— Вы можете предложить более удачное решение? — раздраженно спросил коммодор.

— Хуже всего, что не могу.

Раздался оглушительный вой корабельной сирены. Вскоре начался прогрев двигателей, сопровождавшийся слабой, но все же ощутимой вибрацией. В главный отсек вбежал растрепанный Хоффнагл. В кулаке он сжимал пачку мятых карт Кина. Глаза яростно блестели.

— Кто придумал стартовать? — закричал контактер, забыв про всякую субординацию. — Мы провозились с копушами две вахты подряд, забыв про отдых. Наконец-то один сумел правильно повторить круговое движение, обозначающее орбиту. И вдруг — все насмарку.

Тяжело сопя, Хоффнагл ждал ответа.

— Мы перемещаемся.

— Перемещаемся? — Контактер будто впервые слышал подобное слово. — Куда?

— На сто миль отсюда.

Хоффнагл, не веря своим ушам, проглотил слюну, открыл рот, закрыл, после чего открыл снова.

— Но тогда нам придется все начинать заново.

— Боюсь, что так, — подтвердил Лей, — Мы могли бы забрать ваших подопечных на новое место. Однако нам пришлось бы очень долго втолковывать им, зачем и почему мы их перемещаем. Куда проще начать заново.

— Нет! — отрезал Хоффнагл, приходя в ярость. — Ни за что! Только не это!

— Что вообще происходит? — спросил подошедший Ромеро.

Как и Хоффнагл, он тяжело дышал и, судя по ввалившимся щекам, изрядно устал.

Хоффнагл попытался сообщить ему трагическую новость, но сумел издать лишь несколько слабых и нечленораздельных звуков.

— Контактер, оказавшийся не в состоянии вступить в контакт с другим контактером, — резюмировал Паскоу с бесстрастием кабинетного ученого.

— Они перемещают корабль, — с усилием выдавил Хоффнагл.

После риторического «что?» лицо Ромеро сделалось еще краснее, чем у копуш. Во всем остальном он походил на настоящего пучеглазого и оцепенелого копушу.

— Шли бы вы отсюда оба, — не сдержался Лей. — Не ждите, когда явится Нолан и вытащит вас за шкирку. Идите к себе и успокойтесь. Кстати, вы не единственные, кому внезапный старт спутал все планы.

— Может, и не единственные, — горестно промямлил Хоффнагл. — Но только на нас лежало бремя…

— Каждый несет свое бремя, — возразил Лей. — Поверьте, вряд ли кто-нибудь хлопает в ладоши и подпрыгивает от радости. Идите к себе. Не ждите, когда у меня лопнет терпение и я просто прикажу вас выдворить.

Контактеры удалились, со злости едва не хлопнув дверью. Лей уселся за стол, закусил нижнюю губу и стал просматривать официальные бумаги. Прошло двадцать минут. Взглянув на стенной хронометр, коммодор вызвал по интеркому Бентли.

— Почему мы не стартуем?

— Нет сигнала из штурманского отсека.

Лей переключился на штурманский отсек.

— Чего вы ждете?

— Коммодор, пассажиры из поезда до сих пор находятся на опасном расстоянии. Либо им никто не сказал, чтобы возвращались и уезжали, либо они переваривают новость и готовятся к отъезду.

Лей редко позволял себе ругаться, но сейчас не выдержал и вслух произнес некое заковыристое словцо. После этого он вызвал Хардинга.

— Лейтенант, отрядите два взвода ваших пехотинцев. Пусть дотащат пассажиров до поезда, рассадят по вагонам и поскорее возвращаются на корабль.

Лей снова углубился в бумаги. Паскоу сидел в углу, грыз ногти и тихо посмеивался. Спустя полчаса коммодор вторично произнес то самое словцо, после чего схватил трубку интеркома.

— Что теперь?

— Штурманский отсек по-прежнему не дает сигнала, — ответил Бентли тоном человека, примирившегося с неизбежным.

— Штурманский отсек, я же приказывал стартовать немедленно, как только всех копуш перетащат в поезд. Почему медлите?

— Один копуша по-прежнему остается в опасной зоне, сэр.

— Хардинг, разве я не приказывал убрать в вагоны всех копуш? Всех, понимаете?

— Так точно, сэр, приказывали. Еще пятнадцать минут назад все пассажиры были возвращены на свои места в вагонах.

