Италия вступила в войну 10 июня 1940 года не для того, чтобы ускорить падение Франции, а для того, чтобы извлечь выгоду из изменившегося в Европе соотношения сил. Муссолини вступил в войну с неохотного разрешения Гитлера. Фюрер считал, что какой бы фокус ни выкинул дуче, это не могло существенно отразиться на исходе войны. В этой связи он даже вспомнил злую остроту по адресу итальянцев, якобы пущенную в период первой мировой войны генералом фон Фалькенхайном. Когда в 1915 году кайзеру сообщили, что Италия решает, на чью сторону стать, фон Фалькенхайн заверил его, что это не имеет существенного значения. «Видите ли, ваше величество, — сказал он, — если они выступят против нас, нам потребуется десять дивизий, чтобы разгромить их. Если же они станут на нашу сторону, нам все равно потребуется десять дивизий, чтобы помогать им».

К весне 1941 года Муссолини считал, что каждый день, который не причинял его войскам неприятностей, является выигранным. Таким выглядел и день 24 мая 1941 года. Стояла чудесная итальянская весна. По Виа–Кондотти дефилировала нарядная публика, и ничто не говорило о том, что страна находится в состоянии войны. Но именно в этот день произошло внешне незначительное событие, которое в дальнейшем оказало влияние на судьбу Италии. В этот день начальником морской разведки Италии стал адмирал Франко Маугери.

Маугери был худощавым человеком с рано поседевшими волосами и проницательными серыми глазами, простым в обращении и очень скромным. Он работал в морской разведке и раньше, в период между 1927 и 1929 годами. Тогда итальянская морская разведка представляла собой небольшую организацию, состоявшую всего лишь из десяти офицеров и двадцати рядовых. Ни в Италии, ни за границей у нее не было ни одного агента. Занималась она в основном анализом периодически поступавших от итальянских военно–морских атташе донесений и другими обычными для разведывательной организации делами информационного характера.

В эти годы отношения между итальянским и английским флотами были исключительно дружественными. Когда перед первой мировой войной был создан итальянский военно–морской флот, предполагалось, что он будет действовать вместе с английским как его вспомогательная сила. Многие офицеры итальянского флота настолько прониклись этой идеей, что даже тогда, когда их страна отошла от Англии, продолжали считать себя почетными офицерами английского флота. Адмирал Маугери был как раз из этой проанглийской группы. Когда он стал начальником итальянской морской разведки, последняя превратилась в секретную английскую организацию, действующую в самом сердце итальянского военного ведомства и фактически выполняющую функции итальянского отделения английской морской разведки. Ни Маугери, ни его подчиненные никогда не считали свою секретную деятельность неправильной или предательской. Наоборот, они были твердо убеждены, что, помогая по–своему Англии, они спасают Италию от полного разгрома.

Когда Маугери в 1941 году вернулся в морскую разведку, в ней произошли радикальные изменения. Разведка состояла из четырех отделов и имела три организации за границей с центрами в Мадриде, Стамбуле и Шанхае (во главе каждой из зарубежных организаций стоял военный атташе). Отдел «В» служил «черной камерой» и ведал радиоперехватом. Отдел «Д» занимался непосредственно разведкой. Материалы, добываемые отделами «В» и «Д», поступали в отдел «С», который обобщал и анализировал их. Отдел «Е» ведал исключительно контрразведкой.

Начальником отдела «Д» был капитан 1 ранга Макс Понзо. До прихода Маугери Понзо создал разведывательно–шпионскую сеть в таких нейтральных странах, как Швейцария, Испания, Турция и Португалия. Разведывательная точка имелась даже в США: один из официантов, обслуживавших комнаты в гостинице «Уорд–мэн–отель» в Вашингтоне, где жили Дуайт Д. Эйзенхауэр и государственный секретарь Корделл Хэлл, был агентом Понзо.

Хотя от источников за границей Понзо получал значительную информацию, самые ценные сведения он добывал в Италии. Свое внимание Понзо сосредоточил на американском морском атташе в Риме, предполагая, очевидно, что американцы, будучи, как и итальянцы, общительными, доверчивыми, болтливыми и хвастливыми, могут явиться для его людей легкой добычей.

