О преследованиях «легкой музыки» вспоминает позднее Стас Намин, сын Анастаса Микояна («Массы любят только тех, кто их примитивно развлекает», записала Юлия Санкович, «Новая газета», № 46, 30 июня — 2 июля 2003 г.). Стас Намин организовал одну из первых в СССР рок группу «Цветы», пользовавшуюся большим успехом у русских и иностранных слушателей (гастроли в США). Делались записи пластинок, за нищенскую оплату (фирма «Мелодия» за записи вообще ничего не заплатила). За выступление в концертах по официальной таксе артист получал 5 руб. 50 коп. В 74 г. по распоряжению Министерства культуры группа была расформирована. Ей предъявили обвинения в пропаганде идеологии хиппи. Название ее запрещено упоминать. Через два года удалось создать новое объединение — «Группа Стаса Намина». Записана большая пластинка «Гимн солнцу» (80 г.). Но и эту группу вскоре прикрыли.
Естественно, основные события идеологического давления властей связаны прежде всего с литературой. И здесь не обошлось без анекдотической нелепости. 17 апреля 79 г Брежневу за его появившуюся в 78 г. трилогию воспоминаний («Малая земля», «Возрождение», «Целина»), напечатанную сперва в журнале «Новый мир», а потом вышедшую во множестве изданий (тираж в 79 г. 12.3 млн.), присуждена Ленинская премия. Именно эта трилогия, написанная к тому же не Брежневым, предлагалась как образец художественной литературы, на который должны ориентироваться писатели. Огромное количество официальных похвал этому великому произведению. В кругах интеллигенции присуждение премии воспринято как предельная дискредитация её (96).
В апреле 79 г. Постановление ЦК КПСС об усилении действенности идеологической партийной работы. Ужесточение культурно-политической обстановки. О серьезных недостатках в литературе, поэзии, кино (рыночные детективы, бульварное чтиво, мыльные оперы). А серьезные театры не очень посещаются. «И эта примитивная, порой низкопробная развлекательность активно поддерживается СМИ и государством». Не обошлось без С. Михалкова. Он, выступая по поводу Постановления, всячески одобряя его, заявил о том, что многим теперь нужно будет перестраиваться, а другим «придется искать новую работу» (97). Он же обвинял «многих товарищей» в бездеятельности, умственной лености.
Как результат постановления, ряд действий властей, направленных против конкретных писателей, литературных сборников и журналов. Еще до этого, после 76 г., усиливается травля Войновича, Владимова, Копелева. Первый стал невыездным. 10 октября 77 г. он выходит из Союза писателей, опережая свое исключение. Он же в конце октября принимает на себя руководство московской секцией «Эмнистен интернейшен», давая еще один повод для репрессий. В январе 78 г. КГБ предупреждает Владимова, Копелева, Войновича, ставших членами Пен-клуба, о недопустимости передачи на Запад «клеветнических сведений», угрожая обвинением в тунеядстве. Войновича вызывают в милицию. На повестке он пишет, что работает как писатель и его книги выходят во многих странах, на многих языках, большими тиражами. В конце стояла подпись: член-корреспондент Баварской Академии искусства, член международного Пен-клуба, почетный член американского общества Марка Твена. Именной членский билет Баварской Академии для милиции неожиданно оказался весомым свидетельством о наличии места работы. На остальное внимания не обратили, но временно оставили Войновича в покое (269).
История с литературными альманахами «Метрополь» (79) и «Контакт» (81). В январе 79 г. 23 советских литератора (из них 10 членов Союза писателей) собрали 600-страничный (596 стр.) иллюстрированный альманах «Метрополь». Слухи о нем ходили уже примерно за год до его появления, но выход альманаха, как нередко бывало, оказался для властей, видимо, неожиданным. Составителями значились В. Аксенов, Вик. Ерофеев, Е. Попов, Ф. Искандер, А. Битов. Фронтоспис сделан художником Б. Мессарошем (в альманахе напечатаны еще иллюстрации А. Брусиловского, сопровождаемые стихами Г. Сапгира). Ерофееву принадлежало и предисловие к альманаху. Состав его оказался довольно пестрым, и по содержанию, и по включенным авторам, по их возрасту, степени таланта, профессиям, известности. От питерского истопника, сибирского геолога до специалиста по итальянской литературе эпохи Возрождения. Разными были и их дальнейшие судьбы.
В «Метрополе» напечатано много стихов (С. Рейна, С. Липкина, В. Высоцкого, Г. Сапгира, Ю. Кублановского, Ю. Карабчиевского, А. Вознесенского, И. Лиснянской), большое количество прозы, главным образом рассказов (Е. Попова — целая подборка, Б. Ахмадулиной «Много собак и одна собака», три рассказа А. Битова, два — Ф. Искандера, рассказы В. Ерофеева, А. Арканова, П. Кожевникова). Помещены здесь и повести (Ф. Горнштейн «Ступени», Б. Вахтин «Дубленка», В. Тростников «Страницы из дневника»), отрывок из романа Д. Апдайка «Переворот» в переводе В. Аксенова, пьеса Аксенова «Четыре темперамента», статьи (М. Розовского «Театральные колечки, сложенные в спираль», Л. Баткина «Неуютность культуры»), нечто Ю. Алешковского, названное ноты — «Три песни».
