— Тот человек знал, что делает.
На меня обратились сразу два взгляда, туманный и лихорадочный. Я сделал вид, что немного смутился, и продолжил:
— Наверное, он следил за… убитым.
— Почему вы так решили? — Вот теперь стало заметно, что Роалдо Лиени по-настоящему любопытничает. — Он ведь мог собираться напасть на кого-то еще. На вас, к примеру.
— Что же мешало ему это сделать раньше? До того, как в трактир вошли… эти, как их… Стражи божьи. Я правильно запомнил название?
Держательница моргнула, но не ответила.
— Раньше? — переспросил Смотритель.
— Ну сами посудите, куда безопаснее учинить разбой, когда поблизости никого нет. А тут внизу полным-полно молодых сильных парней, готовых помочь всем, кто оказался в беде… Не так ли?
На сей раз она кивнула и весьма самодовольно подтвердила:
— Разумеется. Эти дети воспитаны в любви к ближнему и заботе о нем.
— О чем и говорю! — воодушевленно подхватил я. — Кто полез бы грабить и убивать рядом с ними?
— Чужак, не знающий здешних правил, — отрезала держательница.
— Если он смел и безрассуден. Но больше похоже на другое.
— А именно? — В разговор снова встрял Роалдо Лиени.
— Убийца хотел убить именно того, кого убил.
Мои слова заставили женщину в белой мантии заметно напрячься и сцепить пальцы до белизны суставов.
— Как это?
— Может быть, тот несчастный чем-то ему навредил? — предположил я.
— Воспитанники кумирни безгрешны!
У меня с языка едва не сорвалось: «А их наставница?» В самом деле, такое настойчивое утверждение невиновности куда подозрительнее другого поведения. И если бы Смотритель не был заодно с держательницей, он ухватился бы за горячо сказанные слова. Вернее, я бы на его месте ухватился.
— А что, если… — Я намеренно осекся, расширил глаза, попеременно глядя то на Роалдо Лиени, то на женщину в мантии.
— Что? — спросили оба чуть ли не хором.
— Вдруг это он хотел причинить вред. Но не только тому, кого убил, а…
Очередная нарочитая пауза вынудила моих слушателей нетерпеливо спросить:
— Кому?
— Верующим. И делу веры конечно же.
Держательница бессильно прислонилась к стене. По подрагивающим губам женщины было заметно, как долго она ждала произнесенных слов и теперь не верила тому счастью, что они прозвучали из уст человека, ничем не заинтересованного и ни к чему не причастного.
— Потому он и сделал оружием это, — указал я на статуэтку. — Ведь проще и надежнее было взять нож.
— Да. Несомненно, — признал Смотритель.
— Он выступил против веры.
Ее голос окреп мгновенно и сейчас еще больше не соответствовал изможденному виду, чем раньше. Но кроме того, стал спокойным и ровным, как будто убийство не породило бурю в плавном течении жизни, а подействовало ровно наоборот.
Что ж, все желающие получили свое? Значит, пора и мне поработать на себя.
— А еще он знал, куда идет.
— Что вы хотите сказать? — Роалдо Лиени так охотно ухватился за мой вопрос, как будто только что достигнутый результат ему чем-то не понравился.
Я сделал вид, что глубоко и мучительно задумался, а потом медленно, делая многозначительные паузы, проговорил:
— Знал расположение комнат. И сумел подняться наверх незамеченным. А может, уже прятался где-то здесь.
Возможно, они оба почувствовали неладное. К примеру, что беседа свернула с того пути, который виделся им самым удобным. Но оба не смогли удержать в узде азарт, хором спросив:
— И?
— Чужак или незнакомец смог бы пройти в трактир, не вызывая подозрений? Думаю, у здешней хозяйки все гости наперечет.
Держательница разочарованно куснула губу. А вот ее сообщник вдруг почему-то расслабился.
Рано. Еще рано. У меня в запасе остался последний, можно сказать, убийственный ход.
— Наверняка он местный житель. И если он местный… — Я потрясенно прикрыл рот ладонью.
— Что вы хотите сказать? — повторил Смотритель, заметно подавшись вперед.
— Это могло быть предупреждением.
