С этим вопросом мы пришли к Томасу Грэму, который к тому времени перебрался из Госдепа в Белый дом и стал главным советником Буша по России.

— Сергей Адамович, мы знакомы много лет, и я не стану говорить с вами дипломатическим языком, а скажу прямо, — произнес Грэм на своем блестящем русском языке. — Не тратьте время, рассказывая нам о Путине. У нас нет никаких иллюзий. Мы знаем все, что вы можете сказать, и даже больше. По дипломатическим каналам мы все время выражаем свою озабоченность, но мы не будем вмешиваться. У нас сейчас другие приоритеты.

Ковалев вышел из Белого дома в полном недоумении. Если они все понимают, то почему поддерживают Путина? Неужели они не видят, что эта политика ударит по ним же через несколько лет?

— Сергей Адамович, не слушайте Грэма, — сказал я. — Они ничего не понимают в Путине. Он им запудрил мозги, что он союзник в борьбе с исламистами. Хотите верьте, хотите нет, но вся их российская политика строится на личных впечатлениях Буша. А Буш решил, что Путин — лояльный диктатор, вроде Мушараффа или какого-нибудь арабского султана. Они воспринимают Россию как какую-нибудь банановую республику. Вот и вся их политика!

В течение трех дней, переходя из офиса в офис, Ковалев без устали повторял своим высокопоставленным собеседникам, что “по политическим соображениям вы жертвуете жизнями других людей — десятками тысяч жизней. Это недальновидная политика. Америке еще придется пожалеть об этом”. Его выслушивали вежливо, но без особого энтузиазма.

Освещая этот визит, “Вашингтон Пост” представила Ковалева в качестве немого укора Америке: “…печальный старик из России бредет по Вашингтону как призрак, которого предпочитают не замечать в этом расчетливом городе”.

ВИЗИТ КОВАЛЕВА в Вашингтон окончательно показал, что американская поддержка, на которую по старой памяти холодной войны рассчитывали противники режима, в действительности просто мираж. Джордж Буш находится под гипнотическим воздействием Путина. Что бы американский президент ни говорил о продвижении по земному шару свободы и демократии, он палец о палец не ударит, чтобы поддержать людей, выступающих за ценности, с таким пафосом провозглашаемые Америкой. Мы остались с ФСБ один на один.

Но Борис воспринял мои пессимистические доводы как руководство к действию: он бросился “будить” Запад. Его неуемная энергия сублимировалась в бесчисленных интервью, лекциях, выступлениях и “круглых столах”, которые организовывал по всему Лондону его пиар-советник лорд Тим Белл. Борис без устали разъяснял беззаботным иностранцам, насколько Путин опасен для западной цивилизации. Зажим свободы внутри страны неизбежно приведет к агрессивности вовне, даже вопреки здравому смыслу, объяснял он. Допустив Путина в “эксклюзивный западный клуб”, “приручить” его все равно не получится, потому что это лишь усилит его комплекс неполноценности. Четверка западных умиротворителей — Буш, Блэр, Ширак и Шредер — напоминают черепаху из известного анекдота, которая, взявшись перевезти через реку змею, была страшно удивлена, когда та ее укусила. “Зачем ты сделала это? — спросила черепаха. — Ведь мы утонем!” “Ничего не могу с собой поделать, — отвечала змея. — Такова моя змеиная природа”.

Борис истратил не один миллион, размещая громадные объявления в газетах с советом Бушу “еще раз заглянуть в глаза Путину, [который] разрушил демократические институты и свободную прессу… несет ответственность за военные преступления в Чечне… не мог не знать о причастности российских спецслужб к взрывам домов… и дал приказ использовать смертоносный газ, повлекший гибель заложников в театре”.

25 ФЕВРАЛЯ КОВАЛЕВ и два члена его комиссии прибыли в Лондон, чтобы задать вопросы Березовскому, Фельштинскому и Саше о том, что они знают о взрывах домов и об обстоятельствах начала войны. Но в том, что они услышали, никакой новой информации не было.

Однако, поездка не прошла даром: лондонская группа договорилась с московской о новом направлении атаки, связанным с захватом театра на Дубровке. Почему всех захваченных террористов ликвидировали на месте, не допросив? У Саши на этот счет была готова теория: Мовсар Бараев с самого начала сотрудничал с ФСБ, а весь теракт был инсценировкой, в ходе которой произошел досадный прокол.

