Литмир - Электронная Библиотека

— Я отправила их назад, — с усилием выдавила она, — чтобы они принесли носилки.

Ненависть и презрение Ауры уступили место мучительной жалости к Кристоферу. Она увидела страдания Марии, и это окончательно сбило ее с толку. Горе Марии не было искусственным, наоборот, Аура редко встречала людей, которые были бы настолько исполнены отчаяния, стыда и сожаления.

Она опустилась перед Кристофером и Марией на колени и взяла за руку своего брата. Ей показалось, что холод его пальцев вытеснил боль из её собственного тела.

Его дыхание постепенно затихло. С едва слышным свистом воздух в последний раз прошел по его легким, и хрупкий стук в груди оборвался.

Мария закрыла глаза и прижала его разбитое лицо к своей груди, уткнувшись лицом в плечо. Аура сидела оглушенная. То, что она видела перед собой, было прощанием двух влюбленных.

Она молча пожала в последний раз холодную руку Кристофера, затем с усилием поднялась. Мария подняла глаза.

— Что вы будете делать?

Аура не ответила. Молча, с окаменевшим лицом она вышла из-за скал, пересекла пустырь с растущими на нем скелетами кустов, подошла к стрельчатому своду с дом величиной. По ту сторону портала её фигура нырнула в чернильную мглу, на секунду она стала отчетливо видна, но затем превратилась в тень.

Глава 10

Из всех походов ордена тамплиеров со времени его основания в 1118 году этот поход был, без сомнения, самым странным: семь опрятно одетых старых господ (и восьмой, который был помоложе) ехали на поле боя в двух купе по железной дороге. Никаких рысаков, с фырканьем вздымающих утреннюю росу, никакого оглушающего боевого клича.

Никто бы не сказал, что они проехали уже больше тысячи километров. Ни у кого не возникло никакого подозрения, когда они выгружали свой багаж из поезда, а из чемоданов раздавалось металлическое позвякивание. Никто не предполагал, что эти люди приехали сюда, чтобы побороть давнего врага своего ордена.

Джиллиан оставил Гиана и Тесс на попечение прислуги графа Ласкари в Венеции и отдал приказ связаться с Аурой в том случае, если он не вернется. Слуги добросовестно хранили тайны Нового ордена, и Джиллиан был убежден, что в этом деле на них можно положиться.

Брат Бернардо пришел на вокзал слишком поздно. Он только что получил ту телеграмму, которую они отправили из Берлина. У крестьян, сдававших ему комнату, он второпях взял напрокат повозку. Джиллиан был достаточно вежлив, чтобы не предлагать никому своей помощи при посадке, но, как оказалось, почти все не преминули воспользоваться ею. Только Ласкари без труда, полагаясь лишь на собственные силы, запрыгнул на подножку.

Джиллиан в сотый раз со времени их отъезда из Венеции мысленно представлял себе предстоящее сражение. Его сильно смущал тот факт, что их армия состоит в основном из престарелых братьев. Дело было даже не в их почтенном возрасте, а в том, что не все из них умели обращаться с оружием, и это понимал не только Джиллиан, но и великий магистр. Когда запряженные лошадьми повозки покатили вперед, Джиллиан и Ласкари обменялись удрученными взглядами, но затем сразу же отвернулись друг от друга. Им обоим было стыдно за свои мысли.

Гермафродит взобрался на козлы к брату Бернардо. До вступления Джиллиана в орден Бернардо был самым молодым из братьев, именно поэтому Ласкари послал в Германию именно его. Пятидесятичетырехлетний Бернардо был коренастым мужчиной с широкими мощными плечами, итальянцем, как и большинство братьев по ордену. То, что он изображал из себя любителя птиц, объяснялось его страстью к орнитологии. Джиллиану казалось, что он и сам выглядел как птица: нос у него был длинным и изогнутым, глаза маленькие, а волосы всегда походили на взъерошенный плюмаж. Бернардо был единственным из братьев, которого Джиллиан, не колеблясь, причислял к своим друзьям. Он был первым, кто принял Джиллиана, несмотря на его двуполость, и поддерживал его, когда тот усердно готовился к вступлению в орден.

