Максим напряженно почесал несчастный подбородок. Чутье его никогда раньше не обманывало, да и знакомое покалывание в пальцах недвусмысленно давало понять, что он на верном пути, просто не замечает какую-то незначительную деталь, способную тут же поставить все на свои места. Это самое чутье, конечно, было штукой жутко непостоянной и подсказки давало весьма туманные. Никакого конкретики, вроде: иди туда-то и найдешь то, что ищешь, от него ждать не приходилось. Заславский вообще сомневался, что подобные вещи, полностью находящиеся в области ощущений, возможно описывать с помощью слов. Однако, это загадочное шестое чувство всегда подспудно помогало ему в работе, а за годы службы в органах он научился худо-бедно понимать подаваемые им сигналы.

— В деле есть фотография жертвы? — неожиданно для самого себя спросил Максим.

Леха озадаченно пролистал тоненькую папку и, наконец, обнаружил то, что искал и восхищенно присвистнул:

— Ну ты даешь, Заславский! — он развернул папку и легонько подтолкнул ее шефу.

Глава детективного агентства уже примерно представлял, что увидит на снимке. Женщина, молодая, красивая, темноволосая. Фотография было прижизненная, но даже с поправкой на наряд середины восьмидесятых знакомые черты были вполне различимы. Несколько минут Максим разглядывал лицо девушки убитой больше двадцати пяти лет назад. Конечно же, это была не Ольга и ему в голову не закрадывались глупости, вроде того, что его заместительница — ходячий мертвец или что-то вроде того, но поразительное сходство свидетельствующее о прямом родстве не оставляло сомнений, что покойная Татьяна Баташова подарила жизнь его неугомонной заместительнице. Вот только как быть с расхождением в датах?

И тут Заславский почувствовал, как по спине пробежал жутковатый холодок и неприятно засосала под ложечкой. Слова из Трактата сами всплыли перед мысленным взором: "Когда у суккуба нет времени, чтобы позволить жертве нормально выносить и родить дитя, зачатое его черным семенем, он может ускорить процесс, прибегнув к темным ритуалам, покрытым мраком безумия. В этом случае будущее чадо высасывает соки из своей несчастной матери и может появиться на свет уже после ее безвременной кончины. Тогда демон искушения извлекает дитя, жизнь которого поддерживается с помощью магии из мертвого тела и забирает его с собой". Эти строки еще ночью вызвали у Максима внутреннее содрогание. Кто может творить подобные ужасы?! Ради чего?

— Заславский не молчи, — требовательно провозгласил Корольков.

Видимо вид у шефа был по-настоящему страшный, раз даже Леха так переполошился.

— Пойдем отсюда! — Максим взял папку, бесцеремонно выдрал из нее фотографию Татьяны и спрятал ее в карман. — Нет времени на процедуры, — сухо прокомментировал он.

— Заславский! — программист заметно повеселел и даже улыбнулся. — После того, как ты перестал быть ментом — ты стал очень неплохим человеком. Даже не такой занудный вроде. Или это общение с Ольгой так положительно на тебя влияет?

— Будешь много работать языком — тебе его рано или поздно укоротят, — пригрозил Максим. — Я, между прочим, по-прежнему твой начальник.

— Ты ей скажешь? — неожиданно серьезно спросил Леха, будто и не было минуту назад веселого балагура.

— Не знаю! — честно ответил Заславский. — По крайней мере не прямо сейчас. Сначала надо разобраться во всем самому.

— Не затягивай с этим, — посоветовал Корольков. — Если она сама узнает, что мы с тобой копались в подобных вещах, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Сам знаю! — отмахнулся Максим, а на душе у него стало невероятно гадостно, будто он сделал или собирается сделать что-то неприличное или даже отвратительное.

Войдя в здание агентства его руководитель сразу направился в обитель Ефима Карловича, надеясь услышать подтверждение своей гипотезы. После информации, добытой в архиве Максим практически не сомневался в ее истинности, но как профессионал, коим он себя по-прежнему считал, желал подтвердить логически выстроенную версию железными фактами.

