Павел Сергеевич закрывает лицо ладонями, затем трёт себе левый бок, на лице гримаса боли.

- Вам плохо?- подскакивает к нему Алёнка.

- Сильно жжёт.

- Присаживайтесь. Сейчас настой из пустырника принесу.

- Не надо … пройдёт … Олега спасать надо … немедленно.

- Завтра,- угрюмо говорит Виктор.

Павел Сергеевич едва не с ненавистью глянул ему в лицо.

- Сейчас нельзя, у них тоже есть АКМ, перестреляют из засады как стадо баранов. Утром … а Олегу мы сейчас не поможем.

- Любая минута дорога,- сквозь зубы цедит декан.- Давай автомат, я сам пойду.

- Чтобы сделать им подарок? Они отберут его у вас!

- Я, в своё время, на военных сборах офицером служил.

- Не стоит подвергать опасности всех остальных,- решительно отводит протянутую руку Виктор.

- Павел Сергеевич прав, дай нам автомат,- выступает вперёд Антон.

- Виктор, не хочешь с нами идти … отдай автомат,- неожиданно заявляет Алик, он как всегда с нервозностью теребит свою панаму.

- Вам, что не ясно,- появляется рядом с Виктором Нина,- это вверх безрассудства. Чётко же сказано, там засада!

- Да он просто струсил!- звенит мальчишеский голос Толи Белова.

Виктор отступает, крепко обхватив вспотевшими пальцами ствол и приклад.

- Дай!- тянет руки декан.

- А женщин с собой потащите или одних в лагере оставите?- раздаётся хорошо поставленный голос Викентия Петровича.

Гл.9.

На некоторое время возникает тишина, затем, покраснев от прилива адреналина, звонко пищит Света:- Я с мужчинами пойду спасать Олега Васильевича!

Виолетта Степановна неодобрительно взбрыкивает чёрными бровями:- Угомонись дитя, дело мужское, как они решат, так тому и быть,- она строго глянула на Павла Сергеевича и тот сникает.

- Право, даже не знаю, как быть,- нерешительно мямлит он, взирая на застывшую в неподвижности женщину.

- Мы всегда были наравне с мужчинами,- уверенно говорит Алёнка, трогательно сдувая непослушную чёлку со лба.

- Это так,- соглашается Нина,- но если мы все, ночью, угодим в засаду, нас перестреляют как глупых кур. Действовать необходимо с холодной головой,- она ободряюще глянула на своего мужчину.

- Ночью идти нельзя,- стоит на своём Виктор.- Мы задавим тварей, это я гарантирую, но сейчас они имеют преимущество.

- Я согласна,- прерывисто произносит Аня,- если зеки объединились с Идаром, тогда точно попадём в засаду.

- Кто такой Идар?- настораживается декан.

- Он страшный человек … он людоедам меня с Лёней отдал. В прошлом он служил, может даже, в ГРУ.

- Необходимо укрепление строить, дом свой защищать,- неожиданно изрекает Игнат.

- Чей дом?- напрягается Антон.

- Наш. Это теперь наш дом,- обводит вокруг взглядом Игнат.

- Со стороны скал мы защищены, со стороны моря – более-менее, а вот с тех направлений можно ждать незваных гостей,- рассудительно произносит его напарник Саша.- Нас на берег с брёвнами выбросило, их там великое множество, можно укрепления построить.

- Какие укрепления, мы что, прятаться будем как последние трусы?! Нападать надо, только нападать!- с горячность восклицает Толя

- Лишь при крепком тыле возможен успех в военном деле, сын мой,- мягко говорит Викентий Петрович.

- Но там Олег Васильевич!- слабо протестует Толя.

- Его там нет,- печально изрекает батюшка,- он уже на небесах.

Воцаряется тягостная тишина, затем словно очнувшись, на него вопрошающе смотрит декан.

- Крови много, его в живот пырнули, а затем заставили бежать. При таких ранениях не выживают, я видел это на войне.

- Вы на войне были, батюшка?- раскрывает вовсю ширь светлые глаза Алёнка.

- В прошлом я офицер, многие горячие точки пришлось пройти … а теперь служу богу,- смиренно опускает он голову.

- Так вы офицер спецназа?- обалдел Алик.

