— Ты только представь, — говорил он мне, — к Ахмеду гости пришли, чеченская семья с детьми, и когда им сказали, что я — русский, они заревели и разбежались по углам. Мы для них как немцы для евреев. Когда кончится война, я буду единственным русским, которого чеченцы смогут назвать другом, а Ахмед — единственным чеченцем, кто с нами еще будет разговаривать.

И, усмехнувшись, добавил:

— Вот мы с ним и подпишем мир и будем вместе судить Путина.

Перечитывая впоследствии Сашины статьи на “Чечен-пресс”, я вспомнил слова Бориса, что все, произошедшее с нами — мыльная опера, в которой стреляют по-настоящему. Следуя законам этого жанра, Саша не упускал ни одной возможности песонально уколоть обидчивого российского президента. Последним из таких уколов стала статья “Кремлевский Чикатило”, опубликованная за четыре месяца до отравления.

Материал был посвящен эпизоду, который случился 28 июня 2006 года, когда Путин, прогуливаясь по территории Кремля, заметил в толпе туристов мальчика лет пяти. Президент присел на корточки и спросил, как его зовут. Мальчик был явно смущен, однако ответил: «Никита». После этого Путин немного потормошил мальчонку в руках, а затем неожиданно задрал на нем футболку и… поцеловал в живот. Затем встал, погладил ребенка по голове и удалился, рассекая толпу изумленных туристов. Этот эпизод был запечатлен телекамерами и в тот же вечер разошелся по миру, вызвав бесчисленные спекуляции на тему, не отражает ли сей странный порыв нездоровые сексуальные склонности Путина.

— Боже мой, что вы делаете, господин президент? — съязвил ведущий американского канала “Эн-Би-Си”, комментируя репортаж из Москвы. — У нас в бойскаутском лагере вожатый такое совершил, так ему запретили приближаться к детским учреждениям ближе чем на пятьсот футов!

В Сашиной статье, посвященной президентскому поцелую, утверждалось, что о педофильских склонностях Путина давно шел слушок среди личного состава, и именно поэтому в 1979 году, после окончания Высшей школы КГБ, его не взяли в центральный аппарат разведки, а отправили в Ленинградское УКГБ на нижестоящую должность.

Саша был убежден, что Путин лично читает его статьи. Я в этом сильно сомневался. Признаюсь, что статью по Чикатило я тогда даже не прочел и сделал это только после его смерти, когда услышал от сыщика Скотланд-Ярда, что Сашины персональные нападки на Путина рассматриваются как один из возможных мотивов убийства.

Москва, 7 октября 2006 года. В подъезде своего дома на Лесной улице убита Анна Политковская. Рядом с телом найден брошенный пистолет с глушителем и спиленным серийным номером, а также четыре гильзы, по числу пулевых ранений, два из которых оказались смертельными. Покушение произошло в день рождения президента России. Комментируя гибель журналистки, Борис Березовский заявил: “Россия возвращается к языческим временам, это — чисто ритуальное убийство, посвященное Путину”.

ПОСЛЕ ГИБЕЛИ ЮШЕНКОВА это было второе убийство, отозвавшееся в Лондоне шоком личной потери. Политковская часто сюда приезжала и была своим человеком в нашем кругу, проведя несчетные часы в разговорах с Ахмедом и Сашей, Борисом и Ванессой Редгрейв. Все в один голос высказывали опасения за ее жизнь, особенно после выхода книги “Путинская Россия” и серии статей, разоблачавших злодейства Рамзана Кадырова. За несколько недель до гибели я сидел с ней в кафе на Стрэнде и уговаривал не возвращаться в Москву. Анна отмахнулась от предостережения. Ее слова прозвучали мрачноватой шуткой: “Меня так легко убить во время командировок в Чечню, что раз этого до сих пор не произошло, то, значит, никому и не нужно”.