— Что вы мне городите? Один из них до сих пор болтается возле корабля и задерживает старт.

— Этот не из поезда, сэр, — терпеливо объяснил Хардинг. — Он прибыл на машине. Относительно него вы не дали никаких распоряжений.

Лей вцепился обеими руками в стол и зарычал:

— Уберите его прочь. Посадите его в эту гоночную сардельку и разгоните ее, как следует. Выполняйте!

Откинувшись на спинку кресла, коммодор пробормотал что-то себе под нос.

— Коммодор, как вы насчет того, чтобы уйти в отставку и купить домик в глуши? — невинным тоном спросил Паскоу.

Новым местом посадки избрали единственный голый холм, который удалось обнаружить на многие мили вокруг. Обгоревшие пни свидетельствовали о лесном пожаре. Скорее всего, он выжег лес на вершине, после чего пополз вниз по склонам, пока что-то его не погасило. Наверное, то были обильные дожди.

Куда ни глянь — везде поднимались поросшие лесом холмы. Железных дорог поблизости не было. Правда, по долине проходило шоссе, за которым змеилась река. В четырех милях от новой гавани «Громовержца» находилась пара деревень, в одиннадцати милях к северу — город.

Некоторый опыт, приобретенный землянами, позволил им куда быстрее освоиться на новом месте. Эрншоу, второй пилот вертолета, отправился в полет вместе с Уолтерсоном и четырьмя другими специалистами. С корабля вновь спустили вездеход, на котором Паскоу и несколько его коллег поехали в город. Трое ботаников и дендролог углубились в лес. Хардинг выделил им десяток своих пехотинцев для охраны и переноски собранных образцов.

Хоффнагл, Ромеро и Нолан пешком двинулись в ближайшую деревню. Там на маленькой деревенской площади они разложили многострадальные карты Кина, моля небеса о том, чтобы среди местных копуш отыскался какой-нибудь гений, способный менее чем за неделю усвоить смысл основных жестов. Несколько корабельных инженеров решили обследовать линии электропередач, чьи ажурные мачты тянулись на юг и запад. Ихтиолог, докучавший всем рассказом о том, что рождение под знаком Рыб определило его профессию, часами просиживал на берегу реки, закинув удочки. Он постоянно менял виды наживки, так и не зная, какую рыбу сможет поймать и хватит ли ему на это жизни.

Все это недолгое время, пока собирались данные, Лей оставался на корабле. Его мучили недобрые предчувствия, и они (увы!) подтвердились. За последние тридцать часов Эрншоу, чередуясь с Огилви, совершил два вылета и сейчас опять находился в воздухе. Лей получил его вызов, когда пилот находился на высоте пятнадцати тысяч футов.

— Коммодор, у меня скверные новости. Копуши вновь приближаются к кораблю. Похоже, на этот раз быстрее. Возможно, соплеменники их сумели предупредить.

— Как по-твоему, сколько им добираться до корабля?

— Деревенские жители достигнут его примерно через два часа. Городской толпе понадобится от пяти до шести. Я вижу, как спешно возвращается наш вездеход.

— Тогда побыстрее доставь на корабль тех, кто у тебя сейчас на борту, и слетай в деревню за тремя контактерами, — распорядился Лей. — После этого подбирай всех наших, кто бродит в окрестностях.

— Будет исполнено, сэр.

Окрестные холмы и долина огласились ревом главной корабельной сирены. В ближайшей деревне Хоффнагл оборвал на полужесте свою пантомиму и произнес страстную тираду, повергшую копуш в изумление. Правда, это случилось два дня спустя. В лесу дендролог, услышав сирену, свалился с дерева прямо на голову пехотинцу, который тоже взревел.

Известие о скором появлении копуш было подобно брошенному в пруд камню, только вместо кругов по воде к небесам устремлялись мощные волны междометий и прилагательных.

Итак, копуши поперли снова, и на этот раз их отделяло от корабля куда меньшее расстояние. А солнце продолжало упорно торчать высоко в небе, перемещаясь за двадцать четыре земных часа всего на один градус.

Измотанная третья вахта улеглась спать. Корабельные специалисты торопились собрать последние данные, ощущая, как ни парадоксально, жуткую спрессованность времени на планете, где никто никуда не спешил. Лей впервые послал Огилви на ночную сторону Этерны. Оказалось, что там все погружено в сон, а улицы городов и дороги абсолютно пусты.