4. Федеральное бюро расследований, возглавляемое Эдгаром Гувером. Отделением ФБР на Гавайских островах ведал Роберт Шивере. Агенты ФБР выполняли главным образом контрразведывательные функции, но попутно вели и разведывательную работу.

Кроме указанных организаций разведывательные и контрразведывательные задачи выполнялись войсковой разведкой, как правило имевшей в своем составе органы шифровальной и дешифровальной службы. Радиоразведкой в американской армии руководил полковник У. Фридман, крупнейший в США специалист по криптографии.

В составе управления связи военно–морского флота, возглавляемого контр–адмиралом Леем Нойесом, было несколько самостоятельных отделов, в том числе отдел обеспечения скрытности связи, отдел переводов и отдел криптографического анализа. В каждом военно–морском округе имелись также подразделения радиоразведки. На Гавайских островах этими подразделениями командовал капитан 2 ранга Рошфорт, которому подчинялись станции радиоперехвата, расположенные на островах Оаху и Самоа, на атолле Мидуэй и в Датч–Харборе на Алеутских островах. Радиопеленгаторные станции и станции радиоперехвата находились также в Вашингтоне, на острове Коррегидор и на западном побережье США.

Помимо военных подразделений радиоперехват осуществлялся станциями, находящимися в ведении федеральной комиссии связи.

Так в общем плане выглядела американская служба радиоперехвата к 3 января 1941 года. В этот день адмирал Ямамото закончил разработку плана нападения на . Пирл–Харбор. Об этом плане он рассказал лишь узкому кругу лиц, но каким–то образом некоторые сведения стали известны в Токио довольно многим. 27 января первый секретарь американского посольства в Токио Эдвард Крокер узнал о плане Ямамото из беседы со своим другом, перуанским посланником Рикардо Шрибером, который поддерживал связь с влиятельными лицами в японском правительстве. Крокер немедленно доложил обо всем американскому послу в Японии Грю, который незамедлительно послал в государственный департамент телеграмму следующего содержания:

«Перуанский посланник рассказал сотруднику нашего посольства, что из многих источников, в том числе и от японцев, ему известно о намерении Японии в случае войны против США нанести внезапный удар по Пирл–Харбору, использовав для этой цели все имеющиеся силы и средства. По мнению перуанского посланника, эти слухи совершенно необоснованны. Тем не менее он счел необходимым передать указанную информацию сотруднику нашего посольства».

Из государственного департамента телеграмму Грю переслали в разведывательное управление военно–морских сил для оценки сообщенных послом сведений. Большинство специалистов военно–морской разведки считало нападение Японии на США маловероятным. В заключении разведывательного управления ВМС на телеграмму Грю говорилось следующее: «Разведывательное управление ВМС считает эти слухи необоснованными.

Более того, если учесть имеющиеся сведения о группировке и планах использования японской армии и военно–морского флота, то никакой непосредственной угрозы нанесения удара по Пирл–Харбору не существует и не может возникнуть в ближайшем будущем». Это заключение было сделано 1 февраля 1941 года.

Правильность этих выводов, казалось, подтверждалась рядом косвенных доказательств. Хваленая Квантунская армия — цвет японских сухопутных войск — находилась в Маньчжурии, и, по имевшимся сведениям, командование этой армии, всегда отличавшееся большой самостоятельностью в суждениях, касающихся вопросов ведения войны, настаивало на скорейшем развязывании военных действий против русских на Дальнем Востоке.

В июне 1941 года в распоряжение США попал один очень важный документ, подтверждавший правильность тезиса о том, что Россия вряд ли явится объектом нападения Японии. Это было донесение начальника японской секретной службы в Маньчжурии (занимавшего в целях конспирации пост второго секретаря японского посольства в Тиньцзяне) министерству иностранных дел Японии. В этом донесении указывалось, что, по мнению командования Квантунской армии, нельзя доверять утверждениям немцев о быстром разгроме России. «Такие факторы, как огромная территория, — писал японский разведчик, — неисчислимые людские и материальные ресурсы и особенно приближающаяся зима, говорят о том, что нужно очень осторожно подходить к оценке вероятного исхода войны против СССР».

Начальник японской секретной службы в Маньчжурии считал, что «Япония должна занять выжидательную позицию» и «ни в коем случае не присоединяться к агрессивным действиям против России». Японии, считал он, следует сосредоточить свои усилия на урегулировании «китайского инцидента», чтобы иметь возможность использовать все свои ресурсы для нанесения удара по США.

Как же случилось, что такое откровенное и очень важное донесение ответственного руководителя японской секретной службы попало в руки американцев? Исключительно благодаря искусству американских специалистов по криптографическому анализу. США в то время снова получили возможность дешифровать дипломатическую корреспонденцию японских учреждений и ведомств. Этой работой в США занимались сотни людей, но японцы так и не сумели узнать об этом.

С развитием радиотехники войны, по меткому выражению одного из американских специалистов, превратились в состязание криптографов. С того дня в августе 1914 года, когда контролируемые немцами радиостанции в различных районах мира передали сообщение «родился сын», означавшее, что «война объявлена», уже не происходило ни одного события, которому не предшествовала бы напряженная работа в шифровальных центрах различных государств. Во многих случаях судьба войны решалась в шифровальных центрах, то есть раньше, чем на полях действительных сражений.

Криптографический анализ — очень кропотливая работа, требующая соблюдения строжайшей тайны. Рассказывая о своей работе в криптографической службе министерства военно–морского флота, адмирал Захариас[2] писал: «Подолгу мы сидели молча, держа перед собой тщательно пронумерованные листы бумаги, на которых пестрели (как могло показаться, в полном беспорядке) ряды цифр и букв, и пытались найти решение загадки».

Исходный материал для работы специалистам криптографического анализа поставляли станции радиоперехвата. Все сообщения, перехваченные в четные дни месяца, поступали в органы криптографической службы военно–морского флота, а в нечетные — в органы криптографической службы армии. И те и другие дешифровали перехваченное сообщение, переводили текст на английский язык и в виде сводки печатали в четырнадцати экземплярах, которые рассылались в штабы других видов вооруженных сил, в канцелярию Белого дома и в государственный департамент.

Таким образом, высококачественная информация непрерывным потоком текла в различные правительственные инстанции. Следует еще раз подчеркнуть, что разведка только добывает информацию. Она лишена прав предпринимать какие–либо практические меры. Более того, те, кто призван оценивать информацию, встречаясь с противоречивыми фактами, в силу своего стремления избежать ошибок часто делают весьма туманные заключения и выводы.

Рузвельт, стоявший на вершине государственной власти США, не был похож на Черчилля, который весьма интересовался разведкой. Если бы Черчилль находился в Белом доме, то смог бы он не допустить катастрофы в Пирл–Харборе или, по крайней мере, уменьшить ее масштабы? Мы можем только гадать.

Во всяком случае, 2 декабря 1941 года были перехвачены важные сведения. В телеграмме из Токио посольству в Вашингтоне предписывалось приступить к уничтожению кодов. Это был явный признак того, что Япония готовилась к войне.

В телеграмме говорилось следующее:

«867. Совершенно секретно.

1. Сожгите все телеграфные коды, имеющиеся в вашем посольстве, кроме машинных и одного экземпляра кода «О» и кода сокращений «Л».

2. Немедленно уничтожьте одну кодовую машину.

3. О выполнении этих указаний донесите одним словом «Харуна».