– Талмия медрала элдрин фрес, – повторил старик, и загорелось пламя.

Когда оно погасло, я повернулась к Шиву.

– Но откуда известно, что Коналл не прирожденный маг и просто не осознавал этого раньше?

– Магический талант невозможно скрыть, обычно он проявляется в детстве.

– Ты поджигаешь свою постель или заставляешь колодец перелиться, – добавил Дарни на удивление бесстрастно.

Шив кивнул.

– Как ни утаивай, это обнаружится. Некоторые таланты проявляются позднее, но самый старший возраст – по записям – по-прежнему семнадцать. Коналлу больше пятидесяти. В любом случае я мог бы определить, если б это проявилось стихийно. Я бы почувствовал.

Я уставилась на тонкую струйку дыма, вьющуюся от свечи. Что-то скреблось в глубине моей памяти.

– Ну-ка повтори.

Коналл повторил свой фокус, и я поймала себя на том, что тоже шевелю губами.

– В чем дело? – Джерис внимательно наблюдал за мной.

– Ритм, – медленно ответила я. – Ты не слышишь?

Я взяла перо и постучала им.

– Раз-два-три, раз-два-три, раз-два, раз.

– О чем ты?

Удивляясь их глухоте, я повторила тарабарщину, подчеркивая размер. Я всегда отличалась хорошим чувством ритма, а в счастливые времена даже поигрывала на арфе. Перо в моей руке вспыхнуло ярким пламенем.

– Ах ты! – Я бросила его на стол, и все тупо глазели, как оно выжигает борозду в полированном дереве.

– Проклятие! – Шив загасил его зеленой вспышкой. Кабинет наполнился едким дымом, и все закашлялись, пока Дарни не открыл окно.

– Ладно, я убедилась, – выдавила я дрожащим голосом.

– Чем так важен ритм? – спросил уязвленный Джерис.

– Не знаю, – протянул Коналл, в раздумье сузив глаза. – Этим стоит заняться. Но как ты его уловила?

– Мой отец был бардом, – нехотя призналась я. – Думаю, я унаследовала его слух. Многие старинные элегии, которые он пел мне перед сном, имели тот же ритм.

– Да? – Коналл порылся в своих пергаментах, нашел чистый лист и принялся записывать. – Что это были за элегии? Ты помнишь названия?

Я пожала плечами.

– Понятия не имею. Это были просто старые Лесные песни.

Коналл посмотрел на меня так, словно впервые заметил мои рыжие волосы и зеленые глаза.

– Ты – лесной крови?

– Наполовину. Мой отец был менестрелем. Он пришел в Ванам, где и познакомился с моей матерью.

– Где его можно найти? – Коналл жадно поднял перо.

– Уж точно не в Ванаме. Поначалу он оставался с нами, потом вернулся на дорогу. Время от времени приходил, но все реже и реже. Я не видела его с того Равноденствия, когда мне стукнуло девять.

– Как его звали?

– А что? Зачем это тебе?

Я давно научилась жить без отца и не хотела в этом копаться.

– Мы так мало знаем, поэтому что угодно может оказаться важным, – спокойно пояснил Шив. – Нужно разобраться в этом до конца. Лесной Народ путешествует повсюду, но он бережно хранит свои легенды и традиции. Возможно, у них есть нечто, что мы утратили за поколения.

– Если б мы знали имя твоего отца, то по крайней мере смогли бы установить его род.

– Джихол, – отрывисто сказала я.

– Джихол? – Коналл посмотрел на меня выжидательно. – А эпитет?

– Прости?

– Описательная часть его имени. Она важна, если мы намерены найти его.

Я уставилась на него, и что-то шевельнулось в глубине моей памяти.

– Оленьи Голени, – медленно произнесла я. – Так называла его моя бабушка.

Ну, пустозвон было бы более точным эпитетом. Я по давила воспоминание о ее презрении, врывающемся в редкий семейный вечерок на солнышке.

Коналл деловито записывал. Джерис нахмурился, но тут же улыбнулся.

– Выходит, ты… – Он помолчал. – Если ты полукровка, то, выходит, ты Ливак Дочь Оленихи. – Он вымолвил это так, будто объявлял мое право на лескарский трон.

– Ничего подобного, – огрызнулась я.