- Нет, сын мой, я священник. Дело говорит Виктор, утро вечера мудренее. Успокоимся, бог даст, изведём нечисть. А сейчас о ближних своих следует беспокоиться. Отдавать жизни напрасно, не следует, бог это не приветствует, но героям благоволит. Тяжёлый крест несёт Виктор, он обременён спасением наших душ и как это он будет делать, не нам судить,- батюшка обводит всех взглядом и неожиданно изрекает, ввергая людей в смятение:- На нём печать свыше, я присягаю ему на верность.

- А это не слишком?- хмурится Антон.

- Я от своего имени говорю,- мягко произносит Викентий Петрович,- а каждый из вас сам будет решать, как жить.

Люди молчат, но агрессии в глазах уже нет. Виктор перекидывает автомат через плечо:- Лодку перенесите к палаткам и всем мужчинам на охрану границ,- тоном, не терпящим возражений.

- Всё равно с утра надо зеков навестить, вдруг Олег Васильевич жив,- несколько примиряющее говорит Антон.

- Навестим,- кивает Виктор.

- Ты это, на меня не обижайся … он был для нас нормальным товарищем, немного нудным, но дело своё знал блестяще, теоретик высшей пробы,- Антон вздыхает и добавляет,- мы не против тебя, совсем нет, но мы действительно плохо тебя знаем. Завтра, когда пойдём, думаю, притрёмся друг к другу.

- Ты не пойдёшь,- отрезал Виктор.

- В смысле?- не понял Антон, в недоумении хлопнув глазами.

- Здесь останешься, будешь охранять лагерь, я с Аликом пойду.

- Ты не прав,- Антон угрожающе суживает глаза.

- В армии служил?

- Причём тут это,- обескуражено произносит он,- ну да, служил, до университета.

- Тогда это приказ.

- Приказ?!

- Да,- Виктор отворачивается, вся эта байда с выяснениями ему порядком надоела.

Лодку затягивают к палаткам, люди вооружаются ножами и топорами. Виктор, как ни в чём не бывало, спокойно раздаёт указания, теперь ему никто не перечит, все ощущают его силу и власть, да и призадумались над словами Викентия Петровича о его решении присягнуть. Люди интуитивно понимают, панибратски отношения друг с другом могут лишь помешать в условиях, когда за тобой кто-то охотится, как жизнь нужен вожак, вождь, царь, генеральный секретарь, президент … да какая разница как его можно назвать, главное, чтобы он был за всё в ответе и принимал правильные решения.

Виктор устало присаживается к костру, автомат укладывает под правую руку, а под левую к нему прильнула Нина. Он с нежностью прижимает женщину к себе. Она едва не замурлыкала от этой ласки, обвивает его руками, жарко дышит и слегка улыбается.

- Устала?- целует её в губы.

- Она мгновенно отвечает, слегка отстраняется, серьёзно смотрит в глаза:- Испугалась. Как начало у всех «крыши» сносить, так жутко стало … батюшка молодец.

- Профи,- кивает Виктор.

- Как дальше будет?- Нина вновь забирается ему под плечо.

- Слабину дам, людей разочарую. Им сейчас крепкая рука нужна. Они правы, прощать нельзя, если дали по правой щеке, заряди между глаз так, чтоб искры посыпались, иначе рабами сделают.

- С этим вряд ли батюшка согласится,- опускает взгляд Нина.

Виктор некоторое время молчит, затем уверенно говорит:- Викентий? Да он первый в морду даст!

- Не по-божески как-то.

- Кто сказал?- в удивлении поднимает бровь Виктор.

- В Библии иначе написано.

- Вспомнила,- улыбнулся мужчина.

- Я о ней сейчас часто вспоминаю,- вздыхает женщина.

- Насколько мне известно, самоубийство – смертный грех. А сидеть, сложа руки и не брыкаться, когда тебя поволокут на бойню – это самое настоящее самоубийство, преступление перед богом. Нет греха в том, что спасая себя и близких, приходится давить тварей.

- Так всё таки пойдёшь завтра … то есть уже сегодня?- в словах женщины мелькает страх.

- Обязательно. Если даже не получится наказать гадов, по крайней мере, проведём разведку. Я чувствую, что-то начинает происходить, словно мощный маховик стронулся с места, раскрутится – не остановишь, перемелет зубцами в труху.

- Ты мой маховик,- Нина украдкой оглядывается и впивается в его губы страстным поцелуем.