.

Видимо, это было странным поступком в обществе одержимых, потому что присутствующие, до сего времени продолжающие переговариваться друг с другом, замолчали, обратив свои взгляды на нарушительницу приличий. Что той и требовалось, собственно.