Психологи провели множество исследований о соотношении объективного и субъективного в оценке риска. В профессиональных сообществах — среди солдат, пожарных и моряков, индивидуальная смелость поддерживается благодаря групповой культуре бесстрашия. Может быть, именно поэтому между Анной и Сашей возникла особая симпатия — они одинаково относились к риску. Это было не ложное чувство безопасности, как у Ходорковского, а профессиональный навык подавления эмоции страха вопреки тому, что говорит рассудок. Они призывали друг друга к осторожности, и оба отшучивались в ответ.

ВПОСЛЕДСТВИИ СЕМЬЯ АННЫ и ее коллеги-журналисты из “Новой Газеты” всерьез рассматривали три возможные версии убийства.

По первой из них, подозрение падало на друзей командира Ханты-Мансийского ОМОНа, который был осужден российским судом за зверства в отношении мирных жителей в Чечне, после того как о них написала Политковская. В тюрьме он вскоре умер. У его друзей, безусловно, были основания ненавидеть Анну.

По второй версии, подозрение падало на Рамзана Кадырова, против которого в последние месяцы было направлено острие публицистики Политковской. Ее застрелили за два часа до того, как она должна была отправить в печать результаты сенсационного расследования о пытках в кадыровских застенках.

Согласно третьей версии, которая в свете последующих событий оказалась наиболее правдоподобной, убийство организовали конкуренты Кадырова — “чеченская линия” ФСБ с целью “подставить” скандального путинского питомца и убедить президента он него избавиться. Чеченцы-агенты ФСБ и именитые коллаборационисты были недовольны, что Кадыров вытесняет их из республики. “Повесив” на Кадырова убийство международно известной журналистки-правозащитницы, конкуренты надеялись сделать его кандидатуру неприемлемой для роли президента Чечни, которую прочил ему Путин.

Однако все эти версии возникли потом, а в первые дни после убийства Анны два голоса — один из Кремля, а другой из Лондона запальчиво бросились обвинять друг друга, не дожидаясь ни улик, ни фактов.

Первым начал Путин. 10 октября, комментируя на пресс-конференции в Дрездене гибель Анны, он заявил, что располагает данными, будто “некоторые люди, которые скрываются от российского правосудия за рубежом, давно вынашивают планы принести жертву, чтобы создать волну антироссийских настроений и навредить России… Убийство Политковской нанесло [нам] гораздо больший ущерб, чем ее публикации… оно направлено против нашей страны, против действующих властей”.

Речь Путина, увековеченная в видеоархивах Интернета, относится к числу его знаменитых “минуток ненависти”, тех эмоциональных всплесков, когда его плохо сдерживаемый гнев вырывается наружу. Было видно, что перед его глазами стоят вовсе не журналисты, собравшиеся на пресс-конференцию, а лондонские заговорщики во главе с главным врагом — Борисом. Он искренне верил в то, что “эти люди” убили Анну, чтобы навредить лично ему.

A Саша Литвиненко с таким же пафосом обвинял Путина. Видеоролик его выступления в лондонском клубе “Фронтовая линия”, где собираются военные корреспонденты, также можно найти в Интернете.

— Я заявляю, что Анну убил Путин, президент Российской федерации, — сообщил непривычно сумрачный Саша притихшему залу. — Я готов это заявить в любом суде, вы можете писать об этом, ссылаясь на меня…

До его собственного отравления оставалось девять дней.

Конечно, эти два выступления стоили друг друга как по своей эмоциональности, так и по беспочвенности. Но они показывают, насколько были накалены страсти между Кремлем и Лондоном в последнем эпизоде этой мыльной оперы непосредственно перед Сашиным убийством.

^{Саша с Анной Политковской.}

^{“Меня так легко убить, что раз этого до сих пор не произошло, то, значит, никому и не нужно”.}

20 июня 2005 года. В четырех городах Испании арестованы 28 человек по подозрению в причастности к “Русской мафии”. В операции приняли участие более 400 полицейских. Все задержанные — выходцы из бывшего СССР. Им предъявлены обвинения в принадлежности к преступной организации, финансовых махинациях и отмывании денег. По словам министра внутренних дел Испании, это была самая масштабная акция против организованной преступности в Европе. Арестованы десятки объектов недвижимости и заморожено более 800 банковских счетов.