Мне не нравилось, что этот разговор выставляет напоказ мое невежество, мое незнание собственного наследия. Джерис обиделся, но я не собиралась тратить время на его романтические бредни.

– Вернемся к делу, Шив. Значит, вы нашли иной род магии, ну и что в ней такого?

– Я не знаю, – развел он руками. – Может, это просто любопытный пустячок, а может – угроза для целого мира. Мы просто не знаем, с чем имеем дело, а неведение способно убить.

– Хочешь сказать, вам, магам, не нравится, что другие люди используют магию, не так ли? – Я презрительно хмыкнула. – Чего вы так боитесь? Все равно вы знаете о ней больше, чем все прочие.

– Но магам недоступен этот род колдовства.

– Джерис! – хором воскликнули Дарни и Шив – редкий миг согласия, – и Джерис покраснел.

– Недоступен?

Какой интересный бросок костей! Я вопросительно посмотрела на Коналла.

– Гм, нет. Даже люди с минимальным стихийным талантом оказались абсолютно не способны сотворить те заклинания, которые мы обнаружили.

Я засмеялась, пока не увидела лицо Дарни. Они нашли новый тип магии, но его бесполезных магических талантов все-таки хватило, чтобы не подпустить ее к нему. Просто удар под дых! Понятно, почему временами он напоминает собаку с воспаленным задом.

– Но другие люди могут? Кто может, а кто нет? – заинтересовалась я.

– Мы не знаем. Мы не можем найти никаких общих признаков.

Все погрузились в торжественное молчание. Вопрос, который давно не давал мне покоя, снова высунул голову.

– Это может как-то объяснить, почему ты сам не решился достать ту чернильницу?

– Прости? – Шив прикинулся непонимающим. Весьма неубедительно.

– Ты сказал, что можешь доставать вещи магией, если видел их и знаешь, где они находятся. Вы с Джерисом ходили к старику, так на кой ляд вам понадобилась я?

– Ты сказал, она шустрая! – засмеялся Коналл. Я слегка усмехнулась.

– Кажется, существует конфликт между двумя родами магии, – признался Шив. – Это не всегда так, но, несомненно, от сильно заколдованных предметов вроде той чернильницы у меня могут быть серьезные проблемы.

Джерис вознамерился что-то добавить, но я отмахнулась от него.

– Ну хорошо. Теперь я в курсе дела, так, может, расскажете, куда мы едем и зачем? Чем больше я знаю, тем больше от меня проку.

Дарни хотел было возразить, но, видно, решил покориться судьбе. Он вытащил карту из вороха пергаментов Джериса и расстелил на столе.

– Мы едем через Эйрог и по тракту к Далазору. Мне нужно встретиться с одним человеком в Ханчете; возможно, у него есть ценная для нас информация. Дальнейшие планы будут зависеть от того, что он скажет. Но в любом случае я собираюсь отправиться в Инглиз до наступления зимы. Там живет торговец, перебивший нам цену на вещицу, в которой мы особенно заинтересованы, и я хочу ее вернуть. Вот тут-то и пригодишься ты.

Я недоверчиво посмотрела на карту, прикинула расстояние и время, которое на это потребуется.

– Ты серьезно?

– Абсолютно, – твердо заявил Дарни.

Значит, никакой надежды на Осеннюю ярмарку в Коле в этом году. Ох, ладно, раз уж дело настолько важное, что Верховный маг посылает людей через всю Старую Империю, то кто я такая, чтобы спорить? Лучше помалкивать и ждать своих денег. И попытаться выговорить себе суточную ставку.

Я снова посмотрела на карту.

– А как насчет Каладрии? Там должно быть полно дворян с прелестными безделушками.

Каладрия намного ближе и славится настоящими дорогами, гостиницами и ваннами, которых Далазору заведомо недостает.

– Об этом не волнуйся, – заверил меня Коналл. – Я несколько лет работал там комиссаром по ограждению, и у меня множество связей.

Бьюсь об заклад, у него множество связей, учитывая каладрийскую любовь к бюрократии. Правящий совет, составленный из пяти сотен дворян, занимающих самое высокое положение, содержит изготовителей чернил и пергамента в роскоши. Меня всегда изумляло, как им вообще взбрело на ум огородить страну, но когда сообразишь, насколько это улучшило их скотоводство, все становится ясно. Вы когда-нибудь встречали аристократа, упускающего возможность обогатиться?