— Вы как раз вовремя, голубчик, — встретил его в дверях старый медик. — Гроб привезли и вскрыли. Вам необходимо посмотреть на это, пока я не начал резать. Зрелище просто потрясающее!!!

Глаза судмедэксперта светились живым детским восторгом. Так говорить о трупе, пролежавшем в земле уже больше недели мог только патологоанатом. Заславский никогда не понимал и не разделял подобного отношения, даже если не ставить вопрос о психическом здоровей проявлявших его людей и назвать это обыкновенной преданностью своему делу. Сам он покойников не слишком жаловал. Не боялся, конечно. Для человека его профессии это было бы по меньшей мере необычно, но одно дело осматривать залитое кровью место преступления или, коротко глянув на убийцу, через прицел табельного пистолета, нажать на курок, а совсем другое вот так вот самозабвенно ковыряться в чужих внутренностях… Бр-р-р-р!

— Может вы мне лучше сами в двух словах расскажите? — без особой надежды на успех поинтересовался Максим.

— Не бойтесь! — успокоил его старик. — Вы не увидите там ничего, что вызвало бы в вас негативные эмоции, а посмотреть между тем, есть на что! О! Ольга! Вот и вы! — он помахал рукой приближающейся девушке. — Мы только вас и ждем. Сейчас будем начинать!

— Твою мать! — Максим никогда не отличался особенным красноречием, а в подобных ситуациях вообще был краток и лаконичен до чрезвычайности. — Твою мать!!! — с чувством повторил он, не мигая уставившись на лежащее на столе тело. — Так не должно быть!

— Все зависит от угла зрения, — меланхолично пожал плечами Ефим Карлович.

— Твою мать! — веско подытожил глава детективного агентства.

— Брось, Заславский! Ты же все-таки не кисейная барышня, — саркастически заметила Ольга. — Ты что покойников не видел? Тем более, Марина Самохина, мир праху ее, выглядит вполне благопристойно. Даже аккуратненько…

В словах ведьмачки было рациональное зерно. Собственно, этих зерен набрался бы целый мешок, если опустить одно немаловажное обстоятельство. Покойница, пролежавшая в земле совсем не много времени, и обязанная в этот самый момент разлагаться самым неаппетитным образом — была сухой, как тысячелетняя мумия. Ефим Карлович выполнял какие-то сложные и непонятные постороннему человеку действия, имевшие своей целью определение аутентичности тела, а Максим, смотрел на тонкий хирургический разрез "кесарева сечения" внизу живота, неизвестно для каких целей аккуратно зашитый, после проведения ужасающей операции и представлял на месте несчастной Самохиной совсем другую девушку: красивую и темноволосую, которую, он был теперь в этом абсолютно уверен, постигла та же участь.

— Ты чего скис, Заславский?

Баташова посмотрела на него внимательно, словно проникая в самую душу и Максим впервые за все время их недолгого знакомства не смог гордо поднять голову и ответить на этот ее взгляд должным образом. Просто был не в состоянии этого сделать, как и рассказать ей о причинах своей задумчивости. Не сейчас…

— Устал я от этой вашей магии… — вяло и до неприличия фальшиво отмахнулся бывший оперативник, отводя глаза в сторону. — Если я не бьюсь в истерике при упоминании о колдунах и вампирах, это вовсе не значит, что мой прагматичный рассудок так уж легко принимает новую реальность.

— Коллеги, — подал голос медик. — Не хотелось бы прерывать ваш спор о судьбах мироздания, но я готов сделать предварительные выводы.

— Да, Ефим Карлович, — развернулась к нему Баташова.

— Мы вас внимательно слушаем, — поддержал ее Максим, радуясь, что они отошли от скользкой темы.

— Я не способен различать следы, как это делает наша очаровательная Оленька, — старик поправил очки. — К тому же прошло слишком много времени, а тлен губителен для подобных улик. Тем не менее по ряду внешних признаков я могу с уверенностью утверждать следующее: девушка имела половой контакт с суккубом, результатом которого стала весьма характерная для данного вида вампиров беременность, послужившая причиной смерти жертвы. Когда пришло время, демон искушения посетил ее могилу и забрал дитя! Вам не хорошо, Максим Сергеевич? Может нам отойти от тела?