В период между 1939 и 1941 годами американским военно–морским атташе в Риме был капитан 1 ранга Томас С. Кинкейд. Это был храбрый строевой офицер, чье имя стало широко известно в последующие годы. В его учреждении не хватало штатных работников, и, поскольку Вашингтон не мог прислать ему американцев, он был вынужден взять на работу нескольких итальянцев, причем, по крайней мере, один из них работал на Понзо. Этот итальянец занимал высокооплачиваемый пост и иногда имел доступ к сейфу атташе. Ему удалось изготовить второй ключ к сейфу, и начиная с этого времени и вплоть до момента вступления США в войну итальянская морская разведка знала содержание документов, хранившихся в сейфе Кинкейда.

В начале 1941 года Кинкейда отозвали. На его место прибыл капитан 1 ранга Лестер Макнэр, который решил завербовать нескольких платных агентов. «Свободный» шпионаж являлся любимым занятием некоторых итальянских леди, среди которых Макнэр отыскал привлекательную молодую женщину.

Ее звали синьора Элена. Эта женщина занимала в римском обществе достаточно высокое положение, чтобы развивать полезные связи, имела романтические наклонности и, когда того требовала обстановка, была щедра в излиянии своих чувств.

Но Элена не знала, как и где добыть интересовавшую Макнэра информацию, и стала шпионом–двойником. Элена пришла к Понзо, сказала ему, что является американским агентом, и предложила информировать его о тайных делах американцев и передавать Макнэру любую информацию, которую Понзо хотел бы видеть в американских сейфах. Такое решение вопроса удовлетворяло все заинтересованные стороны, в том числе и Макнэра, который так никогда и не узнал о двойной игре Элены.

11 декабря 1941 года Италия объявила войну США. Элена стала еще более ценным агентом, поскольку она была единственным шпионом, которого американская морская разведка могла оставить в Риме.

Перед отъездом Макнэр договорился с Эленой, что она будет пересылать свои донесения военному атташе США в Берне полковнику Баруэллу Легге. Было оговорено, что за информацией Элены в ее апартаменты на Лунготовере от Легге прибудет курьер. Понзо решил установить личность этого курьера: ему очень хотелось узнать, кто еще работает в Риме на Легге.

Вокруг дома, где жила Элена, были расставлены агенты итальянской морской разведки. Элена получила указание по прибытии гостя подать условный сигнал. Если курьер окажется мужчиной, вывесить в окне купальный костюм, а если женщиной — полотенце.

Агентам Понзо не пришлось долго ждать. Через некоторое время в окне появился купальный костюм. А через час из дома вышел мужчина. Агенты Понзо шли за ним по широкой, обрамленной деревьями улице, проходящей по левому берегу Тибра, до тех пор, пока не увидели, как этот человек встретился с унтер–офицером из отдела «Е» итальянской морской разведки. Эти два человека пожали друг другу руки, сели в ожидавший их автомобиль и куда–то уехали.

Агенты Понзо устроили ловушку одному американскому шпиону, а в нее попались сразу два! Причем один из них оказался доверенным лицом из отдела «Е» итальянской военно–морской разведки. Понзо рассказал об этом открытии начальнику отдела «Е», но тот встретил эту новость взрывом смеха.

— Мой дорогой Макс, — сказал он, — агент противника, за которым вы так умно следили, является агентом врага не больше, чем вы сами. Это один из моих офицеров. Американцы в Швейцарии наняли его на работу за хорошую плату.

Понзо продолжал систематически снабжать итальянский флот сведениями о передвижениях английских судов в Средиземном море. Как только английское судно пересекало Гибралтар, итальянский флот сразу же ставился об этом в известность. Итальянский консул в Алжесирасе являлся членом шпионской организации Понзо. Он жил в гостинице «Рейна Кристина», хозяин которой симпатизировал Италии и позволил оборудовать на крыше своего дома наблюдательный пункт. Пункт этот имел мощный телескоп, бинокли многократного увеличения на треножниках, хронометры и фотоаппараты с телеобъективами. На чердаке гостиницы консул имел секретную радиостанцию, с помощью которой через каждые несколько часов доносил о результатах своих наблюдений в Рим. Таким образом, Понзо почти без промедления получал сведения о каждом проходе судна через пролив.