Литмир - Электронная Библиотека

— Нет, но об этом тоже было кое-что написано в одной из книг. Там говорилось, что эта фраза появилась впервые во времена… — Она внезапно замолчала, когда поняла.

Кристофер впился в неё глазами.

— В чем дело?

— Во времена… тамплиеров, — запинаясь, сказала Аура. Она уже давно не вспоминала об этих окнах; это, конечно, могло оказаться просто странным совпадением, что только вчера вечером она рассказала Кристоферу о рыцарях-тамплиерах из видений Гиана, но сейчас это повергло её в шок.

— Конечно, это всего лишь совпадение, — быстро сказал Кристофер, но по голосу было слышно, что он сам не верил в это.

Невеселая улыбка скользнула по лицу Ауры.

— Тебе не кажется, что у нас уже накопилось приличное количество странных совпадений? — Она хотела вложить в эти слова язвительный тон, но вместо этого в её голосе прозвучали лишь усталость и замешательство.

Кристофер подошел к столу между полками, на котором лежала пара письменных принадлежностей. С бумагой и карандашом он вернулся к окну и аккуратно скопировал оба квадрата.

— Давай выйдем, — сказал он и указал на стеклянный шлем. — Иначе у меня будет тепловой удар.

Аура молча последовала за ним. В голове у нее вихрем кружились мысли. Сеятель и его колеса, сатана и рыцари-тамплиеры, сны обоих детей, видения Гиана: все это смешалось в её голове в каком-то диком водовороте, эта пучина поглощала все её попытки успокоиться и привести в порядок свои мысли.

Выйдя из библиотеки, они опустились на старую запыленную софу под стеклянной крышей, ту самую, где Нестор когда-то посвятил своего нового ученика в основы алхимии.

Кристофер сорвал шлем со своей головы, несколько раз глубоко вздохнул и вытер пот со лба. После минут, проведенных под стеклянным цилиндром, тропический влажный воздух сада показался ему прохладным и освежающим.

Аура откинулась на спинку дивана и посмотрела через стеклянную крышу на раскачивающиеся макушки кипарисов. Они наклонялись, точно желая подслушать их разговор.

— Формула сатора мне кажется очень важной, с нее можно было бы начать.

Кристофер наморщил лоб.

— Но она не совпадает с тем предложением, которое приснилось детям.

— Сеятель Арепо с трудом держит колеса, — повторила Аура. — Но то, что приснилось детям, и то, что Джиллиан сказал моему отцу, звучало по-другому: у сеятеля новое колесо. Ведь так?

Кристофер согласно кивнул.

— Кем или чем бы ни был этот сеятель, он что-то приобрел. К тем колесам, которые были у него раньше, добавилось еще одно.

— Давай будем исходить из того, что предложение, сказанное Джиллианом и приснившееся детям, следует понимать как загадку или своего рода тайный код. В этом случае пред нами встают два вопроса: кто или что этот сеятель? И второй: что означает его «новое колесо»?

— Джиллиан знал твоего отца до того, как пришел сюда?

— Нет, — ответила Аура, — не думаю. Это предложение, наверняка, было посланием от Лисандра. Отец должен быть понять его значение.

— Ты думаешь, что Лисандр — это сеятель?

— Может быть. Чем Лисандр мог еще сильнее ранить отца, как не посланием о своей находке? Сообщить ему об этом перед самой смертью, зная, что моему отцу уже не суждено сделать открытия?

Одним движением Кристофер резко наклонился вперед. Его дыхание прерывалось:

— Ты говоришь о камне?

— Это первое, что приходит в голову, не так ли?

— Не знаю. Зачем же тогда было похищать Сильветту? Зачем зачинать с ней ребенка, если к этому моменту камень — а с ним и вечная молодость — уже давно принадлежали ему? При этом мы своими глазами видели, как умирал Лисандр от старческой немощи. Если бы у него был камень, то он бы пустил его в ход.

— Но сам Джиллиан не стал бы говорить об этом моему отцу! Лисандр хотел, чтобы это прозвучало как его последний триумф.