— Представь на минуту, что ты агент ФСБ по имени Мовсар Бараев, — объяснял он. — Опер предлагает тебе замечательный план: твоему отряду обеспечивают беспрепятственный проход в центр Москвы, вы захватываете театр и делаете вид, что собираетесь его взорвать, русские соглашаются на перемирие в Чечне, и ты возвращаешься домой героем, как Басаев из Буденновска. К тому же тебе хорошо заплатят. Будучи глупым горным джигитом, ты не чувствуешь подвоха, думаешь, что русские устали от войны и ищут выход из тупика. И ты соглашаешься — ведь ты и раньше работал с ФСБ когда торговал заложниками, и все было нормально. Но потом пускают газ, и всю твою банду вместе с тобой самим расстреливают во сне. Конечно, с газом немножко переборщили, и заложники погибли, но это издержки. Вот такая блестящая операция. И повесили ее тут же на Масхадова: дескать, какие после этого могут быть переговоры с бандитами.

Я не слишком доверял конспирологическим теориям Саши, и эта тоже поначалу показалась мне не слишком правдоподобной. Борис же не уставал повторять, что я смотрю на вещи с позиций нормального человека, который не в состоянии представить себе образ мыслей кагэбэшников и террористов, а у Саши взгляд человека, знающего этот мир изнутри, и к нему следует прислушаться. К моему удивлению, подозрения, что у теракта на Дубровке есть второе дно, подтвердил и Сергей Ковалев, хорошо знавший ситуацию в Чечне благодаря своей работе в “Мемориале”.

— Не могу сказать наверняка про Мовсара Бараева, но в Чечне все знают, что его дядя Арби находился под крышей ФСБ, — сообщил Ковалев. — Он свободно разъезжал по Чечне, его не задерживали на блок-постах, и он в открытую жил с молодой женой в деревне Ермоловке под Грозным, когда ее контролировали федералы. Соседи даже прятались у него в доме во время зачисток. И убили его не федералы, а “кровники”, в отместку за смерть каких-то родственников. Так что подозрения, что и племянник взаимодействовал с российскими спецслужбами, не лишены оснований.

Посовещавшись, мы решили вновь использовать “бренд Березовского”, чтобы запустить в обращение альтернативную версию теракта на Дубровке. Борис сформулировал “пять вопросов к власти”, которые Ковалев взялся расследовать:

1. Почему ФСБ, несмотря на многолетнее взаимодействие с кланом Бараевых, допустила теракт, о подготовке к которому она не могла не знать?

2. Почему МВД не предотвратило проникновение в центр Москвы вооруженной группы из нескольких десятков террористов?

3. Почему всех без исключения террористов, которые могли бы дать показания об организаторах теракта, убили спящими, когда они не могли оказать сопротивление?

4. Почему ни один из террористов не привел в действие взрывное устройство, хотя для усыпляющего действия газа требовалось около десяти минут? Была ли вообще взрывчатка в театре?

5. Почему операция спецслужб в театре была проведена без соответствующей подготовки спасательных бригад? Почему погибли 129 человек?

Вернувшись в Москву, Ковалев объявил, что в дополнение к взрывам домов “Общественная комиссия” теперь займется и расследованием обстоятельств захвата театра.

— Мы внимательнейшим образом изучили вопросы Березовского. И мне думается, что список вопросов может быть дополнен, — заявил он. — Само поведение власти вокруг этого чудовищного теракта однозначно указывает на то, что спасение заложников было далеко не первой задачей. Прежде всего власти стремились уничтожить террористов.

ПОЛТОРА МЕСЯЦА СПУСТЯ конспирологическая версия теракта на Дубровке получила неожиданное развитие.

В начале апреля в Лондон к Березовскому прилетел Сергей Юшенков. В это время “Либеральная Россия” переживала шумный раскол, и два сопредседателя тайно встретились, чтобы договориться о восстановлении единства партии. Во время визита Саша Литвиненко вручил Юшенкову папку, на которой его аккуратным почерком было выведено: “Дело Теркибаева”. Материал показался Юшенкову сенсационным.