— Повар дело говорит. Давно пора подумать о рационе.

— Так не положено! — взвыл каптенармус.

— Что значит не положено? — перебил его Годяев. — Заботиться надо о людях. Он вот думает, а вы нет. Ступайте-ка и вместе составьте список продуктов, которые требуются. Потом зайдите в облвоенкомат, посоветуйтесь с кем полагается. Русское население города гречку любит, а в продкоме и на базаре ее нет. Может, сумеем обменять наши крупы на рис и макароны. Да и насчет овощей надо пошевелить мозгами...  

Фаркаш своего добился. Над первым обедом он хлопотал с таким усердием, какого не проявлял, наверное, и в ресторане. Борщ удался на славу. А гуляш с крепким соусом из красного перца совсем покорил красноармейцев.

Наш балагур Володя Клейн, требуя внимания, громко забарабанил ложкой о миску. Когда все стихли, предложил:

— Отныне слово «кашевар» упраздняется. Впредь это лицо именовать только поваром.

Кто-то в тот день назвал Фаркаша Гуляшом. Это шутливое прозвище прилипло к нему. Добродушный венгр не обиделся.

— Гуляш, — сказал он, — вкусный вещь. Пусть Фаркаш будет Гуляш. Ладно...

Но недолго тешил нас Бела Фаркаш. Все уже стягивалось огненное кольцо вокруг Советского Туркестана. Не до деликатесов стало. К зиме положение с продовольствием приобрело катастрофический характер. Дехкане, правда, засеяли хлопковые поля зерновыми, но до урожая было еще далеко. В плодородные некогда долины и оазисы пришли голод, холод, болезни.

В начале ноября 1918 года в Ташкенте собрались делегаты Красной Армии и Красной гвардии. От самаркандского гарнизона туда прибыли Щетинин, Петерсон, Танкушич и я.

На этом, как его тогда называли, съезде были приняты важные для военного строительства решения о командном составе, дисциплине, культпросветработе, медицинском обслуживании частей, войсковом хозяйстве, создании товарищеских красноармейских судов и утверждена Временная инструкция для солдат Красной Армии и гвардии.

Еще до съезда в Ташкенте была раскрыта подпольная «военная организация». Она действовала по указаниям англо-американских империалистов. Среди 50 арестованных оказались некоторые ставленники военкома Туркестанской республики Осипова. В этой связи делегаты от Ферганы привели ряд фактов подозрительной деятельности самого Осипова. Но в защиту  его дружно выступили левоэсеровские представители.

Позднее стало известно, что именно Осипов и являлся главарем заговорщиков. В недавнем прошлом царский офицер, он умело маскировался, не прочь был блеснуть революционной фразой. Это помогло ему пробраться в партию большевиков, стать военным комиссаром республики.

Осторожно, не спеша, готовил Осипов предательский удар. Старался комплектовать части, расположенные в Ташкенте, из наименее сознательных элементов, устраивал на службу отъявленных контрреволюционеров. Арест большой группы его сообщников спутал планы. Опасаясь новых разоблачений, Осипов вынужден был ускорить начало готовившегося мятежа. Поторапливали его и иностранные резиденты в Ташкенте — глава английской миссии майор Бэйли, американский консул Тредуэл...

В памяти моей это событие запечатлелось так.

Вечером 19 января я дежурил по сотне. Русское население Самарканда праздновало крещение. Многие бойцы отправились к родным и знакомым. Из увольнения некоторые вернулись с опозданием. Раньше на это смотрели сквозь пальцы. Но теперь все опоздавшие были «взяты на карандаш». Начальник гарнизона, инструктируя нас перед заступлением в наряд, дал понять, что возможны серьезные события.

Неожиданно прервалась телеграфная связь с Ташкентом. В разных концах города началась ружейная пальба. Ни военные патрули, ни наряды милиции не могли ничего поделать. Примчатся на выстрелы, а нарушителей и след простыл.

После полуночи я обошел посты, заглянул в конюшни. Тут меня и перехватил запыхавшийся дневальный.

— Товарищ дежурный, вас к телефону... Облвоенком...