Она прочла ответ в глазах у Кристофера: ты едва знала Джиллиана, не забывай этого. Но он не сказал этих слов, и Аура была благодарна ему за это.

— Это все не то, — сказал он после недолгого размышления.

— Что если ты спустишься вниз и еще раз поговоришь с детьми. Расспроси их подробно об этих снах. Если хочешь, попроси Гиана рассказать тебе что-нибудь о его видениях. А я пока попробую разыскать хоть что-то о значении этого послания.

— Без меня ничего не делай, хорошо?

— Хорошо, — сказала Аура, сомневаясь в искренности своего обещания.

* * *

Трава на могиле её отца после появления первых всходов росла удручающе медленно. Самые высокие из растений едва доставали Ауре до колен, самые низкие — до щиколотки. Их действительно можно было принять за сорняки, которые росли по всему саду.

Аура сидела на корточках у края грядки и думала о том, что где-то там, в земле, покоятся останки её отца. Как ни странно, мысль об этом не пугала её. Воспоминания о Несторе стали чем-то далеким и расплывчатым. Она не чувствовала к нему никакой дочерней близости, не говоря уж о любви. Она не знала, было ли это действительно связано только с тем, что он собирался сделать с ней. Может, всему виной было то, что ее представление об отце как о человеке исчезло, потому что он превратился для неё в воплощение некой неопределенной власти, спиритической мощи.

Как часто она сидела здесь, на краю могилы отца, и думала о своих чувствах к нему! Нет, она не чувствовала к нему ни любви, ни ненависти. Ей казалось, что отец стал для неё совершенно незнакомым. С этим незнакомцем Ауру связывало только одно обстоятельство — их общая ненависть к Лисандру.

Она отщипнула один острый листик и растерла его между большим и указательным пальцами. Аура ни разу не рассказала Кристоферу о том, что он выкурил в тюрьме. Он, конечно же, спрашивал, но она уклончиво ответила, что это средство, которое приводит к состоянию мнимой смерти. О том, что это была трава с могилы Нестора, она умолчала.

Она проверила ее на себе несколько недель назад. При этом бессмертие, как таковое, вовсе не привлекало её. Она столько лет провела в его поисках, взвешивая все «за» и «против», оценивая недостатки и преимущества, столько лет страшилась одиночества, что идея бессмертия утратила для нее свою привлекательность. Ситуация была столь же запутанной, сколь и абсурдной: Ауре не нужно было бессмертие, поскольку она, вероятно, уже давно обладала им. После многолетних поисков она уже размышляла о нем, как некоторые женщины думают о вечернем гардеробе или знакомых мужчинах. Желание отступило, привлекательность превратилась в привычку.

Вначале все было по-другому. Первые месяцы в лаборатории она провела, лихорадочно изучая старые записи и порядок проведения опытов своих предшественников. Но не прошло и года, как её горячее любопытство сменилось практическим интересом. Стремление приумножить свои знания и использовать их в алхимии она унаследовала от отца, но при этом Аура заметила, что она вовсе не страстно, а по-научному, можно даже сказать, сухо подходит к вещам. Может быть, поэтому у нее всегда был шанс в борьбе против Лисандра. Он превосходил её властью и опытом, но она могла помериться с ним силами благодаря расчету и готовности учиться.

Только против одного качества у неё не было оружия: против мании величия. Она не понимала её сути, не могла проследить за тем, что движет человеком, охваченным ею, что движет его мыслями. Именно поэтому она решила, что Кристофер может ей помочь. Он познал жажду власти, и Аура была почти разочарована, когда выяснилось, что в тюрьме он потерял эту черту характера.

Она поднялась и пошла в библиотеку. По пути туда она прошла мимо атанора. Хотя его уже несколько недель не использовали, под стальным дном котла пламя неустанно подергивалось. Аура почти сразу же заметила, что алхимический огонь жил своей жизнью. Если не мешать в нем угли и поддерживать малый огонь, то он скромно благодарит за это и отказывается от пищи. Огонь был настоящим учителем алхимиков: из скромности вырастает польза, а из его пользы — вечная жизнь.

66
{"b":"187869","o":1}