Джиллиан склонился к уху Бернардо и, чтобы перекрыть шум колес, прокричал:

— Какая у нас обстановка? — Заяц вынырнул из травы, на миг уставился на повозку и снова исчез.

— Не знаю, — печально признался Бернардо. — С тех пор как Моргант появился здесь, никто больше не знает, что происходит в замке. Все слуги отпущены.

— Неужели никто не поставил в известность полицию?

Повозка, громыхая, подпрыгнула на одной из выбоин, и кто-то из братьев застонал.

— Нет, — сказал Бернардо покачав головой. — Моргант вначале сам приехал на остров и попросил переговорить с владелицей замка. Вскоре после этого она сама уволила всю прислугу. Люди Морганта прибыли только на следующую ночь.

— Ты уверен, что их не больше десяти?

— Не знаю, я считал в темноте.

Сзади придвинулся Ласкари. Все в выражении его лица говорило о том, что он не привык к подобным путешествиям. Он был венецианским графом, великим магистром Нового ордена, и не привык путешествовать в грязной крестьянской телеге. Но все же с его губ не сорвалось ни одного недовольного слова. Каждому было ясно: Ласкари готов сделать все, что в его силах, для достижения цели.

— Что ты предлагаешь, брат? — спросил граф. — Что мы должны предпринять?

Бернардо указал на север, где за лужайками светлела полоса дюн. С моря ветер гнал одинокие облака, напоминавшие серые, волокнистые пятна, какие бывают на рукавах рубашек:

— Пока светло, мы все равно ничего не можем делать. Дальше на восток между дюн спрятаны две весельные лодки. Нам придется попробовать добраться в замок на них.

— До сих пор остается загадкой, — сказал Джиллиан, — что делает в замке Моргант? Почему он не вернулся на Кавказ к Лисандру?

— Он, вероятно, прибыл сюда из Вены, — сказал Ласкари. — Но почему он не приехал еще несколько недель назад? Что ему здесь нужно?

На это ни у кого не нашлось ответа, и было решено пока отложить дальнейшее обсуждение ситуации. Был полдень, и до наступления темноты оставалось еще семь или восемь часов, так что времени для споров у них хоть отбавляй.

Не доезжая примерно километр до деревни, они свернули направо, на дорогу, ведущую вдоль дюн на восток. Здесь было заметно холоднее, чем в Венеции, и резкие ветры, дувшие с моря, больно впивались в путешественников, проникая даже сквозь пальто и шали. Вдали кричали чайки. Заросли ольхи и дрока склонялись на юг, словно устремлялись своими ветвями к теплу и солнцу. Болотистые луга простирались в бесконечность как зеленый ковер, а на другой стороне за дюнами раскинулось море, суровое и неспокойное под серым небом.

Уныние окружающего пейзажа не осталось незамеченным со стороны престарелых братьев, но Джиллиан не был удивлен — он уже был знаком с этой местностью и чувствовал себя намного более подготовленным к предстоящим испытаниям, чем его спутники. В глубине души он спрашивал себя, сколько пройдет времени до того, как первые из них начнут жаловаться на простуду и вынуждены будут остаться на берегу. Чем больше он размышлял об этом, тем безнадежнее казалось ему все их предприятие.

Бернардо свернул с дороги и направил повозку между дюн. Тяжелая телега то и дело угрожала застрять в песке, и однажды им всем пришлось выйти, чтобы вытащить ее из жидкой грязи. Наконец они добрались до маленькой бухты, в которой находились обе обещанные лодки. В каждой хватало места на шестерых, и, таким образом, для девяти братьев и их тяжелого вооружения места оказалось достаточно. Замок Инститорис находился примерно в полукилометре отсюда. Высокие песчаные холмы скрывали лагерь тамплиеров от глаз шпионов Морганта.

Бернардо позаботился обо всем: в качестве защиты от ветра был натянут брезент. Здесь они могли спокойно дожидаться наступления вечера и строить планы. Братья даже развели небольшой костер.

В последующие часы многие принялись читать благочестивые молитвы. Но Джиллиан понимал, что сейчас их судьба зависит всецело от них, а не от Бога и, взглянув украдкой на Бернардо, понял, что орнитолог думает о том же.

90
{"b":"187869","o":1}