Я поспешил в канцелярию. Взял трубку, представился. В ответ услышал:

— Быстро, без шума собери всех, кто живет на квартирах. Подробные указания даст Щетинин. Он выехал к вам.  

Поднял командирских коноводов и еще нескольких человек. Приказал оседлать лошадей и разослал по адресам. На всякий случай разбудил и оружейного каптенармуса, выделил в его распоряжение людей, чтобы принесли в казарму запас патронов. Остальных не тревожил: начнется какая заваруха, тогда уж не поспишь.

Послышался цокот копыт. К крыльцу подлетел всадник. Я узнал Щетинина, но все же окликнул. Он отозвался как положено.

Прохора Ивановича Щетинина в нашей сотне знали хорошо. Кадровый офицер, он еще до революции перешел на сторону пролетариата. В том, что крепостная артиллерийская рота стала цитаделью большевиков накануне Октября, была немалая заслуга и Щетинина. Его же стараниями удалось привлечь в ряды Красной Армии многих опытных пушкарей, подлежавших демобилизации. Вскоре Прохор Иванович вступил в партию большевиков. Его авторитет в гарнизоне был велик. Он лично вырастил из рядовых немало отличных красных командиров.

По приказанию Щетинина я подал сигнал: «Подъем!» Все оделись мигом, прошли в столовую. Здесь Прохор Иванович кратко познакомил нас с обстановкой. Первые его слова прозвучали как набат:

— В Ташкенте начался мятеж...

Предатель Осипов заманил в казармы председателя Туркестанского ЦИКа В. Д. Войтинцева, председателя Совнаркома В. Д. Фигельского, председателя Ташкентского городского Совета Н. В. Шумилова, наркома путей сообщения Е. П. Дубицкого, наркома внутренних дел А. Н. Малкова и всех их зверски уничтожил. Вслед за этим на улицах города сразу же развернулись бои. Атаки контрреволюционеров геройски  отражали рабочие среднеазиатских железнодорожных мастерских. Им энергично помогал гарнизон военной крепости во главе с Иваном Панфиловичем Беловым. В крепость и мастерские стекались уцелевшие партийные и советские работники, все, кто готов был сражаться и умереть за власть Советов.

— Самарканд, как и другие города, пошлет помощь Ташкенту, — объявил Щетинин. — Но враги подняли голову и здесь, у нас под боком. Поэтому всем надо быть в полной боевой готовности. Решено усилить охрану вокзала, телеграфа, телефона, складов и учреждений. От вашей сотни необходимо выслать дополнительные конные патрули, чтобы дублировать телефонную связь с обкомом, военкоматом и крепостью посыльными. Всему командному составу через пятьдесят минут явиться к товарищу Чечевичкину...

Я передал дежурство старшине сотни Пархоменко и тоже  отправился к председателю областного комитета партии. Когда все собрались, Чечевичкин сообщил, что ему удалось связаться с ближайшей к Ташкенту станцией Кауфманской. Там отчетливо слышат артиллерийские залпы. К станции подтягивается кулачье из окрестных русских поселков и кишлаков.

Затем Чечевичкин проинформировал о принятых мерах. Отряд для посылки в Ташкент почти уже сформирован. Железнодорожники подготовили порожняк для его переброски. Вместе с самаркандским отрядом отправится и чарджуйокий. Он должен подойти к утру. В порядке профилактики решено этой же ночью арестовать наиболее активных противников Советской власти. Списки их и адреса подготовлены.

Облвоенком В. С. Гуща и комендант города В. С. Агеев проинструктировали нас, как провести эту операцию, кому где действовать. Мне достался центр Нового города.

С отделением бойцов направился к отелю «Палас». Потом прошли с облавой по дворам. Задержанных оказалось немало.

Когда вернулись в казарму, было еще темно. Прилег было вздремнуть, но не успел смежить веки, как вернулся с задания Танкушич. А еще через полчаса над ухом раздался сиплый шепот Пархоменко:

— Поднимайтесь, друзья, и быстренько — в обком. Гуща приказал. Он там.

Наскоро оделся и вышел во двор. Бойцы уже были в сборе. Поднятые с постелей, они зябко поеживались в своих потрепанных шинельках. Над высокими тополями Абрамовского бульвара висела полная луна.