Позднее опубликована статья Н. Климонтовича о «Метрополе», ироническая, занижающая значение альманаха. Он называется «окрошкой», объявляется позой, саморекламой, декоративным мероприятием. По словам Климонтовича, серьезно никто из авторов не пострадал. Последнее отчасти верно. Но и Климонтович вынужден признать, что «альманашники» всё же рисковали и определенную роль «Метрополь» сыграл. Он стал как бы еще одним сигналом того, что режим прогнил, что ему не долго остается жить. А для участников — «глотком свободы». Они осмелились объединиться, протестовать, не слушать начальства и «делать то, что в голову взбредет». Для них речь шла о личном и писательском достоинстве.
Без репрессий всё же не обошлось. Набор книги Попова в Красноярске был рассыпан, Битова почти десять лет не печатали, Розовскому мешали стать главным режиссером, отца Ерофеева, посла СССР на переговорах в Женеве по разоружению, отозвали и вскоре вывели на пенсию и пр. Альманах переиздавался несколько раз, сперва за границей, позднее в России. Подробно о нем рассказывает Кречмер (103–126). Воспоминания о «Метрополе» отразились в романах В. Аксенова «Скажи изюм» и Вик. Ерофеева «Русская красавица». См. также «Время „Метрополя“» в книге Ерофеева «Шаровая молния». М., 2002. Стр. 196–219. Названные источники отличаются друг от друга деталями, оценками, но в целом они дают довольно верную картину того, какой переполох вызвало у начальства появление «Метрополя» и какие меры оно приняло против участников альманаха.
«Метрополь» напечатали как самиздат, тиражом в 12 экземпляров. Авторы стремились не входить в конфронтацию с властями и избегали любых действий, сближающих их с диссидентским движением. Подготовка альманаха велась как можно более открыто. В него были включены лишь те произведения, которые, по мнению участников, могли быть напечатаны в официальной прессе. Об альманахе оповестили ВААП, Госкомиздат, издательство «Советский писатель» (по другой версии ЦК КПСС, Союз писателей), а первый экземпляр сразу отправили нелегальным путем на Запад, в издательство «Ардис», известное в России публикацией произведений Набокова, других непечатаемых в СССР авторов. В оповещении предлагали издать альманах легально, но без цензурных поправок, тиражом в 1000 экз. Видимо, верили, что такое возможно. Но действия руководящих инстанций (спланированные или стихийные) вынудили составителей отступить от принятых прежде мер предосторожности, выйти из границ, отделяющих легальную литературу от нелегальной. Издательские органы никак не отреагировали на предложение. Тогда составители послали один экземпляр альманаха руководителю Московского отделения Союза писателей, критику Феликсу Кузнецову (позднее он стал директором ИМЛИ) (Кр107). Остальные экземпляры распространили среди московской интеллигенции. Союз писателей тоже никак не реагировал. Возникла опасность бесконтрольного распространения альманаха в самиздате, с изменением его содержания, состава текстов. Решили представить его московском читателям 21-го января на вернисаже в кафе «Ритм». Разослали 300 приглашений представителям художественной и научной интеллигенции (Каверину, Окуджаве, Ефремову, Любимову, Табакову, т. е. деятелям, которых власти с оговорками принимали, но и Владимову, Корнилову, считавшимися диссидентами). Боязнь, что альманах опубликуют на Западе вызвала первую реакцию Союза писателей: 12 января от участников потребовали отмены вернисажа. Взамен обещали частичную публикацию альманаха (стремление внести раскол). Обвиняли, в первую очередь, Аксенова, считая его заводилой. 20 января, за день до презентации, все участники были вызваны на расширенное заседание секретариата и партбюро секретариата Московского отделения Союза писателей, проходившее под руководством Ф. Кузнецова. На заседании, где присутствовало около 50 человек, царила истерическая обстановка. Авторов «Метрополя» обвиняли в том, что они искажают советскую действительность, пишут порнографические произведения, «не надежны», а их вернисаж — политическая провокация, подрывающая политику разоружения (как ответ на запрещение альманаха американский конгресс может де не ратифицировать договор ОСВ-2). Поэтому совершенно необходимо отменить вернисаж. Министерство культуры запретило персонально Любимову и Ефремову его посещение. После такого нажима в вопросе об вернисаже «альманашники» уступили, отменили его. Да и проводить было негде: на следующий день кафе все равно, «случайно», оказалось закрытым, по требованию «санитарной инспекции».
