Софи постаралась успокоить ее, заявив, что знала о царящем в доме запустении, и вошла в холл. Это было просторное помещение с обшитыми деревянными панелями стенами и низким потолком; в дальнем конце виднелась изящная дубовая лестница, ведущая на верхние этажи. Кресла были покрыты голландским полотном, а на стоявшем посреди комнаты столе с изогнутыми ножками лежал тонкий слой пыли. В воздухе ощущался неприятный запах сырости, а пятна плесени на одной из стен наглядно демонстрировали, откуда он взялся.

– Мы должны открыть все окна и разжечь камины! – коротко распорядилась Софи. – Маркиза – испанская леди – еще не прибыла?

Ее заверили в том, что никакой испанской леди в поместье пока не обнаружилось, за что Клаверинг, похоже, был весьма благодарен судьбе.

– Хорошо! – сказала Софи. – Она скоро приедет, а пока мы должны постараться хоть немного навести здесь порядок. Клаверинг, принесите дрова и растопку для камина, а вы, Матти, снимите с мебели чехлы! Если в доме нет чая, то эль найдется наверняка, я уверена. Принесите его, пожалуйста, лорду Чарлбери. Чарлбери, прошу прощения, что пригласила вас в столь заброшенный дом! Постойте, Клаверинг! Конюшня у вас в порядке, хотя бы отчасти? Я не хочу, чтобы карета уезжала! Кроме того, надо накормить и вычистить лошадей, а форейторам дать возможность освежиться и отдохнуть!

Лорд Чарлбери, отбросив чопорность и от души наслаждаясь ситуацией, спросил:

– Вы позволите мне самому заняться этим? Если Клаверинг проводит меня на конюшню…

– Да, пожалуйста, будьте так любезны! – с благодарностью ответила Софи. – Я должна посмотреть, какие комнаты можно использовать, потому что пока мы не разожгли в холле камин, находиться здесь решительно невозможно.

Его светлость, правильно истолковав намек на то, что его присутствие в доме в данный момент нежелательно, вышел вместе с Клаверингом, чтобы отвести форейторов на конюшню, крыша которой, к счастью, еще не прохудилась. Это помещение явно было предметом гордости престарелого смотрителя, слезящиеся старческие глаза которого радостно вспыхнули при виде даже жалких кляч, именуемых рабочими лошадьми. Единственными обитателями просторной конюшни были коренастая верховая кобыла да пара крестьянских лошадок, но старик заверил его светлость, что подстилки и корма у него вдоволь, после чего вызвался щедро угостить форейторов в собственном домике, примыкавшем к конюшне.

Лорд Чарлбери немного прогулялся по саду, пока не начался дождь, тяжелые капли которого вынудили его вернуться в дом. Там он обнаружил, что в холле с кресел сняты чехлы, пыль с мебели стерта, а в гигантском камине теплится огонь.

– Конечно, сейчас совсем не холодно, – пояснила Софи, – но при свете пламени здесь как-то уютнее и веселее!

Его светлость, с сомнением глядя на клубы дыма, вырывающиеся из жерла камина в комнату, смиренно согласился с ней и даже сделал вид, будто греет руки над маленьким сизым огоньком, трепещущим среди углей. Очередной густой клуб дыма заставил его отступить и закашляться. Софи присела перед камином на корточки и принялась орудовать кочергой в его черном каменном зеве, пытаясь увеличить пламя.

– Наверное, в трубе свили гнездо скворцы, – невозмутимо заметила она. – Но Матильда уверяет, что камин будет дымить еще некоторое время из‑за того, что труба холодная. Посмотрим! В буфете кладовой я обнаружила чай, и сейчас Матильда его принесет. Она понятия не имела, что он там есть; интересно, сколько он пролежал в буфете?

– Неужели? – подхватил его светлость, которого почему-то взволновала мысль об этом немом свидетеле давно минувших дней, внезапно обнаруженном в Лейси-Мэнор.

– К счастью, от длительного хранения чай не портится, – сказала Софи. – По крайней мере мне так кажется… Или я ошибаюсь?