Женщина побледнела, как полотно мантии, а Роалдо Лиени, явно озадаченный ничуть не меньше своей приятельницы, вытаращился на меня, ожидая продолжения откровений. И я не стал заставлять благодарных слушателей ждать слишком долго:
— Знаком для того, в чьем подчинении находился убитый.
* * *
Атьен Ирриги, мой последний спутник по долгу сопроводительской службы, никогда не уставал повторять, что в любом событии уровня дарственной важности можно найти чей-то личный интерес. И если это тебе удалось, считай, дело сделано: человек всегда охотнее и надежнее ухватится за обстоятельства, касающиеся его жизни, чем за пусть и страшную, но далекую от стен дома угрозу.
Вопросы могли быть еще заданы. Я на месте Смотрителя Ганна-Ди не спешил бы распускать свидетелей убийства так скоро, но женщина в белой мантии не видела и не слышала больше ничего, кроме моего невинного предположения. Даже не смогла усидеть на скамье: вскочила, сделала несколько нервных шагов по комнате и, только сообразив, что находится не в одиночестве, взяла себя в руки.
— Мне нужно идти.
Нельзя сказать, что Смотритель удивился желанию сбежать. Скорее, расстроился, и в следующее мгновение стало понятно почему: Роалдо Лиени глубоко вздохнул и протянул держательнице свою руку. Для опоры.
— Я провожу вас.
Несколько вдохов я колебался: переспросить касательно своей дальнейшей судьбы и судьбы служанки, или не стоит бередить воду в едва затихшем омуте. И все-таки молчание показалось мне наилучшим выходом, ведь если с начальственных уст не слетело ни единого слова, значит, никаких приказов отдано не было.
Одержимая южанка вылетела за дверь комнаты сразу же, как только Смотритель и его спутница скрылись из виду. Я отправился следом, хоть и не так поспешно. А куда было торопиться? Юная девица все так же беспамятно лежала на постели, разве что выглядела чуть розовее, чем вчерашним вечером.
— Думаю, самое время убираться отсюда.
Лус подняла на меня карий взгляд:
— Именно сейчас?
— Наши недруги заняты своими делами, и им будет не до нас. Несколько часов по крайней мере.
— А как же молодчики, выставленные в караул? — усмехнулся демон. — Тебе одному с ними не справиться, а из меня помощник тот еще.
Я не стал разубеждать его в ограниченном представлении о моих возможностях. Он не мог узнать всего, деля со мной тело, а резню во дворе дома верховного бальги опрометчиво относил исключительно на собственный счет, отказывая мне в умении… Да и Бож с ним. Главное другое:
— Никакого караула больше не будет. Если я правильно представляю себе развитие событий.
Лус недоверчиво прищурилась, ловко подобрала юбки, метнулась к окну и обшарила внимательным взглядом окрестности.
— А знаешь… Ты прав, — признал демон. — Никого.
— Я на это рассчитывал.
— И как тебе удалось? — В голосе Лус послышалось настороженное удивление.
— Очень просто. Намекнул, что убийство совершили, чтобы сказать держательнице: ты следующая.
— И она купилась?
— Как видишь.
Узкие ладошки ударились друг о друга в звонком хлопке.
— Браво! Значит, путь свободен?
— Да. И все же медлить опасно. Вдруг ей в голову стукнет идея о том, что неплохо было бы закрыть границу?
Демон согласился:
— Это самое вероятное. Когда первый страх пройдет. Что ж, поторопимся… Собирайтесь! — обратился он к южанке, но та словно не слышала, о чем мы говорили.
Она сидела на краю постели рядом со своей дочерью-воспитанницей, взяв ее неподвижную ладошку в свои, и сама в эти минуты была похожа на изваяние. Не такое странное, как то, что послужило орудием убийства, но, если вдуматься, тоже двойное: с виду человек, а внутри…
— Ты меня слышишь? — переспросил демон по имени Конран. — Надо уходить, пока никто не опомнился.
— Идите, — бесстрастно разрешила одержимая. — Я остаюсь.
— Это опасно для тебя!
— Опасно только лишь для меня, — уточнила южанка. — А бежать — опасно для нее.