– Понятия не имею, но скоро мы это выясним, – отозвался Чарлбери. Он принялся прохаживаться по холлу, рассматривая картины и предметы декора. – Будет несправедливо, если такое место безвозвратно погибнет! – заметил он. – Вон там стоят очаровательные дрезденские статуэтки, а Арлекин буквально покорил мое сердце. Хотелось бы мне знать, почему, отправляясь за границу, ваш отец не сдал особняк каким-нибудь респектабельным людям, вместо того чтобы бросать его на произвол судьбы!

– Видите ли, здесь очень долго жила моя тетя Клара, – сказала Софи. – Она была весьма эксцентричной особой, держала нескольких кошек и умерла два года назад.

– Не думаю, что она заботилась о доме, – сказал Чарлбери, поднося к глазу монокль, чтобы получше рассмотреть пейзаж в тяжелой позолоченной раме.

– Да, боюсь, вы правы. Ничего страшного! Сэр Гораций скоро приведет его в порядок. А Матильда подаст нам чай в гостиной, и мы присядем, отдохнем и согреемся. – Софи слегка нахмурилась. – Единственное, что меня беспокоит, – это вопрос с ужином, – призналась она. – Насколько я знаю, Матильда совершенно не умеет готовить, да и я тоже, честно говоря. Вы, конечно, можете счесть это досадной мелочью, но…

– Нет, – решительно прервал ее лорд Чарлбери, – я так не считаю! А разве мы будем здесь ужинать? В этом действительно есть необходимость?

– О да, я уверена, мы задержимся здесь на некоторое время! – ответила Софи. – Не знаю, когда можно ждать Сесилию, но не думаю, что она сумеет добраться сюда раньше семи вечера, поскольку отправилась в Ричмонд вместе с моей тетей и, скорее всего, проведет там весь день. Вас интересует живопись? Если хотите, я могу показать Большую галерею. По-моему, лучшие картины висят там.

– Благодарю, с удовольствием взгляну на них. Вы полагаете, что Ривенхолл прибудет вместе с сестрой?

– Я надеюсь на это, скажем так. В конце концов, едва ли она отправится в путь одна, а он как раз тот человек, к кому она может обратиться за помощью в столь затруднительном положении. Возможно, получится не совсем так, но будьте уверены: если Чарльз не приедет вместе с Сеси, то примчится вскоре после нее. Давайте поднимемся в галерею, пока чай не готов!

Она первой направилась к лестнице, на ходу взяв с кресла свою дорожную дамскую сумочку. В галерее, протянувшейся вдоль северной стороны дома, было темно, как в склепе; тяжелые портьеры на высоких окнах были задернуты. Софи принялась раздвигать их, приговаривая:

– Здесь есть два Ван Дейка и даже полотно самого Гольбейна[98]: так нас уверили, хотя сэр Гораций в этом сомневается. А это – портрет моей матери кисти Хоппнера[99]. Я‑то ее не помню, но сэр Гораций никогда не придавал особого значения сходству – он говорит, что здесь она самодовольно и глупо улыбается, чего никогда не делала в жизни.

– Вы на нее не очень похожи, – заметил Чарлбери, глядя на портрет.

– О нет! Она была настоящей красавицей! – сказала Софи.

Он улыбнулся, но промолчал. Они перешли к следующей картине, а потом к другой, пока не добрались до конца галереи, и Софи заявила, что Матильда наверняка уже накрыла стол к чаю. Она решила, что нужно вновь задернуть портьеры, поэтому Чарлбери подошел к окнам сделать это вместо нее. Он завесил два окна и перешел к третьему, подняв руку, чтобы взяться за занавеску, когда Софи, стоя за его спиной, сказала:

– Задержитесь на секунду, Чарлбери. С этого места вам виден летний домик?

Он застыл с поднятой рукой и начал было говорить: «Да, я действительно вижу что-то среди деревьев, и вполне возможно, что это…» – когда сзади раздался оглушительный грохот. Он отскочил в сторону, схватившись за предплечье, которое насквозь пронзила раскаленная стрела – так ему, во всяком случае, показалось. Несколько мгновений он ничего не соображал, пребывая в сильнейшем потрясении, а потом заметил, что рукав его сюртука порван и опален выстрелом, что сквозь его пальцы сочится кровь и что Софи кладет на столик маленький элегантный пистолет.

Она слегка побледнела, но ободряюще улыбнулась и сказала, подходя к нему вплотную: